Профессор Василий Болотов в лаборатории историка

      В отечественной историографии уже были попытки сравнить Болотова с лидерами есропейской, прежде всего протестантской науки, еще при жизни ученого. А.П.Лебедев сравнивает энциклопедизм Болотова с уровнем научности и образованности Энгельгардта (1791-1834).³⁸ Но этот энциклопедизм у Энгельгардта, по всеобщему признанию носил не высконаучный, а по определению А.Бриллиантова, дилетантский. Внешнее сходство не есть внутреннее тождество.

      И.Бродович называл его «русским Гарнаком».³⁹ По мнению профессора А.И.Сидорова обоснованность такого сравнения не исключает и существенных различий.⁴⁰ Здесь и количество напучных трудов, и главное традиции немецкой церковно-исторической школы, которой А.Гарнак придерживался. В.Болотов сформировался практически в отсутсвии какой-либо традиции. Упоминая о митрполите Платоне и архимандрите Иннокентии Смирнове, Сидоров говорит о 60-ых гг. XIX в. как о времени начала сложения церковно-исторической науки в России начале «роста целого» (В.Соловьев).  

      Принцип новыизны (новое или попарвка к старому) и актульности (просветительско-огласительный резонанс среди российской интеллигенции, отмеченный Брилиантовым и Николаем Варшавским, участие в миссионерско-воссоединительной -полемической деятельности, 1888, 1898, 1899) исторического исследования. К вопросу о соединении абиссин с православной Церквью, Богословскеи споры в Эфиопской Церкви, Описание 4 эфиопской рукрписи СПбДА, И истории церкви сиро-пресидской, Смутное время в истории сиро-персидской церкви, Что знает о начале христианства в Персии история. Труды В.В. в области Aethiopica и Syriaca носят ярковыраженный актуалистский характер. 

      Система богослвоского знания как предпосылка церковно исторического исследования.

      Математичность Болотова и его страсть к математике есть, очеивдно, симвоическое внешнее выражение его методологии исследований и доказательств, построенных как на скурпулезной точности прочтения-понимания факта, так и на строгой логичности и максимально полной статистики.

      Чувство divinum, согласно А.Бриллиантову, есть то, на что нацелен нюх историка Церкви. М.Блок, хорошо усвоивший от Ф.де Куланжа, что предметом истории является человек, или вернее люди во времени, дал по-французски образную и эмоциональную характеристику историка: «Настоящий историк похож на сказочного людоеда. Где пахнет человеченой, там, он знает, его ждет добыча».⁴¹ Однако Болотов понимал, что это divinum скрывается в и раскрывается через humanum, через проявления человеческого духа. доступ к которым сквозь которые обнаруживается Божественное откровение открывается для историка «филологической ученостью». Филологическая ученость нужна здесь для прочтения текста и понимания содержание, за которыми и скрываются «отрывочные данные» о прошлом. Правильное прочтение есть  не начало понимания, а само понимание. Для этого нужно прежде всего знание языка. Речь теоретически не идет о нюансах исторически существовавшего словоупотребления, однако сама практика языкознанчества предусматривает этимологический аспект. Соврешенным знание языка может быть только в связи с историей и культурой народа. Этот языковой аспект непосредственно выводит нас к пониманию памятника. 
 

      Сравнительный метод В.Болотова. В целом этот подход можно назвать сравнительно-контекстуальным, где сравнение выступает в качестве главного инструмента  понимания исторического свидетельства, а составляющие элементы этого понимания оказываются охвачены единым культурным контекстом, обеспечивающим цельность итоговой картины. Однако само сравнение оказывается следствием отнюдь не одного горизонтализма исторического взгляда, когда сопсотавляются либо современные являения между собой, либо исследуемый феномен рассматривается через призму знания о событиях и явлениях предшествующих. Необходима ретроспекция, когда явление рассматривается как в связи с более поздними церковными феноменами, так и с точки зрения «сегодняшнего» богословского самосознания Церкви. Мы отдаем себе отечет, что в конечном счете  это «церковное сегодня» конституирует себя на вечном и неизменном Священном Предании и потому есть непреходящая норма евангельской оценки. Сравнение оказывается как синхронистичным, так и полихронистичным, как это имело место при определении взаимоположения в истории Церкви оригенизма и арианства.

      Метод В.Болотова можно было бы охарактеризовать таким современным термином как комплексное источниковедение, с той только разницей, что комплексность в данном случае проявляется не столько на уровне сравнения результатов исследования разных типов источников, сколько при сравнительном изучении разных видов источников письменных. Записанное слово все же остается для него основным источником информации о прошлом. Иное понимание комплексного источниковедения как творческого метода В.Болотова должно быть вязано с комплексным подходом к самому текстовому памятнику или порожденному им кругу проблем, когда превращение его содержание в необходимую для исследования историческую информацию сопровождалось применением целого комплекса знаний, которые сегодня принято именовать специальными историческими дисциплинами. Знания в области филологии, исторической географии, метрологии, ономастике, демографии  делают познавательные возможности в отношении конкретного текста практически неисчерпаемыми. Однако знание широкого полотгна исторических фактов и культурно-исторического фона (широкое знание исторических фактов и культурных отношений ⁴²) превращается дл Болотова в дополнительный источник информации в области изучаемого памятника и являения. Этой третий уровень комплексности.

      Му уже говорили, что филология, для Болотова, согласно А.Бриллиантову, возможность прочесть памятник, которое и есть поимание памятника. Однако то, что памятник становится более информативным в свете культурно-исторического фона говорит о том, что процесс его понимания еще не закончен.

      Проблема восполенния пробела в источниковой базе. Всесторонее рассмотрение памятников.

      Это и есть следствие «влечения к разонобразным сторонам знания2 и детализация исследований и источников» отмеченное Брилиантовым. А.П. Лебедев об убеждение Болотова, что поскольку все существующее имеет право на то, чтобы его изучали и знали наилучшим образом, то «труд над мелочами принимает характер нравстенно-долженствующего». Недостаток данных заставляет исследователя «взвешивать на весах ювелира» мельчайшие подробности: это позволяет не только открывать новое в малоизученных областях, но и пересматривать общепризнанные в науке выводы через иное прочтение из общедоступной по языку источников истории греческого и латинского христианства,⁴³ что снова нвозвращает нас к моменту постановки научной проблемы и конкретной задачи и обоснованию темы ее новизной и актуальностью 

      Но является ли этот метод критикой источника в собственном смысле этого слова.

      Метод и определение доброкачественности источника, причем иногда через понимание общзих религиозно-писхологических закономерностей эпохи (как это имело место в отношении серии коптских сказаний о вселенских соборах, в которых Болотов увидел тенденциозные церковно-исторические романы и недобросовестную стряпню, рассчитанную на доверчивость и невежество массы, в то время как их подлтнность отстаивали Ревилью и Гарнак)⁴⁴ определено относится к числу главных достижений Болотова. Сквозь выделенную тенденция сказаний Болотов показывает возможность увидеть подлинные памятники и сохраненное в них рациональное зерно. Вполне работа современного историка, признающего приципиальную многослойность памятника и способного выделить не только объективную инофрмацию или субъективную тенденцию, но и пласт «коллективного неосознанного» предситавленного ментальностями эпохи, которые позваляют рассматривать памятник не столько как исторический источник. Сколько как памятник культурный отношений и идейных спекуляций эпохи его создашей. 

Нерушимость традиции не отменяют поиска причин ее сохранности, причем не метаисторических, а вполне исторических, или даже культурно-антроплогических причин, поскольку «гипотеза о провиденциальном воздействии не входит в компетенцию науки».⁴⁵