Первая республика во Франции

 

Первое время термидорианцы  были вынуждены сохранять систему  государственных органов, созданную  якобинцами. При этом сам механизм революционной диктатуры был  постепенно разрушен, отменено чрезвычайное социально-экономическое законодательство якобинцев.

 

Комитет общественного  спасения, где заседали теперь участники  антиякобинского заговора, потерял значение правительственного органа. Были упразднены Парижская коммуна — оплот якобинцев, а также революционные комитеты, реорганизован Революционный трибунал.

 

 

Но и реформированная  термидорианцами политическая система  ассоциировалась с революционными традициями. Поэтому с особой остротой вновь стал вопрос о восстановлении конституционного строя.

 

Формально считалось, что  в силе оставалась конституция 1793 г., принятая якобинским Конвентом и  подтвержденная первичными собраниями выборщиков. Хотя якобинская Конституция  так никогда и не применялась, первоначально сами термидорианцы ставили вопрос о поправках и добавлениях, необходимых для ее введения в действие. Однако вскоре, в частности под воздействием новых революционных волнений, правые термидорианцы усмотрели в якобинской конституции “организованную анархию” и приняли решение о подготовке нового конституционного документа. Они спешили с конституированием новой власти, тем более что вновь напомнила о себе политическая опасность со стороны открытых врагов республики — роялистов, фейянов и т. д. В августе 1795 г. Конвент принял новую конституцию Франции (известную как Конституция III  года республики).

 

Следуя установившейся в период революции традиции, термидорианцы  вынесли текст конституции на плебисцит, и она была поддержана подавляющим большинством первичных  собраний выборщиков, так как народ  рассчитывал с помощью новой  Конституции спасти и укрепить республику, отвести угрозу реставрации, сохранить  демократические завоевания революции.

 

Отмежевываясь от крайностей революции и политического безрассудства  вождей якобинцев, авторы новой Конституции  сохранили не только девиз революции: “свобода, равенство, братство”, но и  ее важнейшие достижения — республиканизм, народный суверенитет, представительные органы и т. д.

 

Текст Конституции 1795 г. отличался напыщенностью и многословием (372 статьи), но при этом она была весьма умеренной по своему политическому  содержанию.

 

Декларация прав и  обязанностей человека и гражданина, которая была предпослана Конституции, уже не была проникнута революционным  духом (отсутствовало право народа на восстание, на сопротивление угнетению  и т.д.) и делала упор на закрепление  экономических, моральных и правовых устоев общества. Так, например, в ней  подчеркивалось, что собственность  “лежит в основе мировой культуры, всего производства, всех средств труда и всего социального строя”.

 

Конституция отменяла всеобщее избирательное право и восстанавливала  имущественный ценз. Следуя уже испытанной в 1791—1792 гг. политической модели, новая  конституция в статье 22 заложила в основу республиканского строя  принцип разделения властей. Однако новая организация государственной  власти отличалась громоздкостью, доктринерством, чисто внешним подражанием образцам античной демократии.

 

В системе разделения властей законодательному корпусу  отводилось ведущее место. Авторы конституции  проявили политическую осторожность и  отказались от создания “всемогущего”  законодательного органа по типу Национального  конвента. Впервые в истории французского конституционализма законодательный  корпус был создан не на однопалатной, а на двухпалатной основе. Он состоял  из  Совета старейшин  (250 членов, избираемых из лиц не моложе 40 лет) и  Совета пятисот  (из лиц не моложе 30 лет).

 

Право законодательной  инициативы по конституции предоставлялось  только Совету пятисот, но решение последнего становилось законом только после  одобрения  Совета старейшин.  Отклоненный  последним законопроект мог вноситься  повторно только спустя год. Законодательная  власть, таким образом, заведомо становилась  источником политической конфронтации, а следовательно, и нежизнеспособной.

 

Политическая нестабильность и неустойчивость были присущи и  исполнительной власти, которая также  была изначально обречена на малую  эффективность. Она вручалась  Директории  из 5 членов, избираемых путем тайного  голосования законодательным корпусом.

 

Ежегодно Директория обновлялась путем переизбрания одного из ее членов. Председательствовали в ней поочередно все члены  в течение трех месяцев. Для осуществления  чисто управленческих функций Директория назначала министров, которые, однако, не составляли правительство.

 

Псевдодемократические государственные формы, введенные  Конституцией 1795 г., не учитывали реального  соотношения политических сил, не могли  обеспечить экономической и правовой стабильности. Хотя по Конституции 1795 г. исполнительные и управленческие рычаги не должны были концентрироваться  в одних руках, ведущую роль в  Директории играл один из лидеров  термидорианцев, беспринципный карьерист  Баррас. Как и многие другие представители правящей верхушки, он откровенно стремился использовать государственную казну для личного обогащения.

 

Откровенная коррупция, поразившая и сами правительственные  круги, ухудшила и без того тяжелое  финансовое положение республики. Директория не в состоянии была решить те проблемы, которые стояли перед новым сформировавшимся за годы революции гражданским обществом. Сохранялась опасность монархической, феодальной реставрации и нового революционного взрыва масс, вызванного бедственным положением городских низов и возрождением популярности якобинских идей.

 

Непоследовательность, резкие повороты в политике Директории, то обрушивавшей удары против якобинцев, то начинавшей борьбу против дворян-эмигрантов и неприсягнувших священников, то облагавшей высоким подоходным налогом финансистов и спекулянтов, делали политическую обстановку в Франции непредсказуемой. Ненадежность правительства Директории, проводившей “политику качелей”, делала весь созданный в 1795 г. конституционный режим все более непопулярным и неустойчивым.

 

Переворот генерала Бонапарта  и Конституция 1799 г. Государственный  переворот, совершенный 9 ноября 1799 г. (18 брюмера VIII года республики — по новому календарю) группой заговорщиков, объединившихся вокруг генерала Бонапарта, привел к  упразднению Директории и устранению других конституционных органов.

 

Власть во Французской  республике перешла к коллегии из трех консулов — генерала Бонапарта  и двух бывших

 

членов Директории, участвовавших  в заговоре, — Сиейеса и Роже Дюко. Фактически же контроль за политическими событиями в стране все более оказывался в руках генерала Бонапарта, проявившего себя энергичным, прозорливым и властолюбивым государственным деятелем.

 

Печальный финал Конституции III года республики, которая была объявлена  причиной всех бедствий во Франции, стал своего рода неизбежностью. Политика “качелей”, проводимая Директорией, ставшая символом непрочности и порочности правящего  режима, в результате потеряла своих  последних сторонников.

 

К осени 1799 г. Директория окончательно утратила свой авторитет  как у демократически настроенных  республиканцев, так и у новой  буржуазной аристократии, мечтавшей  о создании устойчивой власти, способной  искоренить революционные настроения во французском обществе. Демократические  силы Франции, ослабленные предшествующими  репрессиями, не выступили в защиту конституционного правительства, деятельность которого отличалась открытой враждебностью  по отношению к народным массам.

 

Особенность нового государственного переворота состояла в том, что он был осуществлен не только посредством  верхушечного антиправительственного заговора, но и при прямой поддержке  заговорщиков армией, сыгравшей благодаря  авторитету генерала Бонапарта роль своеобразного политического арбитра. В условиях политической неустойчивости и неэффективности системы конституционных  органов армия становилась стержневым элементом и опорой государственной  власти. За годы, прошедшие после  революции, в заграничных завоевательных походах армия утратила свой революционный  дух и охотно приняла политику цезаризма.

 

По методам осуществления  власти и по своей социальной базе диктатура Наполеона существенно  отличалась от правления Директории. Это была новая форма политической консолидации французского общества, осуществленной путем установления авторитарного, откровенно антидемократического режима. Генерал Бонапарт, стремившийся к установлению личной власти, лишь отразил готовность консервативно  настроенных кругов французского общества к уничтожению остатков революционных  идей и учреждений. Он уловил их желание  создать стабильную государственную  систему, не связанную идеологическими  догматами, но обеспечивающую простор  для развития предпринимательской  деятельности. Именно поэтому политика бонапартизма получила поддержку не только со стороны буржуазных кругов, но и французских крестьян-собственников, опасавшихся в равной мере феодально-монархической  реставрации и новой волны  революционного экстремизма.

 

Будучи достаточно трезвым  политическим деятелем, генерал Бонапарт ясно представлял, что создаваемый  им и опирающийся на армию авторитарный режим должен быть как можно быстрее облечен в конституционные формы. Он понимал также, что переход от коллегиальных республиканских учреждений к личной власти требует промежуточных ступеней и политико-юридического камуфляжа. Взяв в свои руки инициативу в составлении новой конституции, он оттеснил при этом Сиейеса, претендовавшего на роль “отца” французских конституционалистов, но проявившего со своим проектом непоследовательность и медлительность.

 

Генерал Бонапарт, он же первый консул, предложил такую организацию  “республиканской” государственной  власти, которая открывала простор  для его честолюбивых политических замыслов. Новая конституция  (Конституция VIII года республики)  отличалась от своих предшественниц прежде всего тем, что не утверждалась представительным органом. Подписанная лишь членами узкой конституционной комиссии, она по воле первого консула была вынесена “на одобрение французского народа”. Таким образом, новая республиканская конституция была утверждена 13 декабря 1799 г. по итогам плебисцита, который проводился под жестким государственным контролем. Волеизъявление “французского народа” осуществлялось не путем голосования в первичных собраниях избирателей, а посредством сбора подписей в реестрах, которые вели мировые судьи, нотариусы и т. д. В Конституции при внешнем сохранении республиканского строя закреплялась диктатура генерала Бонапарта, принявшая лишь гражданские очертания.

 

В отличие от предшествующих основных законов, Конституция 1799 г. уже  не содержала Декларации прав человека и гражданина, ибо “гражданин Бонапарт”  не считал уместным само напоминание  в этом документе о свободе  и братстве. Гарантируя буржуазии  и крестьянству собственность, полученную в годы революции в результате конфискаций и разделов дворянских имуществ, Конституция 1799 г. заявила, что  “после совершения законной продажи  национального имущества независимо от его происхождения” приобретатель  такого имущества не может быть его  лишен (ст. 94). В Конституции нашли  свое отражение и цезаризм, и опора  на армию, которой отводилась важная роль в осуществлении внутренней и внешней политики. Бонапарт в  конституции особо предусмотрел установление пенсий для раненых  воинов, а также для вдов и детей  военных, умерших на поле битв и вследствие ранений (ст. 86).

 

Сохранив формально  идею национального суверенитета, конституция 1799 г. ввела запутанную и псевдодемократическую  систему “участия” граждан в  государственных делах. С чисто  популистскими. целями Бонапарт отменил явно антинародный и откровенно плутократический имущественный ценз и тем самым ввел во Франции своеобразное “всеобщее” избирательное право. По Конституции все граждане (мужчины), достигшие 21 года и проживавшие не менее года в определенном округе, могли участвовать в избрании так называемого коммунального списка (1/10 часть от состава граждан в округе).

 

Лица, внесенные в  коммунальные списки, в свою очередь  в той же пропорции составляли департаментские списки. Наконец, третья ступень выборов проводилась  на департаментском уровне, где избиралась 1/10 часть граждан “для осуществления  национальных функций”. Однако члены  этого национального списка не наделялись по Конституции правом проводить  выборы в высшие государственные  органы, а рассматривались лишь как  кандидаты на государственные должности.

 

Само комплектование государственных органов проходило  на основе сложной системы кооптации, назначения и выборов. Таким образом, с помощью хитроумной процедуры  Бонапарт по существу ликвидировал характерную  для республиканского строя выборность государственных органов.

 

Основным стержнем всей конституционной системы являлось правительство, которое выступало  в виде коллегии из трех консулов. Фактически правительство не было коллегиальным  органом, поскольку первый консул обладал  особым статусом. Конституция содержала  общее положение о выборах  консулов на 10 лет (с правом переизбрания), но она непосредственно определяла, что первым консулом является “гражданин Бонапарт”. Последний был наделен  особыми функциями (промульгация законов  и т. д.). Первому консулу принадлежало право назначения и смещения членов Государственного совета, министров, послов, офицеров. Он же назначал (правда, без  права на смещение) судей, начиная  от мировых и кончая членами кассационного  суда.

 

Согласно Конституции, он мог осуществлять свои полномочия “в случае необходимости, при помощи своих коллег” — второго и  третьего консулов. Таким образом, конституция  практически отказалась от концепции  разделения властей, легально установив  на республиканской почве режим  личной власти.

 

Для ослабления возможной  оппозиции со стороны законодательной  власти Наполеон предусмотрел в Конституции  своеобразное расщепление законодательного процесса, который осуществлялся  рядом органов.  Государственный  совет  по указанию и под руководством правительства составлял и предлагал  законопроекты, которые затем поступали  в  Трибунат.  Трибуны имели  право обсуждать законопроекты, а после обсуждения вместе со своим  мнением вносить их в  Законодательный  корпус.  Члены Законодательного корпуса уже не могли обсуждать  законопроект (за что получили название “трехсот немых”), а лишь принимали  его или отвергали. Утвержденный закон мог быть направлен первым консулом в  Охранительный сенат,  который одобрял его или отменял  как неконституционный. Наконец, закон  вновь возвращался к первому  консулу, который подписывал и обнародовал  его. Вся эта сложная процедура  порождала фактически политическое бессилие законодательных органов  и их большую зависимость от первого  консула.