Если  Елена Глинская имела больше прав чем кто-либо на роль опекуна своего сына, то ни у кого из бояр после ее смерти не было серьезных аргументов для подкрепления своих притязаний, кроме физической силы. Поэтому в течение целого десятилетия не прекращалась ожесточенная борьба, сопровождавшаяся дворцовыми переворотами, интригами, расправами.

Глава 2. Политическая ситуация после смерти Василия  III

2.1 Елена Глинская  и ее окружение

     Осенью 1525 г. великий князь Василий III принял окончательное решение разойтись  со своей женой Соломонией – поступок для государя необычный. Однако московский митрополит Даниил разрешение на развод дал. Соломония была пострижена в монахини, а 21 января 1526 г. состоялась свадьба великого князя Василия (которому на тот момент было 46 лет) с двадцатилетней Еленой Глинской.

     Развестись  с первой женой князь Василий замышлял давно – Соломония (урожд.Сабурова) не могла иметь детей, а вопрос о наследнике был всегда одним из важнейших при заключении браков правящих особ. Летопись приводит слова Василия «Кому после меня царствовать на Русской земле (…) братьям ли дам – но ведь братья и своих уделов не умеют устраивать» Бояре на это отвечали «Разойдись с Соломонией, великий государь, и вступи в новый брак, ибо неплодную смоковницу посекают и выбрасывают из виноградника». 23 декабря 1525 г. сорокалетняя Соломония была обвинена в «волхновании», вместе с некой «ворожеей Стефанидой», отправлена в суздальский монастырь и насильно пострижена в монахини. А спустя 2 месяца великий князь уже взял себе новую жену¹².

     Елена была хороша собой, рост имела достаточно высокий для того времени – около 165 см. Учеными был воссоздан ее скульптурный портрет, где видны ярко выраженные балтские черты.

     Главной целью князя была, конечно, надежда  получить долгожданного  наследника, однако имел место и политический расчет: по матери вела она род от сербского рода Петровичей, бывшем в ту пору наиболее могущественным магнатским венгерским родом. Род Глинских был во время правления князя Александра одним из наиболее влиятельных в Великом княжестве Литовском. Дядей Елены был знаменитый Михаил Глинский, опытный политик, оказавшийся после поражения своего мятежа против короля Сигизмунда I при дворе московского князя (впрочем, за очередной «перебег» на сторону польского короля он провел 10 лет в тюрьме и был освобожден лишь после заключения брака Василия с его племянницей).

     Впрочем брак этот не был браком по расчету  – как свидетельствовали современники, уже пожилой князь Василий  даже сбрил бороду и переменил  традиционную одежду на польский кунтуш, чтобы понравиться молодой жене. Изменилось и окружение князя – на первых ролях были братья Елены с семьями, а среди приближенных Елены ближе всех ей была некая Елена Федоровна Челяднина – родная сестра князя Ивана Федоровича Овчины-Телепнева-Оболенского. Именно к этому молодому красавцу все чаще начала выказывать свою привязанность Елена Глинская. А вскоре с семьей Оболенских породнился и ее дядя, Михаил Глинский¹³.

     25 августа 1530 г. у Елены и Василия  родился первый сын, крещенный  Иваном. Это был будущий царь  Иван Грозный – ходили слухи,  что в час рождения младенца будто бы разразилась страшная гроза. Казанская ханша, по легенде, узнав о рождении будущего царя, объявила московским гонцам: «Родился у вас царь, а у него двои зубы: одними ему съесть нас (татар), а другими вас». Известно еще много других знамений и пророчеств о рождении Ивана, но все они были сочинены задним числом. Но ходили и другие слухи – будто бы отцом Ивана является не кто иной, как молодой князь Иван Федорович Овчина.

     Наследник родился, но радости у великого князя  было мало – начались «лихие годы»: неслыханная засуха и голод. Голод привел за собой болезни, воровство и разбой. Пошла междоусобица и между князем и его братьями, те наступали на «государевы вотчины». Вдобавок хан Ислам-Гирей подступал к Рязани – однако ханский набег был отбит войском Ивана Овчины. Не обошла беда и семью князя Василия – 30 октября 1532 г.Елена родила второго сына, Юрия, - но вскоре выяснилось,что младенец «лишен самого малого разумения и поврежден во всех членах».

     Осенью 1533 г. князь Василий, выехав с семьей «на свою потеху» (на охоту) в село Озерецкое,  почувствовал себя плохо – настолько плохо, что вынужден был отказаться от дальнейших планов и был перевезен в Москву. 23 ноября 1533 г.он тайно (чтобы не вызывать «смятения в народе») с ближними боярами составил завещание. Текст завещания не сохранился. В Воскресенской летописи 1542 г. сказано, что Василий III благословил «на государство» сына Ивана и вручил ему «скипетр Великой Руси», а жене приказал держать государство «под сыном» до его возмужания. А при Иване Грозном, в 50-х годах, летописцы стали утверждать, будто великий князь вручил скипетр не сыну, а жене, которую считал мудрой и мужественной, с сердцем, исполненным «великого царского разума».  Псковский летописец же утверждает, что Василий III «приказал великое княжение сыну своему большому Ивану и нарече его сам при своем животе великим князем и приказал его беречи до пятнадцати лет своим бояром немногим». Из псковского источника следует, что Василий III наделил регентскими функциями не жену Елену и не Боярскую думу в целом, а немногочисленную боярскую комиссию, у которой Глинская затем отняла власть¹⁴.

     Однако  существует и «альтернативная версия» - рассказ, будто бы составленый одним из очевидцев смерти Василия III и составления завещания. Согласно этому рассказу когда больного доставили в Москву, во дворце начались бесконечные совещания об «устроенье земском». На совещаниях присутствовали советники и бояре. Но ни разу великий князь не пригласил «жену Олену». Объяснение с ней он откладывал до самой последней минуты. Когда наступил кризис и больному осталось жить считанные часы, советники стали «притужать» его послать за великой княгиней и благословить ее. Вот когда Елену пустили наконец к постели умирающего. Горько рыдая, молодая женщина обратилась к мужу с вопросом о своей участи: «Государь великий князь! На кого меня оставляешь и кому, государь, детей приказываешь?» Василий отвечал: «Благословил я сына своего Ивана государством и великим княжением, а тобе есми написал в духовной своей грамоте, как в прежних духовных грамотех отцов наших и прародителей по достоянию, как прежним великим княгиням».

     Елена хорошо поняла слова мужа. Вдовы  московских государей по традиции получали «по достоянию» вдовий удел. Елена плакала. «Жалостно было тогда видеть ее слезы, рыдания», — печально завершает очевидец свой рассказ.

     В ночь с 3 на 4 декабря 1533 г. «великий князь всея Руси» Василий III скончался. Теперь только от Елены зависело, какой будет ее судьба и судьба ее малолетнего сына.

     Перед смертью Василий III просил Глинского  позаботиться о безопасности своей  семьи. «Пролей кровь свою и тело на раздробление дай за сына моего Ивана и за жену мою…» — таково было последнее напутствие великого князя. Князь Михаил не смог выполнить данного ему поручения по милости племянницы, великой княгини¹⁵.

     Австрийский посол Герберштейн объяснял гибель Глинского тем, что он пытался  вмешаться в интимную жизнь Елены  и настойчиво убеждал ее порвать  с фаворитом. Герберштейн был  давним приятелем Глинского и старался выставить его поведение в самом благоприятном свете. Но он мало преуспел в своем намерении. Об авантюрных похождениях Глинского знала вся Европа. Могло ли моральное падение племянницы в самом деле волновать престарелого авантюриста? В этом можно усомниться.

     Столкновение  же между Овчиной и Глинским всерьез  беспокоило вдову и ставило ее перед трудным выбором. Она либо должна была удалить от себя фаворита и окончательно подчиниться семибоярщине, либо, пожертвовав дядей, сохранить  фаворита и разом покончить с жалким положением княгини на вдовьем уделе. Мать Грозного выбрала второй путь, доказав, что неукротимый нрав был фамильной чертой всех членов этой семьи. Елена стала правительницей вопреки ясно выраженной воле Василия III. С помощью Овчины она совершила подлинный переворот, удалив из опекунского совета сначала Михаила Глинского и Михаила Воронцова, а затем князя Андрея Старицкого.

     Поздние летописи объясняли опалу Глинского  и Воронцова тем, что они хотели держать «под великой княгиней» Российское царство, иначе говоря, хотели править за нее государством. Летописцы грешили против истины в угоду царю Ивану IV, считавшему мать законной преемницей отцовской власти. На самом деле Глинский и Воронцов правили по воле Василия III, который назначил их опекунами своей семьи.

     Но  с того момента, как Боярская дума взяла верх над семибоярщиной, законность обернулась беззаконием: боярскую опеку  над великой княгиней стали квалифицировать  как государственную измену.

     О Глинском толковали, будто он отравил  Василия III и хотел выдать полякам семью великого князя. Но этим толкам трудно верить. На самом деле князь Михаил погиб потому, что был чужаком среди московских бояр. Уморив Глинского в тюрьме, власти «забыли» наказать Воронцова. Его отправили в Новгород, наделив почетным титулом главного воеводы и наместника новгородского. Подобные действия обнаружили всю пустоту официальных заявлений по поводу заговора Глинского и Воронцова. Самый влиятельный из вождей семибоярщины, Юрьев, подвергся аресту еще до того, как взят был под стражу Глинский. Но он понес еще более мягкое наказание, чем Воронцов. После недолгого заключения его освободили и оставили в столице. Юрьев заседал в Боярской думе даже после того, как его двоюродный брат бежал в Литву.

     Андрей  Старицкий, младший брат Василия III, который владел обширным княжеством и располагал внушительной военной силой, после крушения семибоярщины укрылся в удельной столице — городе Старице. Однако сторонники Елены не оставили его в покое. Князю велели подписать «проклятую» грамоту о верной службе правительнице.

     Опекунские  функции, которыми Василий III наделил  брата, были аннулированы. Живя в уделе, Андрей постоянно ждал опалы. В свою очередь, Елена подозревала бывшего  опекуна во всевозможных кознях. По совету Овчины она решила вызвать Андрея в Москву и захватить его. Удельный князь почуял неладное и отклонил приглашение, сказавшись больным. При этом он постарался убедить правительницу в своей лояльности и отправил на государеву службу почти все свои войска. Этой его оплошностью сразу воспользовались Глинская и ее фаворит. Московские полки скрытно двинулись к Старице. Предупрежденный среди ночи о подходе правительственных войск, Андрей бросился из Старицы в Торжок. Отсюда он мог уйти в Литву, но вместо того повернул к Новгороду. С помощью новгородских дворян бывший глава семибоярщины надеялся одолеть Овчину и покончить с его властью.

     «Князь великий мал, — писал Андрей новгородцам. — Держат государство бояре, и яз вас рад жаловати»¹⁶. Хотя некоторые дворяне и поддержали мятеж, Андрей не решился биться с Овчиной и, положившись на его клятву, отправился в Москву, чтобы испросить прощение у невестки. Как только удельный князь явился в Москву, его схватили и «посадили в заточенье на смерть». На узника надели некое подобие железной маски — тяжелую «шляпу железную» и за полгода уморили в тюрьме. По «великой дороге» от Москвы до Новгорода расставили виселицы. На них повесили дворян, вставших на сторону князя Андрея. Князь Михаил Глинский и брат великого князя Андрей были «сильными» людьми семибоярщины. Их Овчина наказал самым жестоким образом. Другие же душеприказчики Василия III — князья Шуйские, Юрьев и Тучков — заседали в думе до смерти Елены Глинской. По-видимому, именно в кругу старых советников Василия III созрели проекты важнейших реформ, осуществленных в те годы.

     Бояре начали с изменений в местном  управлении. Они возложили обязанность  преследовать «лихих людей» на выборных дворян — губных старост, то есть окружных судей (губой называли округ). Они позаботились также о строительстве и украшении Москвы и провели важную реформу денежной системы. Дело в том, что с расширением товарооборота требовалось все больше денег, но запас драгоценных металлов в России был ничтожно мал. Неудовлетворенная потребность в деньгах вызвала массовую фальсификацию серебряной монеты. В городах появилось большое число фальшивомонетчиков. И хотя виновных жестоко преследовали, секли им руки, лили олово в горло, ничего не помогало. Радикальное средство для устранения кризиса денежного обращения нашли лишь в правление Елены Глинской, когда власти изъяли из обращения старую разновесную монету и перечеканили ее по единому образцу.

     Основной  денежной единицей стала серебряная новгородская деньга, получившая наименование «копейка» — на «новгородке» чеканили изображение всадника с копьем (на старой московской деньге чеканили всадника с саблей). Полновесная новгородская «копейка» вытеснила легкую московскую «сабляницу»¹⁷.

     Правление Глинской продолжалось менее пяти лет. Надо сказать, что женщины Древней  Руси редко покидали мир домашних забот и посвящали себя политической деятельности. Не мнощм затворницам терема удалось приобрести историческую известность. В числе их была Елена Глинская. Она начала с того, что узурпировала власть, которой Василий III наделил семибоярщину. Без ее согласия не могли быть проведены последующие реформы. Но в самом ли деле можно считать ее мудрой правительницей, какой изображали ее царские летописи? Ответить на этот вопрос невозможно из-за отсутствия фактов. Бояре ненавидели Глинскую за ее пренебрежение к старине и втихомолку поносили ее как злую чародейку.