Происхождение российского государства

Норманисты при значительных расхождениях и деталях единодушны в двух принципиальных вопросах, считает польский академик Х. Ловмяньский (16, с. 87):

1) норманны добились господства  над восточными славянами путем  внешнего захвата, как полагают одни, или, по мнению других, с помощью «мирного покорения», которое состояло в заключении славянскими племенами добровольного соглашения с норманнами и признания их власти, или же в проникновении норманнов в славянскую среду и захвате власти изнутри;

2) слово «русь» первоначально  означало норманнов, которые передали  это название славянскому населению,  находящемуся под их властью.

Западные исследователи объявляют славянскую теорию ( антинорманнскую) « искусственной конструкцией, созданной ad hoc». Как считает академик Х. Ловмяньский, « еще более важна методологическая позиция исследователя: переоценка роли политических сил, в особенности роли личности в истории» (16, с.85).  Историко-политическая точка зрения преобладает на Западе. В плане захвата власти завоевателями рассматривали происхождение Русского государства : Г. Заппок, М. Хеллманн, М.Таубе, Н. Баумгартен, которые объединяли проблемы генезиса Русского государства и христианизации восточных славян, вольно обращаясь с материалами источников. Одним из важных поводов «живучести» норманнской теории следует признать, пишет Х. Ловмяньский, «отсутствие полного критического свода источников, касающихся появления и деятельности норманнов на Руси» (16, с.87). Теория норманнского происхождения Руси и ее государства « в историографии была явлением закономерным до тех пор, пока доминировал интерес к политической истории и пока сам исторический процесс представлялся как результат инициативы отдельных  личностей, династий, а роль народных масс игнорировалась» - такой вывод делает Х. Ловмяньский в монографии «Русь и норманны» (16, с. 229).

2.2. Антинорманнская теория

Наряду с норманнской теорией постепенно появилось и противоположное направление, которое было названо «антинорманнским». «Вызвано, несомненно, отчасти ненаучными побуждениями – наивно понятым патриотизмом, но отчасти и внутренними противоречиями в недостаточно аргументированной концепции норманизма» (16,  с. 63).

Коренной вопрос спора  между норманнистами и антинорманнистами  – является ли Древнерусское государство  созданием скандинавов или славян?

  Согласно антинорманнской теории, по данным топонимики, археологии и лингвистики,  не скандинавы были основателями происхождения и становления древнерусского города. Присутствие скандинавов объясняется не их градостроительной миссией, а участием в экономической и политической жизни Древнерусского государства. Они находились в городах как торговцы, дружинники, приближенные князья (1, с.31)

 С. Гедеонов подверг  критике весь круг источников, которыми оперировали норманнисты,  и выдвинул положение, что Нестор  использовал не письменные свойства, а «народные предания» или  же излагал собственные домыслы.(16, с.63). Как писал В.А.  Мошин, работа С. А. Гедеонова – единственная нанесла существенный удар норманизму (1, с.25). Впервые антинорманизм был поставлен на прочную методологическую основу в советской историографии марксистской методологии: историко-материалистическую теорию происхождения классов и государства. Конкретное обоснование и детализация процессов становления восточнославянской государственности были достигнуты в результате интенсивных археологических раскопок, в первую очередь в трудах А.В. Арциховского, В. И. Равдоникаса, П.Н. Третьякова, Б.А. Рыбакова. Их работы свидетельствовали о том, что к IX-X вв. восточные славяне по своему экономическому и социальному развитию находились на стадии сложения государства. Б.Д. Греков, М.И. Артамонов утверждали, что «славяне и скандинавы стояли примерно на одном уровне развития, и потому варяги не могли принести на Русь более высокую культуру, а тем более государственность. Попадая на Русь, они включались в ее социально-политическую жизнь» (1, с. 28). Объективную характеристику места скандинавов в истории Руси дал труд по истории Киевской Руси Греков: «Варяги подчинялись производственным отношениям местного общества, растворились в нем. Варяги – лишь эпизод в истории общества, оставившего Киевское государство» (1, с. 28).  В.Т. Пашуто в традициях Б. Д. Грекова пересмотрел вопрос о месте скандинавов, он считал, что « основы государственности у восточных славян сложились задолго до появления скандинавов, что князья-варяги были приглашены, по выражению летописца, «для наряда», т.е. на условиях, определяемых местной знатью»[1, с.31] . рассмотрев новейшие данные о торговле, об этнических взаимодействиях на северо-западе Восточной Европы, Пашуто поставил вопрос о славяно-скандинавском культурном и этническом синтезе на Руси, который ныне разрабатывается в той или иной форме многими советскими и зарубежными историками и археологами.

Именно научному антинорманизму принадлежит заслуга объективного исследования вопроса об славяно-скандинавских отношениях.

К бесспорным достижениям научного антинорманизма следует отнести и постановку проблемы восточноевропейских влияний в Скандинавии. Исследование словарных заимствований предметов вооружения, одежды, украшений, технологий ремесленного производства показывает, что этнокультурные связи не ограничивались односторонним воздействием скандинавов на восточных славян. Происходил интенсивный взаимообмен предметами материальной культуры, элементами духовной жизни.

Современный научный антинорманизм  явился методологической основой исследования русско-скандинавских отношений раннего средневековья. Концепция Грекова Б.Д. , аргументированная данными письменных источников, археологии, лингвистики, оказала влияние на немарксистскую историографию.На позиции научного антинорманизма встали многие зарубежные ученые (в частности, П. Сойер, А. Стальсберг, Ш, Блиндхейм и др.), стремящиеся к объективному исследованию истории Руси. Научный антинорманизм стал ныне единственно плодотворной основой источниковедческих, фактологических, конкретно-исторических исследований в области русско-скандинавских отношений IX-XIвеков.

2.3. Современные  точки зрения на возникновение  Древнерусского государства в  отечественной и зарубежной научной  литературе

В историографии XX века можно выделить  две влиятельные концепции, с которыми соглашаются или от которых отталкиваются современные  авторы. Концепции эти принадлежат, соответственно, идеологам, разработавшим марксистско-сталинскую схему русской истории и историкам, построившим свою теорию в русле идей евразийцев.

 « При всех различиях  в условиях их зарождения и  в дальнейшем развитии, названные  концепции поразительным образом  сходятся в основополагающей  мысли – мысли об имперском размахе политических амбиций Руси с первых лет ее существования». (3, с. 603). По-видимому, это объясняется, по мнению Д.М.Буланина, компенсаторной функцией той и другой концепции, когда политические или экономические неудачи в настоящем восполняются историческими мифами, акцентирующими внимание на прогрессивности – в категориях  исторического материализма – имперских  замыслов древних славян (такова позиция сталинского национализма) или на самобытности исторического пути Западной Евразии, возникшей на пересечение западноевропейских, византийских и азиатских  влияний (таково представление евразийцев).(3, с.604).

О взглядах евразийцев на древнейший период русской истории мы можем судить, главным образом, по исследованиям Г. В. Вернадского (4). Особенности политического и социального развития Киевской Руси были, по идее историка, «обусловлены ее географическим положением – промежуточным между Европой и Азией, а также тем, что страна располагалась в четырех широтных зонах: в тундре, лесной зоне, степи и пустынях. Русь находилась на пересечение разных влияний, их которых наиболее важными были влияние Византии и кочевых народов. Славянские племена подверглись широкому скандинавскому влиянию» (4, с.25).

По мнению другого  евразийца Л.Н.Гумилева, «Евразия – это не только огромный континент, но и сформировавшийся в центре его суперэтнос с тем же названием».*

_____________________________________

 * ( Л.Н. Гумилев. От Руси к России: очерки этнической истории. – М.: 1992, с.298).

Он же утверждает, что «для России евразийское единство всегда предпочтительнее союза с Западом» (там же). Ядром концепции евразийства является объективный характер единства суперэтноса, единства страны, возникшей на огромной территории от Балканского моря до Карпат до Тихого океана. Идею Евразии как о едином целом Л. Н. Гумилев подкрепляет соображениями о «кормящем ландшафте» - разном, но всегда родном для данного этноса. «Разнообразие ландшафтов Евразии благотворно влияло на этногенез ее народов. Каждому находилось приемлемое и милое ему место: русские осваивали речные долины, финно-угорские народы и украинцы - водораздельные пространства, тюрки и монголы – степную полосу, а палеоазиаты – тундру. И при большом разнообразии географических условий для народов Евразии объединение всегда оказывалось выгоднее разъединения. (там же).

В историографии XX в. норманнская теория подвергалась серьезной критике. Непримиримым ее противником выступил крупный отечественный ученый, автор многих книг по истории Древней Руси Б. А. Рыбаков. Он  писал, что «показателен один факт: на международном конгрессе историков в Стокгольме (столице бывшей земли варягов) в 1960 г. вождь норманистов А. Стендер-Петерсен заявил в своей речи, что «норманизм как научное построение умер, так как его аргументы разбиты, опровергнуты. Однако вместо того, чтобы приступить к объективному изучению предыстории Киевской Руси, датский ученый призвал… к созданию «неонорманизма»»  (Цит.: А.Н. Новосельцев- 18, с.24-25). Рыбаков утверждает, что «норманизм претерпевает так называемое обновление в лице датского ученого А. Стендер-Петерсена». Противоположной точки зрения придерживается А.Н.Новосельцев, который утверждает, «что это один из крупнейших скандинавских ученых, специалист по русской медиевистике никогда не задавался целью создать неонорманизм». Далее читаем: «В своих трудах он исследовал русско-скандинавские отношения. Датский ученый доказывал, что название «Русь» - северного происхождения, а имена первых русских князей также скандинавские» (18, с.28). Между тем А.Стендер-Петерсен писал: « Провести точную однозначную грань между обоими лагерями (норманистами и их противниками) теперь уже не так легко, как это было в старину. Нельзя даже говорить о двух определенно разграниченных и взаимно друг друга исключающих школах… в процессе создания русского государства скандинавы сыграли не роль основателей или завоевателей, а роль более скромную, роль одного из многих исторических факторов» (Цит.: 18, с. 28). Таковы полемические споры крупных отечественных историков вокруг концепции, которую называют «неонорманизм».

 В настоящее время большинство  исследователей – А.Л. Юрганов, Л. А. Кацва, И. Н. Данилевский, В.В. Кириллов, В. Я. Петрухин, А. П. Новосельцев и др. – не отрицают определенного влияния норманнов на развитие русской государственности, но его степень, по их мнению, не стоит преувеличивать. Читаем: « Славянином или варягом был первый князь – не столь важно. В любом случае древнерусское государство возникло как результат длительного самостоятельного развития славянского общества. Варяжские князья начинали править в уже существующих городах. Государство возникает там, где в обществе появляются противоположные, враждебные друг другу интересы. Власть родовых старейшин, основанная на уважении и авторитете, была достаточной, пока интересы всех членов общины в основном совпадали. Когда же общество стали раздирать конфликты, потребовалась иная власть, способная принуждать к повиновению силой. Но для этого необходимы были люди, для которых поддержание власти стало профессией. Содержание таких людей легло на плечи населения, которое было заинтересовано как в ограничении междоусобной борьбы, так и в охране от внешних нападений. Да и сами варяги быстро ославянивались». (10, с.25-26) Помимо славянской или антинорманнской и норманнской теории современные отечественные историки выдвигают центристскую теорию, согласно которой возникновение Древнерусского государства в результате внутреннего общественного развития славян, но при участии варягов. (11, с.22).

В зарубежной научной литературе привлекают внимание труды британских историков  С. Франклина и Дж. Шепарда, посвященные начальной истории Русского государства. Их концепцию можно было бы назвать гипернорманистской.  Английские историки вполне последовательно отказываются  от традиционного обозначения древнейшего восточнославянского государства как Киевской Руси, рассматривая это обозначение как отражение киевоцентристского – неосновательного, по их мнению, взгляда на историю Руси (30, с. 8 – 9 ). Действительно, название Киевская Русь имеет смысл лишь в ретроспективе – как проекция на прошлое последующей истории русских, украинцев и белорусов, поскольку эта история целиком построена на киевских парадигмах. Если брать другую хронологическую точку отсчета и смотреть на вещи с позиции истории русов – скандинавского народа, Киев и в самом деле оказывается не первым их политическим центром и – особенно на начальной стадии – далеко не самым привлекательным местом в качестве столицы. (30, с. 112-113). С. Франклин и Дж. Шепард приходят к выводу, что успехи скандинавов-русов в новой для них среде обитания были обеспечены присущими ей свойствами – алчностью (в историческом понимании она скорее оказывается положительным качеством) и способностью адаптироваться к любой ситуации. Как говорится во введении, « ни на одном этапе исторического развития мы  не видим, чтобы русы следовали какому-то общему плану или действовали по установленным правилам. Они искали и использовали удобные случаи, выдумывали на ходу, рассматривали возможность альтернативных действий. Они приспосабливали и преобразовывали свои обычаи и для того, чтобы достичь своих целей, и для того, чтобы справиться с последствиями того, чего они достигли: ведь они имели дело с социальными и политическими результатами своих собственных успехов в развитии экономики и расширении территории» (30, с. 9).