Школа и образование в России XVII века

      Сопоставление малаго мира – человека – и большого мира – мироздания – приводило  к установлению зависимости человеческого  состояния от светил мироздания, планет. «Какая планета ближе к душе рождающегося человека, от той он и преемлет рождение. Одни планеты студеного свойства, другие влажного, третьи сухого, четвертые горячего. Те же естества получает человек, рождающийся при соответственном положении планет, в момент его рождения. Человек естества теплого и влажного бывает разговорчив и высказывается скоро; человек естества сухого и горячего – дерзок, храбр и непостоянен в своих привязанностях; человек студеного и сухого естества – молчалив и влажен; человек естества студеного и влажного – неподвижен и печален». На этих сопоставлениях и заключениях покоился целый ряд всевозможных житейских и врачебных предписаний, ими определялось не только, когда что лучше следует есть, но и когда кому какие дела предпринимать.³⁰

      Запросы в области гуманитарных наук –  грамматики, риторики, и диалектики, - удовлетворялись очень отрывочно и случайно и говорить о них до появления в Москве учеников Киевской академии не приходится.³¹ Больше удовлетворялись запросы в области истории, предмет которой после религиозных сюжетов был любимейшим предметом изучения у читавших людей древне-русского общества. Множество своих летописей, переводя с греческого всемирные хроники, так называемые хронографы, давали обильный материал любознательному читателю. К XVII веку мы уже имеем образцы хронографов, довольно далеких в своем изложении от без системных погодных летописных записей фактических данных; в них появляется уже известная прагматичность изложения, видна система в выборе фактов и чувствуются определенные цели изложения: религиозное возвеличение истории и известная политическая тенденция, объясняющая весь ход истории, как следствие распоряжений и законодательства государей, сердца коих в руке Божьей; через государей сам Бог правит судьбами людей. На этой основной мысли построен и древнейший учебник русской истории, появивишийся около 1674 года, так называемый «Синопись». «Весь ход русской истории объяснен в этом руководстве систематически, как следствие распоряжений государей, касавшихся формы правления; по этой теории первоначальная Русь была единой монархией и процветала только как таковая. На ряду с религиозным героем русской истории Владимиром Святым здесь выдвигается другой герой, политический, Владимир Мономах, в качестве наследника византийских императоров и единовластителя, боровшегося против ошибочного распоряжения Ярослава о разделе страны, разбившего ее на уделы, следствием чего было отделение юго-западной Руси и Новгорода с севером и порабощение татарами центра.

      Вот в самых общих чертах тот образовательный  багаж, те знания, то вытекающее из них просвещение, каких мог достичь тогдашний русский человек в лучшем случае, при наличии исключительного стремления к науке и просвещению. Что этого было мало, чувствовали уже и тогда.³² Столкновение с иностранцами в области религиозных споров, технических знаний, умения жить показывало это каждый день воочию с тех пор, как умедренное горьким опятом войны московское правительство открыло широко двери в свое государство для иноземцев, которых сотнями привязывали на устройство армии, заводов лечебниц, аптек, и всего, всего потому что Москва не создала ничего в отмеченных областях, что могло бы стать вровень с западными образцами, кроме удивительно дисциплинированных и покорных царской воле людей, из которых призванный немец не без успеха выделывал сносных рейтаров, солдат, заводских рабочих, аптекарей, переводчиков технических книг, актеров и т.д. Все эти работники различных специальностей создавались путем выучки их учителями с показу, на практике, и ни какого общеобразовательного основания в эту выучку их учителя не вкладывали. Потребность в школьной подготовке сказывалась тогда в других сферах.

3. Начало «новой»  школы. 

      Так возник вопрос об устройстве школы  на новых началах, как в Киеве, следовательно, как в Европе, от школы  которой богословская школа Киева отставала мало. Еще в 1640 году сам Петр Могила, преобразователь киевской академии, предложил московскому правительству основать в Москве монастырь из монахов киевского монастыря с тем, чтобы эти монахи учили москвичей «грамоте греческой и славянской».³³ В Москве на это предложение промолчали, и правительство долго еще продолжало усиленно выписывать знающих богословие и языки киевлян и греков предпринимающегося печатания и исправления богослужебных книг. Мысль Петра Могилы была осуществлена в 1648-1649 гг. частным человеком – окольничьим Ф.М. Ртищевым, большим любителем науки и чтения.³⁴ Близ Воробьевых гор он построил монастырь и пригласил в него на жительство киевских монахов. Теперь «хотящие внимати» новому учению могли под руководством монахов Ртищевского монастыря учиться грамматике славянской и греческой, риторике и философии. Ртищев сам был первым слушателем и учеником киевских ученых, за ним пошли другие, и маленькое просветительное дело жило полной жизнью.

      Сторонники  науки далеко не представляли из себя единого сплоченного ядра. Их было и немного вообще, и это немногое, разделившись, очень косо посматривало друг на друга. Основной розни было исконное предубеждение русского общества против «латынства», обостренное в данное время воспоминаниями об так недавно минувшей Смуте и питавшееся теми чувствами вражды, которые возбуждались при постоянных войнах с латынщиками-поляками.

      Во  главе латинского направления стал южно-русский пришелец Симеон Полоцкий, которому в науку даны были правительством четверо молодых подъячных, чтобы учиться латыни и грамматике.³⁵ Для науки был построен даже особый дом. Человек очень ученый и просвещенный, Симеон Полоцкий прошел к 1669 году со своими учениками весь курс тогдашнего богословского факультета или академии и так увлек своих слушателей, что они из невольных студентов стали охотными, и один из них Сильвестр Медведев, бывший подъячий приказа Тайных дел, бросил службу, отказался от карьеры, сулившей ему успех и большие выгоды, постригся в монахи и сделался ярым поборником латинской школы в Москве.

      Во  главе сторонников греческого просвещения  стоял тоже воспитанник Киевской академии, но окончавший ее до того, как  она стала работать по реформированной  Петром Могилой на латинский лад  программе. Это был монах Епифаний Славеницкий, вызванный в Москву для перевода с греческого богослужебных книг. Около Епифания создалась тоже небольшая школа и тоже вышел не очень ученый, но очень ревностный сторонник эллинского начала в школе, некто Евфимий, чудовской монах. И эллинисты и латинисты одинаково признавали, что в Москве должна была быть высшая богословская школа, того требует и величие государства, и его роль единственного в свете свободного православного царства, и самое время смутное и тяжкое для церкви, расколовшейся надвое; нужна высшая богословская школа и для общества, в котором наступило «в вере колебание и ересей прозябание от неискусных нашей веры, римская, люторская и кальвинская книги на польском языке читающих».  

4. Рождение Славяно-греко-латинской  академии. 

     Сильвестр Медведев «молил» царя Федора Алексеевича построить в Москве академию, а пока выхлопотал себе разрешение продолжить дело Сипеона Полоцкого в Заиконоспасском монастыре, и здесь с 1682 г. преподавал желающим «грамоту славянского учения и латыни».³⁶ В 1686 году у Сильвестра было 23 ученика. Эллинисты, с своей стороны, открыли школу при типографии и учили греческому языку; у них было в 1686 году 67 человек учащихся, т.е. в три раза больше, чем у Сильвестра. И латинисты и эллинисты порознь стремились к тому, чтобы именно их школа была сделана академией. Чтобы добиться этого пускалось в дело все: и интриги, и подкуп, и сплетни. Правительство то уступало одной стороне, то слушало другую и, наконец решило так: ни латинисты, ни эллинисты во главе новой созидаемой школы не станут, а назначить в нее преподавателей константинопольской патриархии. В 1685 году и приехали братья Иоанникий и Софроний Лихуды, прирожденные греки, но высшее образование получившие в Венеции и Падуе.³⁷ Они и начали обучать «Греко-латинскому книжному писанию» наиболее подготовленных учеников школы при типографии. В 1687 г. школа Лихудов была переведена во вновь отстроенные палаты при Спасском монастыре и в нее включены были и ученики Медведева.³⁸ Новая высшая школа получила торжественное наименование: «Славяно-греко-латинская академия».

     Таким образом высшая школа, которую создала  себе Москва, должна была вырабатывать истинных богословов православия; попадавшие в трены ее ученики должны были становиться учителями и проповедниками истинного православия, борцами против люторских, кальвинских, папежских и раскольщицких заблуждений, но, выйдя из школы  подготовленными к этим благочистивым занятиям, они встретили в лице воцарившегося Петра совсем иные требования – новые времена поклонялись уже другой науке, государство хотело иметь знающих корабельное мастерство, хороших офицеров и моряков, инженеров, и в лучшем случаеравнодушно смотрело на людей, изучивших хитрость тонкословия греческого и постигших глубины философии и богословия.  

Заключение. 

     Анализ  рассмотренных исторических периодов, взаимосвязь и взаимозависимость воспитания и культуры на стадиях становления отечественного образования позволил сделать вывод о соответствии отечественного воспитания и обучения культуре русского народа в период до XIV века.

     Эти традиции обеспечивали духовное и национальное единство народа и социализацию всех его членов в родной культуре.

     Система знаний, которое призвано дать образование, есть лишь надстроение над системой ценностей, которая складывалась в  процессе воспитания личности. Это педагогическая аксиома, которая никогда не подвергалась сомнению ни в Византии, чье наследие Древняя Русь перенимала, ни в самой Древней Руси, ни в эпоху Просвещения, ни в дореволюционной школе, ни в школе советского периода. (Лишь в современной России, начиная с реформ 90-х гг., видно последовательное отрицание данного принципа).

     Вот почему сегодня можно считать важнейшими задачами образования – пересмотр содержания и повышение качества знаний. Эти позиции сдаются год от года в неизменном стремлении горе-политиков во всем искать европейскую (или американскую?!) модель образования. В России она потерпела крах: мы имеем свои традиции которые обязаны беречь.  
 
 
 
 

     Список  используемой литературы:  

1.  Аракин В.Д. Ученые записки Московского ГосПединститута им. В.П. Потемкина. Т. 30. Выпуск 3. 1951.
2. Бородина А.В. О модели русской школы. М., «Этносфера». 2002.
3. Гумилев Л.Н. От Руси до России. М., «Астрель». 2005.
4. Джуринский А.Н. История педагогики. М., 1999.
5. История педагогики. Под. ред. Пискунова А.И. – Ч. 1. М.: ТЦ «Сфера», 1998. С. 23.
6. Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 т. М., 1994. Т. 3.
7. Ключевский В.О. Очерки и речи: Сб. ст. № 2. М., 1913.
8. Князьков С. Из прошлого русской земли. М., «Планета». 1991.
9. Лебедева Ю.А. Древнерусское искусство X – XVII веков. М., «УЧПЕДГИЗ». 1962.
10. Лихачев Д.С. Исторические предпосылки возникновения русской письменности и русской литературы. //Вопросы истории, 1951, № 12.
11. Лихачев Д.С. Об эстетическом прошлом изучении памятников культуры прошлого. //Вопросы литературы, 1963, №3.
12. Лихачев Д.С., Макогоненко Г.П. История русской литературы. Т. 1. Л., «Наука». 1980.
13. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР с древнейших времен до конца XVII в. Отв. ред. Э.Д. Днепров. М., 1989.
14. Рябцев Ю.С. Хрестоматия по истории русской культуры XI – XII вв. М., «Владос», 1998.
15. Сапунов Б.В. Книга в России. XI – XII вв. Л., 1978.
16. Троицкий В.Ю. Пути развития русской школы. М., 1994.
17. Юрганов А.Л., Кацва Л.А. История России XVI – XVIII вв. М., «Рост». 1998.