Н.М. Карамзин «История государства Российского», место и значение работы Н.М. Карамзина в исторической науке

таков  итог  политической  программы  Карамзина. Рядом  с  политическим  правом дворянства

как  участника  власти  монарха  стоит  неотъемлемость  его  земельных  прав ( земля « есть

собственность дворянская») и его крепостнические права. Монархия Щербатова и Карамзина 

—  это  дворянская  монархия.  Дворянство  и  крепостничество  — опора  самодержавия:

«безопаснее поработить людей, нежели дать им не вовремя свободу».

Отсюда  исторический  национализм,  идеал  консервативной  традиции,

противопоставляемый  и Щербатовым,  и Карамзиным  буржуазной  революционности

Западной  Европы;  это  было  противопоставлением  российского  самодержавия « ужасной 

французской революции», которая  «погребена», и современной конституционной  монархии,

представляющей, по Карамзину, «право без власти», тем самым  обращенное в «ничто». «Все

народное  ничто  перед  человеческим», — писал  Карамзин  в 1790 г.  Теперь  он  боится  уже 

этого  европейского  влияния.  Петр I, насаждая  просвещение, «захотел  сделать  Россию — 

Голландиею». Эта схема  в целом являлась утверждением консерватизма, отрицанием всякой

реформы,  всего  нового,  т.е.  самого  принципа  исторического  развития,  теории  прогресса,

утверждаемой передовой, исторической мыслью уже с конца XVIII в.

Эта осложненная дворянской идеей монархическая концепция  приводит к пересмотру

ряда конкретных моментов новейшей истории России и их оценки. Переоценке прежде всего

подвергся  Петр I. Петр I исказил  ход  русской  истории,  изменил  национальному  началу,

подорвал  моральное  влияние  русского  духовенства.  Идеолог  дворянства  начала XIX в.

полностью сошелся со своим  предшественником Щербатовым, начавшим с Петра I историю 

«повреждения нравов в  России». Одинаково для обоих  это противоречие  старого и  нового

воплотилось  в  противопоставлении  Москвы,  представляющей  национальную  традицию,  и 

Петербурга,  носителя  насильственной  европеизации.  Это  гениальное  дело  Петра  для

Карамзина  лишь « блестящая  ошибка»,  обреченная  на  неудачу  — «человек  не  одолеет 

натуры».  И  здесь  Карамзин  непосредственно  примыкает  к  « Путешествию  в  землю 

Офирскую» Щербатова.

Вслед  за  дворянским  публицистом  Екатерининского  царствования  Карамзин

подвергает  критике и  Екатерину II, хотя  и  более  сдержанно,  имея за  собой  определенную

историческую  перспективу.  Но  основная  тема  та  же:  фаворитизм,  нарушивший  право 

дворянства на соучастие  во власти. «Нравы более развратились», — полагает Карамзин, как 

и Щербатов. Поэтому он говорит, что в государственных учреждениях  Екатерины мы видим 

«более блеска, нежели основательности», а хваля ее достоинства, «невольно  вспоминаем ее

слабости и краснеем за человечество».

Наконец,  перенося  этот  дворянско-монархический  принцип  на  события  более 

отдаленного  прошлого,  Карамзин  в  свете  конфликта  царя  с  дворянством  рассматривает 

царствование  Ивана  Грозного,  повторяя  Щербатова  в  своей  отрицательной  оценке  его 

деятельности.

 

Периодизация истории  России

Развивая  в  общей  историко-политической  концепции  дворянскую  концепцию  М.М.

Щербатова,  Карамзин  следует  за  ним  в  основном  и  в  конкретном  развитии  общей 

исторической  схемы  своей  « Истории  государства  Российского».  В  своем « Введении»  к

«Истории...»  Карамзин  начал  с  критики  шлецеровской  периодизации,  предложив взамен

свою, более обобщенную. Он предлагает разделить историю России на три периода: древний 

— от Рюрика до Ивана III, средний — до Петра I и новый — послепетровский. Это деление

как  будто  звучит  более  современно,  как  перенесение  на  нашу  историю  периодизации

всеобщей  истории.  Но  эта  связь  со  всемирной историей  только  кажущаяся.  Достаточно   98

вспомнить, что  древний  период — это период от Рюрика до Ивана III, т.е. так называемый

удельный  период,  чтобы  понять,  что  с  древним  периодом  всеобщей  истории  он  ничего

общего  не  имеет.  Это  деление  Карамзина — сугубо  условное,  и  идет  оно,  как  все 

периодизации XVIII в.,  от  истории русского  единодержавия.  Периодизация  Карамзина

начинается  с  Рюрика, т.е.  с образования государства,  как предлагал и Шлецер.  В истории

государства — это, по Карамзину, удельный период, так как разделение на уделы началось

уже  с  Рюрика,  когда русская земля разделилась между тремя братьями — Рюриком,

Синеусом и Трувором; так же раздавались земли и города боярам  и князьям «под  Ольгом

сущим». С Ивана III для Карамзина, как и для других историков XVIII в., начинается история

единодержавия  в  России.  Наконец,  с  Петра  начинается  новейший  период — история 

«преображенной России».

Новым и несколько неожиданным  в этой периодизации является определение  первого 

периода,  в  котором  слиты  два  периода  первоначальной  схемы,  вернее,  выпал  ее  первый

период, обозначавшийся как  начальный период  единодержавия  в Киевской  Руси. Это  была

одна из проблем, вызвавших  оживленную полемику уже в исторической литературе XVIII в.

Щербатов,  Шлецер,  за  ними,  уже в XIX в.,  Эверс  давали  картину последовательного

развития Древней  Руси, история  которой начинается варварским  периодом и  лишь в XV в.

осуществляет  их  политический  идеал  в  Московском  государстве  Ивана III. К  этой  схеме 

примкнула  и  указанная  характеристика  Карамзина.  Но,  примкнув  к  ней, ученый далеко  не

остался  последовательным  в  ее  проведении.  Да,  говорит  он,  мы  застаем  нашу  страну  в

состоянии  младенчества « и не  должны  его стыдиться»,  но « отечество наше,  слабое,

разделенное  на  малые области...  обязано величием  своим счастливому введению

монархической  власти». «Основанная,  возвеличенная  единовластием», «Русь  Владимира  и 

Ярослава «шагнула», так  сказать, в один век от колыбели своей  до величия». Таким образом,

Карамзин  преодолел  основную  принципиальную  трудность,  порожденную  совмещением 

двух  исторических  концепций.  Как  и  у  Щербатова,  главы  отвечают  великим  княжениям;

взятое  из «Степенной  книги»,  это  деление  перешло  целиком  к  Карамзину  и  впоследствии

сохранило значительную устойчивость в исторической литературе.

Показательнее  в  своем  совпадении  с  Щербатовым  деление по  томам.  В 1-м томе

Карамзин, после краткой  характеристики источников и беглого  очерка древнейшего периода 

(как  и у  Щербатова), историю  начал с образования  государства, т.е.  с  Рюрика, и закончил

расцветом  Киевской  Руси  при  Владимире  Святославиче — крещением Руси,  т.е.  тем же

княжением Владимира, которое  составляло грань I и II томов «Истории...»  Щербатова.

Разгромом Киева в 1169 г. и  перенесением столицы во Владимир закончил Карамзин

свой 2-й  том,  этой  же  датой  закончил  Щербатов 5-ю  книгу II тома.  Новой  столицей

обозначается  и  новый  период  русской  истории.  Только  промежуточная  дата  удельного

раздробления после Ярослава, хотя и отмеченная в тексте 4-й  главы II тома, так и осталась

затерянной в общем рассказе и не введенной в основное деление материала.

Как  и  Щербатов,  даже больше, чем  он, подчеркнул  Карамзин  роль  татар  в истории 

России; это  сказалось  на  дальнейшей  периодизации  у  обоих.  Завоевание  Батыя — третья

определяющая дата русской  истории: 1238 г. кончается 3-й том «Истории...»  Карамзина и II

том  у  Щербатова. 1362 г.  кончается 4-й  том  и  великим  княжением  Дмитрия  Донского

начинается 5-й том «Истории...»  Карамзина; княжением Дмитрия Донского начинается и IV

том Щербатова.

Схемы  отчасти  разошлись  на  Иване III. Щербатов  передвинул  грань  к  Ивану IV;

Ивана IV выделяла «Степенная книга», с ним русский князь  получил титул царя и утвердил

свое международное значение. Карамзин вернулся здесь к схеме  Татищева и Ломоносова и,

связав восстановление единодержавия  со свержением татарского ига, отнес  его к Ивану III.

Торжественным  хвалебным  словом  Ивану III начинается 6-й  том  «Истории...» Карамзина.

Близкий  по  времени  к «Записке»,  он  уже  противопоставляет  Ивана III Петру I, восхваляя 

национальный характер политики первого.   99

Впрочем,  дальше,  на  Иване IV, схемы  Карамзина  и  Щербатова  опять  сошлись: их

объединила  дворянская  симпатия  к  боярской  оппозиции  самовластию  Ивана  Грозного.

Основное  положение  Щербатова  — правление  Ивана IV было  благодетельным,  пока  он

слушался боярского совета; его ненормальная жестокость и беспочвенная подозрительность

привели  к  устранению  добрых  советников  и  к  гибельным  для  России  последствиям

опричнины. Это положение  полностью  принято  Карамзиным: как и  у Щербатова,  история 

царствования Ивана IV разделена  у Карамзина  на две  половины 1558 г., две  части V тома

Щербатова  превратились  у  Карамзина  даже  в  два  самостоятельных  тома (8 и 9); у  обоих 

царствование Федора и  конец династии определяют рамки  следующего тома. Последние два 

тома должны были составить  историю Смуты.

Новым  является  при  этом  то,  что  Карамзин  не  довольствуется  простым 

воспроизведением схемы, заимствованной у Татищева, а ищет объяснения устанавливаемой 

смены  политических  форм,  пытается  установить  те  исторические  силы,  те  конкретные

условия,  которые определяли  эти  изменения. Но при этом самый  характер принятой схемы 

закрывает путь к решению  поставленной задачи. Внутренняя связь  берется из самой схемы,

характеристика  исторического  процесса  превращается  в  его  объяснение,  история  народа  с

предельной последовательностью  превращается в историю государства. «Мы хотим обозреть

весь  путь  государства  российского  от  начала  до  нынешней  степени  оного» — такова  тема

русской  истории по  Карамзину.  Отсюда смена  политических  форм  превращалась  в разрыв

внутренней связи между  историческими явлениями,  а самый  разрыв  заполнялся  внешними

явлениями и фактами, которые  превращались в объяснение явлений.

Так,  факт  призвания  варягов  превратился,  по  сути  дела,  в  идею  варяжского

происхождения  Киевского  государства,  несмотря  на  противоречие  этой  идеи  всему 

националистическому направлению  «Истории...» Карамзина.

Таким  же  образом  татарское  завоевание  превратилось  в  источник  возрождения 

русского  единодержавия,  в  спасительную  силу  русской  истории. «Нашествие  Батыево

ниспровергло Россию... Дальнейшее наблюдение открывает и в самом  зле причину блага, и в

самом  разрушении  пользу  целости».  Внутреннее  развитие  страны  вело  ее  к политической

гибели: «Могло пройти еще  сто лет и более в княжеских  междоусобиях: чем заключались бы

оные? Вероятно, погибелию нашего отечества... Москва же обязана своим величием ханам».

Как в вопросах источниковедения, так и в трактовке исторических явлений ученый не

мог,  однако, полностью  уйти  от  новых  явлений  в  исторической  науке  наступившего  века,

сказывающихся  в последовательном  обращении от  внешней схемы к попыткам  раскрытия

реальной внутренней связи  исторических событий.

 

Отражение идей XIX в. в исторической схеме Карамзина

Отражение  нового  понимания  истории  исследователи  пытались  увидеть  иногда  в

высказываниях  Карамзина о феодализме,  в его сопоставлении феодального и поместного

строя. Но и в этих случайных  упоминаниях не было даже того содержания, которое вложил в

это сопоставление еще  Болтин. Карамзин и здесь пошел не за Болтиным, предварявшим уже

в известной мере научную  мысль XIX в., а за Щербатовым. И если можно говорить в какой-

то  мере  о  сопоставлении  исторического  развития  России  и  Западной  Европы,  то  оно 

превращалось  скорее  в  противопоставление,  притом  такое  же  внешнее,  как  и  вся 

историческая схема Карамзина.

Реальным  отражением  нового  направления  в  общем  строе  карамзинской  истории

остается  выделение  специальных  глав,  посвященных « состоянию  России»  за  каждый

отдельный период ее истории. В этих главах читатель выходил за рамки чисто политической

истории и знакомился с  внутренним строем, экономикой, культурой  и бытом. С начала XIX

в. выделение таких глав становится обязательным в общих  работах по истории России.

Карамзинская « История...»,  безусловно,  сыграла свою  роль  в развитии  русской

историографии.  Николай  Михайлович  не  только  подвел  итог  исторической  работе XVIII

столетия, но и донес ее до читателя.   100

Издание «Русской  Правды»  Ярослава  Мудрого, «Поучения»  Владимира  Мономаха,

наконец,  открытие «Слова  о  полку  Игореве»  пробудили  интерес  к  прошлому  Отечества,

стимулировали развитие жанров исторической прозы. Увлеченные национальным колоритом

и  древностями,  российские  литераторы  пишут  исторические  повести, «отрывки»,

публицистические  статьи,  посвященные  русской  старине.  При  этом  история  выступает  в

виде поучительных рассказов, преследующих воспитательные цели.

Взгляд на историю сквозь призму живописи, искусства — особенность  исторического 

видения  Карамзина.  Он  считал,  что  история  России,  богатая  героическими  образами, — 

благодатный материал для  художника. Показать ее красочно, живописно  — задача историка.