Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции

Итак: в капиталистическом  обществе мы имеем демократию урезанную, убогую, фальшивую, демократию только для богатых, для меньшинства.

Диктатура пролетариата, период перехода к коммунизму, впервые даст демократию для народа, для большинства, наряду с необходимым подавлением  меньшинства, эксплуататоров.

Коммунизм один только в  состоянии дать демократию действительно  полную, и чем она полнее, тем  скорее она станет ненужной, отомрет  сама собою.

Другими словами: при капитализме  мы имеем государство в собственном  смысле слова, особую машину для подавления одного класса другим и притом большинства  меньшинством. Понятно, что для успеха такого дела, как систематическое  подавление меньшинством эксплуататоров большинства эксплуатируемых, нужно  крайнее свирепство, зверство подавления, нужны моря крови, через которые  человечество и идет свой путь в  состоянии рабства, крепостничества, наемничества.

Далее, при переходе от капитализма  к коммунизма подавление еще необходимо, но уже подавление меньшинства эксплуататоров большинством эксплуатируемых.

Особый аппарат, особая машина «для подавления, «государство» еще  необходимо, но это уже переходное государство, это уже не государство  в собственном смысле, ибо подавление меньшинства эксплуататоров большинством вчерашних наемных рабов дело настолько, сравнительно, легкое, простое  и естественное, что оно будет  стоить гораздо меньше крови, чем  подавление восстаний рабов, крепостных, наемных рабочих, что оно обойдется  человечеству гораздо дешевле.

И оно совместимо с распространением демократии на такое подавляющее  большинство населения, что надобность в особой машине для подавления начинает исчезать. Эксплуататоры, естественное дело, не в состоянии подавить народа без сложнейшей машины для выполнения такой задачи, но народ подавить эксплуататоров может и при очень  простой «машине», почти что без  «машины», без особого аппарата, простой организацией вооруженных  масс (вроде Советов рабочих и  солдатских депутатов — заметим, забегая вперед).

Наконец, только коммунизм  создает полную ненадобность государства, ибо некого подавлять, — «некого» в смысла класса, в смысле систематической  борьбы с определенной частью населения.

Мы не утописты и нисколько  не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно  необходимости подавлять такие  эксцессы.

Но, во-первых, для этого  не нужна особая машина, особый аппарат  подавления, это будет делать сам  вооруженный народ с такой  же простотой и легкостью, с которой  любая толпа цивилизованных людей  даже в современном обществе разнимает  дерущихся или не допускает насилия  над женщиной.

А, во-вторых, мы знаем, что  коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда  и нищета их.

С устранением этой главной  причины, эксцессы неизбежно начнут «отмирать». Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрет и государство.

Маркс, не пускаясь в утопии, определил подробнее то, что можно  теперь определить относительно этого  будущего, именно: различие низшей и  высшей фазы (ступени, этапа) коммунистического  общества.

3. ПЕРВАЯ ФАЗА КОММУНИСТИЧЕСКОГО  ОБЩЕСТВА

В «Критике Готской программы» Маркс опровергает подробно лассалевскую идею о получении рабочим при  социализме «неурезанного» или «полного продукта труда». Маркс показывает, что из всего общественного труда  всего общества необходимо вычесть  и резервный фонд, и фонд на расширение производства, и возмещение «сношенных»  машин и т.п., а затем из предметов  потребления фонд на издержки управления, на школы, больницы, приюты престарелых  и т. п.

Вместо туманной, неясной, общей фразы Лассаля («полный  продукт труда — рабочему») Маркс  дает трезвый учет того, как именно социалистическое общество вынуждено  будет хозяйничать. Маркс подходит к конкретному анализу условий  жизни такого общества, в котором  не будет капитализма, и говорит  при этом:

«Мы имеем здесь дело» (при разборе программы рабочей  партии) «не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а с  таким, которое только что выходит  как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и  умственном, носит еще отпечаток  старого общества, из недр которого оно вышло».

Вот это коммунистическое общество, которое только что вышло  на свет божий из недр капитализма, которое носит во всех отношениях отпечаток старого общества, Маркс  и называет «первой» или низшей фазой  коммунистического общества.

Средства производства уже  вышли из частной собственности  отдельных лиц. Средства производства принадлежат всему обществу. Каждый член общества, выполняя известную  долю общественно-необходимой работы, получает удостоверение от общества, что он такое-то количество работы отработал. По этому удостоверению он получает из общественных складов предметов  потребления соответственное количество продуктов. За вычетом того количества труда, которое идет на общественный фонд, каждый рабочий, следовательно, получает от общества столько же, сколько  он ему дал.

Царствует как будто бы «равенство».

Но когда Лассаль говорит, имея в виду такие общественные порядки (обычно называемые социализмом, а у  Маркса носящие название первой фазы коммунизма), что это «справедливое  распределение», что это «равное  право каждого на равный продукт  труда», то Лассаль ошибается, и Маркс  разъясняет его ошибку.

«Равное право» — говорит  Маркс — мы здесь действительно  имеем, но это ещё «буржуазное  право», которое, как и всякое право, предполагает неравенство.

Всякое право есть применение одинакового масштаба к различным  людям, которые на деле не одинаковы, не равны друг другу; и потому «равное  право» есть нарушение равенства и несправедливость. В самом деле, каждый получает, отработав равную с другим долю общественного труда, — равную долю общественного производства (за указанными вычетами).

А между тем отдельные  люди не равны: один сильнее, другой слабее; один женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше, и т. д.

…»При равном труде, — заключает  Маркс — следовательно, при равном участии в общественном потребительном фонде, один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и т. д. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того, чтобы  быть равным, должно бы быть неравным»…

Справедливости и равенства, следовательно, первая фаза коммунизма дать еще не может: различия в богатстве  останутся и различия несправедливые, но невозможна будет эксплуатация человека человеком, ибо нельзя захватить  средства производства, фабрики, машины, землю и проч. в частную собственность. Разбивая мелкобуржуазно неясную фразу  Лассаля о «равенстве» и «справедливости» вообще, Маркс показывает ход развития коммунистического общества, которое  вынуждено сначала уничтожить только ту «несправедливость», что средства производства захвачены отдельными лицами, некоторое не в состоянии  сразу уничтожить и дальнейшую несправедливость, состоящую в распределении «предметов потребления «по работе» (а не по потребностям).

Вульгарные экономисты, в  том числе буржуазные профессора, в том числе «наш» Туган, постоянно  упрекают социалистов, будто они  забывают о неравенстве людей  и «мечтают» уничтожить это неравенство. Такой упрек, как видим, доказывает только крайнее невежество гг. буржуазных идеологов.

Маркс не только точнейшим  образом учитывает неизбежное неравенство  людей, он учитывает также то, что  один еще переход средств производства в общую собственность всего  общества («социализм» в обычном  словоупотреблении) не устраняет недостатков  распределения и неравенства  «буржуазного права», которое продолжает господствовать, поскольку продукты делятся «по работе».

…»Но эти недостатки —  продолжает Маркс — неизбежны  в первой фазе коммунистического  общества, в том его виде, как  оно выходит, после долгих мук  родов, из капиталистического общества. Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и  обусловленное им культурное развитие общества»…

Таким образом, в первой фазе коммунистического общества (которую  обычно зовут социализмом) «буржуазное  право» отменяется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т. е. лишь по отношению к средствам производства.

«Буржуазное право» признает их частной собственностью отдельных  лиц. Социализм делает их общей собственностью. Постольку — и лишь постольку  — «буржуазное право» отпадает.

Но оно остается все  же в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения  труда между членами общества. «Кто не работает, тот не должен есть», этот социалистический принцип уже  осуществлен; «за равное количество труда равное количество продукта»  — и этот социалистический принцип  уже осуществлен. Однако это еще  не коммунизм, и это еще не устраняет «буржуазного права», которое неравным людям за неравное (фактически неравное) количество труда дает равное количество продукта.

Это — «недостаток», говорит  Маркс, но он неизбежен в первой фазе коммунизма, ибо, не впадая в утопизм, нельзя думать, что, свергнув капитализм, люди сразу научаются работать на общество без всяких норм права, да и экономических предпосылок  такой перемены отмена капитализма  не дает сразу.

А других норм, кроме «буржуазного права», нет. И постольку остается еще необходимость в государстве, которое бы, охраняя общую собственность  на средства производства, охраняло равенство  труда и равенство дележа продукта.

Государство отмирает, поскольку  капиталистов уже нет, классов уже  нет, подавлять поэтому какой  бы то ни было класс нельзя.

Но государство еще  не отмерло совсем, ибо остается охрана «буржуазного права», освящающего  фактическое неравенство. Для полного  отмирания государства нужен  полный коммунизм.

4. ВЫСШАЯ ФАЗА КОММУНИСТИЧЕСКОГО  ОБЩЕСТВА

Маркс продолжает:

…»На высшей фазе коммунистического  общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его  разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного  и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для  жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидуумов вырастут и  производительные силы и все источники  общественного богатства польются полным потоком, — лишь тогда можно  будет совершенно преодолеть узкий  горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: «Каждый  по способностям, каждому — по потребностям»".

Только теперь мы можем  оценить всю правильность замечаний  Энгельса, когда он беспощадно издевался  над нелепостью соединения слов: «свобода»  и «государство».

Пока есть государство, нет  свободы. Когда будет свобода, не будет государства.

Экономической основой полного  отмирания государства является такое высокое развитие коммунизма, при котором исчезает противоположность  умственного и физического труда, исчезает, следовательно, один из важнейших  источников современного общественного  неравенства и притом такой источник, которого одним переходом средств  производства в общественную собственность, одной экспроприацией капиталистов сразу устранить никак нельзя.

Эта экспроприация даст возможность  гигантского развития производительных сил. И, видя, как теперь уже капитализм невероятно задерживает это развитие, как многое можно было бы двинуть  вперед на базе современной, уже достигнутой, техники, мы вправе с полнейшей уверенностью сказать, что экспроприация капиталистов неизбежно даст гигантское развитие производительных сил человеческого  общества. Но как скоро пойдет это  развитие дальше, как скоро дойдет оно до разрыва с разделением  труда, до уничтожения противоположности  между умственным и физическим трудом, до превращения труда в «первую жизненную потребность», этого мы не знаем и знать не можем.

Поэтому мы и вправе говорить лишь о неизбежном отмирании государства, подчеркивая длительность этого  процесса, его зависимость от быстроты развития высшей фазы коммунизма и  оставляя совершенно открытым вопрос о сроках или о конкретных формах отмирания, ибо материала для  решения таких вопросов нет.

Государство сможет отмереть полностью тогда, когда общество осуществит правило: «каждый по способностям, каждому по потребностям», т.е. когда  люди настолько привыкнут к соблюдению основных правил общежития и когда  их труд будет настолько производителен, что они добровольно будут  трудиться по способностям.

«Узкий горизонт буржуазного  права», заставляющий высчитывать, с  черствостью Шейлока, не переработать бы лишних получаса против другого, не получить бы меньше платы, чем другой, — этот узкий гори зонт будет  тогда перейден. Распределение продуктов  не будет требовать тогда нормировки со стороны общества количества получаемых каждым продуктов; каждый будет свободно брать «по потребности».

С точки зрения буржуазной легко объявить подобное общественное устройство «чистой утопией» и зубоскалить  по поводу того, что социалисты обещают  каждому право получать от общества, без всякого контроля за трудом отдельного гражданина, любое количество трюфелей, автомобилей, пианино и т. п.