Пётр I и Россия

Администрация и управление

Аппарат правительства, который  унаследовал Петр, имел много дефектов, был одновременно и примитивным, и сложным. Он был тяжелым на подъем и медлительным. Расхождения между  законодательством, административными  инструкциями и судебными решениями  делали юридические нормы расплывчатыми, административная машина оставалась, по последним исследованиям, просто иерархией должностных лиц, собирающих налоги и дань, структурой с корнями, уходящими в монгольскую эпоху  средневековой России.

В течение почти всего  своего царствования Петр не имел никакого систематического плана улучшения  правительственной машины. Война  со Швецией породила более эффективное  управление благодаря необходимости  получать новобранцев, налоги и подневольных рабочих, которые ей требовались. Но в течение многих лет усилия по улучшению управления были частичными, поспешными и непродуманными, оставаясь  работой человека, озабоченного другими  неотложными задачами. Однако Петр имел ряд фундаментальных идей относительно управления России и своего места  в нем, которые лежали в основе всего, что он пытался сделать  в этой сфере.

Как могло быть достигнуто общее благо, которое ставилось  выше интересов любого отдельного класса или группы? По существу, Петр видел, что при всех различных интересах  членов общества выполнение ими порученных функций всегда будет верно и  эффективно. Это требовало осторожного  управления царем и его советниками как учреждениями, так и людьми. Петр никогда не колебался вмешиваясь в самые мельчайшие детали частной жизни своих подданных, если он чувствовал, что это оправданно: его царствование произвело законодательство, запрещающее крестьянам использовать ткань меньше указанной ширины, запретило игру в карты на деньги и предписывало штрафы за плохое поведение верующих в церкви. Увеличение числа законодательных актов поражало.

В течение длительного  времени усилия Петра улучшить механизм управления были пробными и экспериментальными. Недостаточно эффективные до второго десятилетия XVIII столетия, когда война со Швецией была явно выиграна, эти попытки станут систематическими и распланированными. Однако некоторые важные и длительные новшества были сделаны даже в то время, когда борьба со Швецией и турками все еще сильно занимала Петра. Самым крупным из них, больше всего занимавшим центральное правительство, было создание Сената в 1711 г. Это был орган из девяти должностных лиц, первоначально основанный, чтобы заменить царя, когда он непосредственно отбыл на войну с турками, но ставший постоянным учреждением со множеством функций. Он задумывался для осуществления контроля за провинциальным управлением и сбором налогов, а также как высшая судебная власть – хороший пример сочетания правосудия с управлением, которое, вероятно, в России было более заметно, чем в любом другом европейском государстве.

Другим наследством длительного  значения было создание института фискалов в 1711 г. Всего пять сотен, они ненавидели чиновников, должны были выведывать нарушения  всех видов, которые ослабляли правительство  и военные мероприятия, - уклонения  от уплаты налогов, воровство и растраты общественных денег. Их задача была определена просто как "тайный надзор во всех делах"; и им было приказано сообщать все  Сенату и, в особо важных случаях, самому царю. Здесь снова, однако, Петр был должен стать перед фактом, что никакое количество инструкций не смогло бы компенсировать дефицит  людей, на которых он мог положиться в работе. Сами фискалы скоро стали  печально известны своей коррупцией и притеснениями.

В провинциальном управлении ранние годы восемнадцатого столетия были периодом большого напряжения и  беспорядка. Петр создал в 1708 г. восемь огромных территориальных единиц, губерний, к которым в 1713 – 1714 гг. были добавлены  еще три. Большинство губерний были разделены на области, которые в  свою очередь были подразделены на уезды, относительно небольшие и  управляемые единицы. Над каждой губернией начальствовали губернатор и вице-губернатор, которые управляли  как военными силами, так и гражданской  администрацией области. Под их руководством функционировала иерархия должностных  лиц со специализированными функциями  и должностями, которые часто  звучали по-иностранному – обер-комендант, обер-комиссар, обер-провиантмейстер, и ландрихтер. Все это было важным шагом в процессе, с помощью которого Россия при Петре была "оборудована" сложной структурой бюрократического правления. Перемены 1708 г., однако, были просто началом долгого процесса экспериментов и часто необдуманных изменений в провинциальном управлении.

Эти постоянные изменения  произвели немало беспорядка в сельской местности, хотя сами по себе они имели  только временное значение. Однако рядом с ними шел процесс, имевший  значение для всего будущего российского  общества. Это была консолидация класса землевладельцев через преднамеренную и поддержанную царем акцию выделения  группы наследственных государственных  служащих, которые должны были служить  правителю в вооруженных силах  или в администрации, тем самым  сохраняя свое социальное положение  и свои земли. Идея того, что служба правителю являлась условием удержания  поместий и крепостных, ни в коем случае не была нова. Петр, однако, развил это обстоятельство, изменив все его возможности и характер.

Отношения Петра с российским классом землевладельцев сосредоточились  вокруг поддержки стремления стимулировать  и, если необходимо, заставить его  соответствовать своим собственным  стандартам деятельности и общественного  духа. Усиленные требования делали землевладельцев более зависимыми, чем когда-либо, от центрального правительства. Теперь они были привязаны к административной машине и были вынуждены принять  ее нормы и ценности.

В последнее десятилетие  своего правления Петр провел административные реформы, более тщательно спланированные и более успешные, чем любые  из предпринятых ранее. Это был период, когда он объединил многое из того, что было выполнено и без осторожного планирования ранее во время царствования. Два нововведения последних лет Петра имели большую и длительную значимость: это были административные коллегии, основанные в 1718 г., и Табель о рангах 1722 г.

Управление с помощью  коллегий, небольших комитетов министров  и должностных лиц, контролирующих более или менее определенные аспекты правительственной деятельности, было методикой, хорошо отработанной во многих частях Европы, особенно в немецких и скандинавских государствах. Однако те, что установились в России, не были результатом какой-либо рабской  имитации иностранной практики. Они  были вдохновлены совершенно реальным желанием улучшить качество центрального управления и усилить личный контроль царя над ним. Коллегии освободили Сенат  от большого бремени сложной административной работы, которую он до этого времени  вел, освободили его для действий в качестве апелляционного суда в  юридических вопросах и органа, занимающегося  формулировкой общей политики и  составлением нового законодательства. Реформа почти сразу показала дефекты на практике. Чтобы коллегии работали хорошо, требовалось поддержать их большим количеством образованных и общественно-духовных людей, чем  Россия могла бы обеспечивать. Некоторые  коллегии имели тенденцию стать  инструментами в руках своих  президентов. Но нет никакого сомнения в глубоком личном внимании царя к  новой структуре.

Создание коллегий не исчерпало  творческой энергии Петра в вопросах управления. Модернизация и систематизация, которые во многом характеризовали  и направляли деятельность Петра  в течение последних лет, нашли  выход в Табели о рангах, выпущенной в 1722 г. Табель о рангах создавала  сложную градуируемую иерархию в  вооруженных силах, управлении и  суде. В заключительной версии она  внесла в список 262 различных чина – 126 военных и военно-морских, 94 административных и 42 относящихся к  суду. Молодые люди должны были начинать свою карьеру в самом низком чине и повышаться по сочетанию заслуг и срока службы. Целая система  была основана на идее разряда как  награды за службу, как чего-то достигнутого усилием, а не пассивным предоставлением, как естественный результат высокого происхождения. Табель о рангах дала некоторый стимул замене старой знати, гордящейся своим происхождением и  ревностно относящейся к своим  привилегиям, новым привилегированным  классом, которому предоставлялся социальный статус по существу в пределах разряда  в официальной иерархии. Этот процесс  продолжался еще долго и четко  развивался. Старые московские титулы официального разряда полностью  утратили свое использование к первым годам восемнадцатого столетия.

Административные реформы  Петра были вдохновлены высокими и подлинными идеалами – служить  величию и прогрессу России. Он надеялся добиться этого, улучшая механизмы  центрального правительства и усиливая контроль над провинциями, отделяя  судебные от чисто административных функций и заменяя идеей законности или повиновения указам царя бессмысленное следование обычаю или традиции. Все же достижение было далеко не идеальным. Несмотря на напряженное усилие и некоторые значительные успехи, бреши и недостатки в структуре, которую он оставил своим преемникам, поразительны. Регулирование администрации в соответствии с законом было затруднено без определенной кодификации перепутанной массы официальных указов и распоряжений; а это не было выполнено.

На более материальном уровне усилиям Петра непрерывно препятствовали недостаток и денег, и способных и надежных людей. Нехватка денег вызывала нерегулярность и долгие задержки в выплате официального жалованья; даже в конце правления имелись предложения платить администраторам в более отдаленных и неразвитых частях России, например, на Урале, предоставлением земли. Маленькое и нерегулярно выплачиваемое жалованье, соединенное с давней традицией более или менее институционализирующегося взяточничества (указы против этого датированы в России концом пятнадцатого века) обрекли Петра на долгую и бесполезную борьбу против официальной коррупции.

Тот факт, что мощные административные органы могли быть легко подчинены  молодым офицерам или даже сержантам, показывает, насколько они целиком  были просто инструментами воли Петра, а не независимыми полномочными объектами. Царь создал их, чтобы изменять, приспосабливать  или даже ликвидировать по своему желанию. Столь абсолютной была их зависимость  от него, что можно даже усомниться, насколько они могут быть названы  учреждениями в самом полном смысле. Желание Петра создать систему  управления, которая была бы безличной  и регулировалась в соответствии с законом, было искренним. Кроме  того, в свои последние годы он, кажется, предусматривает вовлечение российской знати в управление другими способами, нежели просто использование ее как  источник должностных лиц. Осознание  общих корпоративных интересов  российским классом землевладельцев  было слабым, и в течение долгого  времени после смерти Петра в  гвардейских полках сосредоточилось  его значительно больше, чем в  любых административных механизмах. Всеми своими усилиями Петр управлял скорее через людей, нежели посредством  законов или учреждений. Высокие  должностные лица, и еще большее  количество людей с персональным влиянием на него, типа Меншикова и  Прокоповича, были более важными  силами в правительстве, чем любое  из его новых административных творений.

Заключение 

Бесконечная энергия побуждала  Петра к немедленному действию. И  как завоеватель, и еще больше как законодатель, он стоит наравне  с самыми великими личностями старины.

Представление о царствовании Петра, как о победоносном резком переходе от темноты к свету, от варварства к цивилизации, стало общим местом, но от этого не стало верным. Оно  возникло еще в XVIII столетии благодаря  склонности и вкусу каждого нормального  человека к драматизму. К тому же подобный миф укреплял надежды на быстрый прогресс в государствах Западной Европы под руководством образованных, общественно-духовных и энергичных правителей, "просвещенных деспотов". По этим причинам тема Петра привлекла  многих авторов. Однако такое представление  о нем было, тем не менее, односторонним  и неадекватным. Приходилось слишком  подкрашивать центральный образ. Представление о русском народе, как о погруженном до появления нашего героя в глубины невежества и суеверия, из которых вырвать его могла только демоническая энергия и сила воли Петра, было несправедливо ввиду прогресса, начавшегося до его воцарения. Еще более неверно и недопустимо предположение, что Россия только прозябала в жалком существовании до того момента, когда ей открылась и оказала на нее влияние Европа.

В огромной и слабонаселенной стране с очень плохими коммуникациями контакты большинства населения с правительством были в лучшем случае редкими и неустойчивыми. Честолюбивое новаторское законодательство ужесточалось, чтобы принуждать население к крупным действиям эффективнее, чем когда-либо еще в Европе; тот факт, что многие из указов Петра были тщательно продуманы и жестко сформулированы до мелочей, просто указывает на разрыв между тем, что монарх приказал, и тем, что фактически получилось (или – что бывало чаще – не получилось) в какой-нибудь отдаленной провинции. Не менее важно, что поклонники царя игнорировали те факты, когда результаты какой-либо его деятельности были скорее разрушительны, чем созидательны. Осознавалось и тогда, что он наложил на Московскую Русь новую систему правления, новые способы мышления, новые концепции различных отраслей знания и техники, но они были копиями иностранных или вдохновлены из-за границы. Однако значение этого понималось очень медленно. Настойчивость Петра, чтобы правящий класс принял западное платье, западные манеры и традиции, а главное – насколько возможно, получил образование по западному типу, была связана с очень серьезными целями. Ибо предполагала еще больше увеличить разрыв между помещиком и крестьянином, между правителями и управляемыми, между богатыми и бедными, сделать его более явным, более видимым и более труднопреодолимым. Вся культурная жизнь России была под мощным глубоким воздействием этого, "Прекрасное" искусство (импорт из Европы, до тех пор практически неизвестное) было очень далеко от искусства народа; религиозное искусство, сосредоточенное на писании икон, теперь еще более отличалось от светского искусства. Крупные административные реформы правления на различных уровнях приводили зачастую к тем же самым результатам. Увеличивая число чиновников в России и делая их шестернями во все более совершенствующихся механизмах, Петр подрывал, действительно разрушал по существу личностный характер власти, который был характерен для Московской Руси. В принципе это было, возможно, его самым большим достижением. Но, формализуя отношения между правительством и подданными, делая их все более безличными и зависящими от функций бесчувственной машины, он и в этом разделял общество на малые части организма.