Ответная реакция
СССР не заставила себя долго ждать.
Консолидация затронула, по существу,
весь социалистический мир. На создание
западных военно-политических и экономических
блоков он ответил созданием подобных
же. В результате раскол двух миров
стал всеобъемлющим и очень глубоким,
Усиливающееся идейно-политическое
противоборство, нашедшее вполне адекватное
выражение в термине "холодная
война", провоцировало все новые
и новые витки гонки вооружений,
поглощало колоссальные ресурсы.
Рано или поздно
это противоборство должно было вылиться
в победу одной стороны и поражение
другой. Побежденным оказался блок
социалистических государств.
Тот мир, который
в тяжелейших муках нарождался и
складывался несколько послевоенных
десятилетий серьезно изменился. На
наших глазах строится новый миропорядок,
которому, как и предыдущим, потребуется
новая система сохранения статус-кво
и предотвращения войны, прежде всего
глобальной, сохранения мира, решения
противоречий, согласования интересов
и т.д. В условиях высокой концентрации
и широкого распространения оружия
массового поражения нет задачи
более сложной и трудной, но и
более актуальной, чем создание такой
системы.
За неполных
три года - со второй половины
1945 по приблизительно 1947 год - сформировался
вектор взаимоотталкивания обеих
держав. Вехами к нему были
американские попытки политически
обыграть свою ядерную монополию,
советские амбиции в Южном
Причерноморье и Иране и неприятие
восточноевропейскими странами
плана Маршалла, зримо обозначившее
очертания будущего "железного
занавеса". Конфронтация стала
превращаться в реальность, хотя
"холодная война" еще не
началась. Ее первый факт, берлинский
кризис, так или иначе спровоцированный
финансовой реформой в западных
секторах Германии, относится к
лету 1948 г. Этому предшествовали
и "нажимные" акции СССР в
"советской зоне влияния" - сомнительные
в части свободы волеизъявления
выборы в законодательный сейм
Польши в январе 1947 г. и спровоцированный
коммунистами политический кризис
в Чехословакии в феврале 1948
г.
Говорить
о согласованном управлении миром
в интересах СССР и США, прежде
всего, а в интересах других
стран - в той мере, как они
были представлены этими двумя,
уже не приходилось. Идея порядка,
основанного на сговоре, сменилась
презумпцией возможности сохранить
достигнутое соотношение позиций
и одновременно обеспечить себе
свободу действий. Причем, на самом
деле свободы действий не было
и быть не могло: СССР и
США боялись друг друга. Самоиндукция
страха определила их естественный
интерес к совершенствованию
наступательных вооружений, с одной
стороны, и "позиционной обороне",
поиску союзников, - с другой.
Поворот
к опоре на союзников предрешил
раскол мира. США стали во главе
Организации североатлантического
договора. СССР не сразу увидел
в своих восточноевропейских
сателлитах полноценных союзников
и потратил много времени для
политической подготовки к созданию
Варшавского блока. Но вплоть
до провала парижской конференции
"большой четверки" в мае
1960 г. СССР не оставлял надежд
на возвращение к идее советско-американского
соуправления. Как бы то ни
было, с 1955 г. созданием двух
блоков биполярность в конфронтационном
варианте была структурно закреплена.
Раздвоение
мира оттенялось не только
появлением "разделенных государств"
- Германии, Вьетнама, Китая и Кореи,
- но и тем, что большая часть
государств мира была вынуждена
сориентироваться относительно
оси центрального противостояния
НАТО - ОВД. Слабые должны были
либо обеспечить удовлетворительный
для них уровень представительства
своих интересов в сцепке великодержавного
регулирования, либо пытаться
действовать на свой страх
и риск, отстаивая национальные
интересы самостоятельно или
в союзе с такими же, как
они, политическими аутсайдерами.
Таково структурно-политическое
основание идеи неприсоединения,
которая стала реализовываться
в середине 50-х годов - почти
одновременно с зарождением у
теоретиков китайского коммунизма
схем, вылившихся позднее в основанную
на дистанцировании от "сверхдержав"
теорию трех миров.
"Дух
конфронтации" казался выражением
сути мировой политики еще
и потому, что с 1956 по 1962 г. в
международной системе особенно
явно преобладали военно-политические
методы разрешения кризисов. Это
был особый этап эволюции послевоенного
мира. Его самой яркой чертой
были ультиматумы, грозные заявления,
силовые и парасиловые демонстрации.
Характерны в этом смысле угрожающие
послания Н.С.Хрущева правительствам
Великобритании и Франции по
поводу их совместной с Израилем
агрессии против Египта в 1956
г., американские действия в Сирии
в 1957 г. и в Ливане в 1958
г., демонстративные советские подземные
ядерные испытания в 1961 г. после
американских угроз, в свою
очередь, последовавших за возведением
Берлинской стены. Наконец, едва
не разразившийся мировой ядерный
конфликт из-за предпринятой СССР
попытки тайно разместить на
Кубе свои ракеты, сама идея
которой, впрочем, тоже была
почерпнута Москвой из американской
практики установки нацеленных
на СССР ракет в Турции и
Италии.
Преобладание
в отношениях противостоящих
держав военно-силовых методов
не исключало элементов их
взаимопонимания и партнерства.
Бросается в глаза параллелизм
шагов СССР и США во время
упоминавшейся франко-британо-израильской
агрессии в Египте - особенно любопытный
на фоне происходившего вмешательства
СССР в Венгрии. Повторная заявка
на глобальное партнерство имелась
в виду и во время состоявшегося
в 1959 г. в Вашингтоне диалога
между Хрущевым и Эйзенхауэром.
В силу неблагоприятных обстоятельств
1960 г. (скандал, вызванный полетом
американского самолета-разведчика
над советской территорией) эти
переговоры не смогли сделать
разрядку фактом международной
жизни. Но они послужили прототипом
разрядки, реализованной на 10 лет
позднее.
В
целом в 50-х и начале 60-х годов
политико-силовое регулирование
явно доминировало в международных
отношениях. Элементы конструктивности
существовали как бы полулегально,
готовя перемены, но до поры
мало проступая на высшем уровне.
И только карибский кризис
решительно вытолкнул СССР и
США за рамки мышления категориями
грубого силового давления. После
него на место прямой вооруженной
конфронтации стало приходить
опосредованное проецирование мощи
на региональном уровне.
IIВосстановление "железного
занавеса". Война пробудила в интеллигенции
надежды на ослабление партийно-идеологического
пресса. Деятели культуры рассчитывали,
что наметившаяся в годы войны тенденции
к относительному смягчению контроля
за интеллектуальной жизнью общества
получит развитие. Союзни
ческие отношения
с западными демократиями, как
и заграничный поход Красной
Армии, не только прорвали "железный
занавес", но и создали возможности
для развития и укрепления культурных
контактов с ними.
Однако этим надеждам
не суждено было сбыться. С лета 1946
г. власти развернули широкое наступление
против "западного влияния" на
развитие отечественной культуры. По
существу речь шла о наступлении
на свободомыслие и любое проявление
творческой самостояте
льности интеллигенции,
о возвращении безраздельного партийно-политического
контроля над ней.
В августе 1946 г. был
создан новый журнал "Партийная
жизнь", призванный взять под контроль
развитие культуры, которая, по мнению
партийных чиновников, "страдала
идеологической вялостью, появлением
новых идей и иностранных влияний,
подрывающих дух коммуни
зма". Поход против
"западничества" возглавил член
Политбюро и секретарь ЦК ВКП(б),
отвечавший за идеологию, А.А. Жданов.
"Железный занавес"
был окончательно восстановлен
в ходе развернувшейся в конце
1948 г. кампании по борьбе с
"космополитизмом". Страна вновь
оказалась на только в идеологической,
но и в культурной изоляции
от остального мира.I