Декабрьское вооруженное восстание в Москве и других городах.

Финансовый манифест полностью  или в извлечениях был напечатан 2 декабря в восьми левых газетах: большевистской «Новой жизни», меньшевистском «Начале», троцкистской «Русской газете», эсеровском «Сыне Отечества», кадетском «Свободном народе» и других. Весь тираж указанных газет с текстом манифеста был конфискован, а издание самих этих печатных органов приостановлено, что явилось прямым вызовом левым силам. В то же день, 2 декабря, был опубликован царский указ, вводивший «Временные правила о наказаниях наиболее опасных проявлений участия в забастовках»⁸. Кары грозили «подстрекателям» к забастовкам на железных дорогах, телеграфе, телефонных станциях и вообще на всех объектах, приостановка работы которых «угроза безопасности государства или создает возможность общественного бедствия». Для них предусматривались наказания в виде тюремного заключения сроком от 8 месяцев до 1 года 4 месяцев, а для членов революционных партий - от 1 года 4 месяцев до 4 лет.

Но главный удар левым  силам был нанесен 3 декабря. В  тот день исполком Петербургского совета обсуждал вопрос о том, нужно ли отвечать на наступление реакции новой  всеобщей политической стачкой. При  этом все понимали, что в сложившейся  ситуации речь должна идти уже не просто о стачке, а о стачке, перерастающей  в восстание: это диктовалось  и более воинственным, чем прежде, настроением властей и тем, что мирная стачка, как показали октябрьские события, не могла дать желаемого результата, да и сами рабочие были настроены очень решительно. Поэтому представители столичных большевиков в Совете Б.М. Кнунянц и П.А. Красиков прямо говорили, что «одной забастовкой мы не удержимся, забастовка связана с выступлением на улицу». Большевиков поддержали представители рабочих Василеостровского и Московского районов Петербурга, а также Всероссийского почтово-телеграфного союза. Против были эсеры, считавшие, что восстание еще не подготовлено. Председательствовавший на заседании Троцкий (один из трех сопредседателей Совета после ареста Хрусталева-Носаря) тоже полагал, что питерские рабочие должны подождать, пока начет провинция⁹.

Как раз в это время  в помещение Вольного экономического общества, где заседал Совет, ворвалась полиция, получившая приказ арестовать рабочих вожаков. То, что произошло дальше, как нельзя лучше характеризует атмосферу тех дней, то хрупкое равновесие между силами правительства и революции, которое еще сохранялось в России после манифеста 17 октября. Увидев полицейских, Троцкий предложил им подождать, пока закончится выступление очередного оратора. Затем, выслушав приказ об аресте участников заседания, он объявил, что это заявление властей принимается к ведению, но заседание тем не менее будет продолжено, и попросил Полицию покинуть зал. К великому изумлению присутствующих, это требование было выполнено. Паузу использовали для уничтожения компрометирующих Совет документов и приведения в негодность имевшегося у присутствующих личного оружия. И даже тогда, когда полиция и солдаты вновь вошли в зал, меньшевик  И. Вайнштейн еще успел призвать солдат встать на сторону народа. Лишь после этого Троцкий закрыл заседание, и началась процедура ареста и обыска¹⁰.

Вместе с членами исполкома  были арестованы и рядовые депутаты, собиравшиеся на назначенный чуть позже пленум Совета. В общей сложности были захвачены 267 человек¹¹. Налицо была  важная улика - 27 револьверов, несколько финских ножей и кинжалов, отобранных у рабочих депутатов. Позже полиции удалось восстановить и несколько их разорванных запасных книжек с конспиративными адресами и другой ценной для властей информацией. Все это фигурировало затем в качестве вещественных доказательств на открытом судебном процессе депутатов столичного Совета в 1906 г.

Утром следующего дня, 4 декабря, в Петербурге прошло заседание руководящих центров большевиков и меньшевиков - ЦК и ОК РСДРП с участием Ленина и Мартова, а также членов объединенного Петербургского комитета РСДРП (в то время в полном разгаре был процесс объединения двух социал-демократических фракций). На совещании было решено начать в ближайшие дни всеобщую стачку протеста против репрессий в отношении рабочих руководителей¹². Вечером того же дня прошло заседание уцелевших от ареста членов Совета, призвавших рабочих провести выборы новых депутатов взамен арестованных. Одновременно состоялись рабочие собрания на ряде заводов и фабрик столицы, участники которых поддержали идею всеобщей стачки. Это дало основание ЦК РСДРП обратиться к петербургскому пролетариату с листовкой-воззванием «Да здравствует всеобщая стачка!».

6 декабря исполком воссозданного Петербургского совета под председательством единомышленника Троцкого, выходца из России, левого немецкого социал-демократа и автора теории «перманентной» революции Парвуса (Гельфанда) единогласно принял решение объявить в столице с полудня 8 декабря всеобщую забастовку. По этому поводу Петербургский совет, РСДРП, эсеры и Бунд обратились с воззванием «Ко всему народу» с призывом к очередной всероссийской стачке. «Подымайтесь все - рабочие, крестьяне, интеллигенция... — говорилось в воззвании. - Лучше умереть в борьбе, чем жить в рабстве». Обращаясь к солдатам и матросам, авторы документа писали: «Восстаньте заодно с нами. Нет силы, которая могла бы пойти против армии, объединившейся с народом»¹³. За всеобщую стачку высказались также «Союз союзов», Почтово-телеграфный союз и ряд рабочих профсоюзов.

Московские рабочие, которые были меньше истощены предшествующей борьбой, имели перед собой не такого сильного, как в столице, противника (московский военный гарнизон и полиция были менее многочисленны, чем в Петербурге) и больше сочувствующих из числа либеральной интеллигенции и даже части предпринимателей. В Москве были сильны также леворадикальные (около 10 тыс. социал-демократов и эсеров) и центристские (примерно 20 тыс. кадетов и октябристов) партии. Заметно активизировались с осени 1905 г. и московские рабочие, ставшие застрельщиками Всероссийской октябрьской политической стачки. В ноябре оформился Московский совет рабочих депутатов, представленный не менее 100 тыс. пролетариев второй столицы.

Общественно-политическая атмосфера в Москве принимала все более ярко выраженный антиправительственный характер. В городе за этот сравнительно короткий промежуток времени было зарегистрировано проведение более 400 митингов и возникло около 70 профсоюзов.

Обострению положения  в первопрестольной способствовало и вспыхнувшее неожиданно для властей 2 - 4 декабря 1905 г. восстание солдат Ростовского полка, расквартированного в Москве. Среди 37 предъявленных солдатами требований были: вежливое обращение командиров с подчиненными, улучшение питания, сокращение продолжительности военных занятий до 4 часов в день, прекращение цензурирования солдатских писем и др. Кроме того, - и это больше всего напугало власти - солдаты требовали, чтобы им были даны все гражданские права, провозглашенные в манифесте 17 октября, а также чтобы их не использовали для подавления рабочих и крестьянских волнений и дали право выбирать своих взводных командиров и фельдфебелей. До выполнения этих условий солдаты отказывались от несения службы¹⁴. На следующий день был образован Московский Совет солдатских депутатов, который единодушно заявил, что «все сочувствуют революционному движению, могут присоединиться к народному восстанию; и, во всяком случае стрелять в своих братьев не будут» ¹⁵.

Такова была обстановка в  стране, таковы отношения классов  накануне второй великой битвы –  в декабрьские дни 1905 г.

3 декабря были закрыты  8 демократических газет, в том  числе большевистская «Новая  жизнь», за опубликование финансового  манифеста. В тот же день  был арестован Петербургский  Совет в составе более 267 человек. За две недели до этого был арестован Главный комитет крестьянского союза.

Все эти действия означали начало решительного наступления царизма  на революцию. Это был вызов рабочему классу.

Большевики решили призвать рабочий класс и весь народ  к вооруженному отпору обнаглевшей  царской реакции.

Первыми вступили на бой  московские рабочие. За ними последовали  рабочие других городов и районов  страны.

Так началась вторая великая  битва рабочего класса России против самодержавия.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Ход и основные события восстания в Москве

 

Декабрьское вооруженное  восстание 1905 года явилось кульминационным  пунктом первой русской революции. Решающую роль в нем сыграли рабочие  Москвы. Московский пролетариат, руководимый  большевиками, выступил застрельщиком  вооруженного восстания. Именно он начал  великую декабрьскую битву против царизма, проявил в ней небывалый  героизм и самопожертвование, показав  пролетариям России пример самоотверженной  вооруженной борьбы против самодержавия.

4 декабря собрался пленум  Московского совета. Обсуждали последние события в Петербурге и Москве, причем выявились как сторонники, так и противники немедленного объявления забастовки. Поэтому было решено провести на следующий день своеобразный референдум по этому вопросу на московских заводах и фабриках и уже затем принимать окончательное решение о начале стачки¹⁶.

Прошедшие 5 декабря фабрично-заводские  собрания показали, что, по крайней  мере, часть рабочих буквально  рвется в бой. А вечером того же дня в помещении училища И.И. Фидлера на Чистых прудах собралась  общегородская конференция большевиков. Представители фабрично-заводских партийных ячеек один за другим выступали в поддержку стачки-восстания.

Правда, работа по подготовке восстания была еще далека от завершения, партийное влияние в частях московского гарнизона было слабым, оружия не хватало, но оптимисты считали, что все эти негативные моменты можно будет преодолеть уже в ходе начавшихся боев. В итоге было принято решение предложить Моссовету начать всеобщую забастовку с перспективой перехода от нее к восстанию.

6 декабря продолжались собрания и митинги рабочих, а вечером пленум Моссовета после выступлений депутатов от крупнейших предприятий, представителей железнодорожников, почтовиков и польского пролетариата единогласно принял решение: объявить в Москве с полудня 7 декабря всеобщую политическую стачку и стремиться перевести ее в вооруженное восстание. Сообщение об этом было помещено 7 декабря на первой полосе новой газеты «Известия Московского совета рабочих депутатов» за 4 подписями - Совета, комитета (большевиков) и группы (меньшевиков) РСДРП и комитета партии эсеров.

На пленуме Моссовета  было оглашено также воззвание к  рабочим, солдатам и всем москвичам, предложенное партийным руководством большевиков и эсеров. Оно призывало рабочих к беспощадной войне с правительством, солдат — к совместным действиям с восставшим народом, а всех граждан - к любой возможной личной помощи рабочим и солдатам¹⁷.

 

По вопросу, каким предприятиям не бастовать, было принято следующее  предложение Исполнительного комитета: «Водопровод на первое время забастовки работает. Булочные на окраинах могут  быть открыты лишь по разрешению Совета рабочих депутатов в том случае, если они не повысят цену на хлеб». Решено также потребовать закрытия винных лавок. Воровство и грабеж в городе будут строго преследоваться в дни выступления пролетариата: к ворам будут применяться  репрессивные меры. После кратких  дебатов решено было, чтобы электричество  не функционировало и чтобы газеты не выходили. Исполнительный комитет будет выпускать «Известия Совета рабочих депутатов». Утром 7 декабря повсюду должны были устроены митинги, и на них должны быть проведены решения Совета, для того чтобы к 12 часам дня вся заводско-фабричная и промышленная жизнь в Москве остановилась.

Забастовка началась, как  и было решено Московским Советом, 7 декабря. Остановились заводы и фабрики. Не выходили газеты. Прекратилось движение на всех железных дорогах Московского  узла, кроме Николаевской дороги. По неполным данным, уже в первый день забастовало около 100 тыс. рабочих.

7 и 8 декабря забастовка  носила мирный характер. Войско  не поддерживало демонстрантов,  но и не выступало портив  них открыто. Вот как описывает эти дни очевидец событий М. Горький. «Ну-с, приехали мы сюда, а здесь полная и всеобщая забастовка. Удивительно дружно встали здесь все рабочие, мастеровые и прислуга. Введена чрезвычайная охрана, а что она значит - никому не известно и как проявляется – не видно. Ездят по улицам пушки, конница страховидная, а пехоты не видно, столкновений нет пока».

К вечеру 8 декабря в Москве бастовало более 150 тыс., человек, а  всего по стране в декабрьской  стачке участвовало не менее 372 тыс. Вооруженная борьба, подчеркивал  В. И. Ленин, «неизбежно вытекала из всего  хода развития событий, а вовсе не из субъективных желаний отдельных  групп или партий»¹⁸

Вечером в саду «Аквариум» (возле нынешней Триумфальной площади) произошел серьезный инцидент, еще более накаливший обстановку в городе. Многотысячный митинг явно революционного характера был прекращен полицией, которая вместе с солдатами стала задерживать и обыскивать его участников, требуя сдачи оружия. Однако большинство митингующих, включая вооруженных дружинников, сумели скрыться. В итоге полицейская акция провалилась, но вызвала искреннее возмущение москвичей. А в ночь на 9 декабря эсеровские боевики вместе с членами ЦК ПСР В.М. Зензиновым и С.Н. Слетовым совершили смелый налет на помещение московского охранного отделения в Гнездниковском переулке. Были брошены две бомбы, от взрыва которых сильно пострадало здание и погибли три человека¹⁹.

9 декабря стало последним  мирным днем стачки. Надежды на  то, что армия поддержит революцию,  не оправдались. Надо иметь мужество открыто признать, указывал Ленин, что «мы не сумели использовать имевшихся у нас сил для такой же активной, смелой, предприимчивой и наступательной борьбы за колеблющееся войско, которую провело правительство»²⁰. Продолжая анализировать уроки московского восстания, В. И. Ленин писал: «Все революционные партии, все союзы в Москве, объявляя стачку, сознавали и даже чувствовали неизбежность преобразования ее в восстание. Было постановлено 6 декабря Советом рабочих депутатов «стремиться перевести стачку в вооруженное восстание». Но на самом деле все организации были не подготовлены к этому, даже коалиционный Совет  боевых дружин говорил о восстании, как о чем-то отдаленном, и уличная борьба, несомненно, шла через его голову и помимо его участия. Организации отстали от роста и размаха движения»²¹.