Роль П.А.Столыпина в модернизации России

В это же время  крестьяне весьма неохотно выходили из общины и укрепляли свои наделы. Ходил слух, будто тем, кто выйдет из общины, не будет прирезки земли от помещиков.

Только после  окончания революции аграрная реформа  пошла быстрее. Прежде всего правительство  предприняло энергичные действия по ликвидации земельных запасов Крестьянского  банка. 13 июня 1907 года этот вопрос разбирался в Совете министров, было решено образовать на местах временные отделения Совета банка, передав им ряд важных полномочий.

Отчасти в результате принятых мер, а больше того – вследствие изменения общей  обстановки в стране дела у Крестьянского  банка пошли лучше. Всего за 1907-1915 годы из фонда банка было продано 3909 тысяч десятин, разделённых примерно на 280 тысяч хуторских и отрубных участков. До 1911 года объём продаж ежегодно возрастал, а затем начал снижаться. Это объяснялось, во-первых, тем, что в ходе реализации указа 9 ноября 1906 года на рынок было выкинуто большое количество дешевой надельной ( крестьянской ) земли, а во-вторых, тем, что с окончанием революции помещики резко сократили продажу своих земель.

Вопрос  о том, как распределялись покупки  банковских хуторов и отрубов  среди различных слоёв крестьянства, исследован недостаточно. По некоторым  прикидкам, богатая верхушка среди  покупателей составляла всего 5-6 %. Остальные  принадлежали к среднему крестьянству и бедноте. Впрочем, это не исключает того что на банковских землях появились достаточно крепкие фермерские хозяйства. С этой точки зрения землеустройство на банковских землях было перспективнее, чем на надельных. Однако, как уже говорилось, таких хозяйств изначально было немного.

Третьеиюньский  государственный переворот коренным образом изменил обстановку в  стране. Крестьянам пришлось оставить мечты о скорой“прирезке”. Темпы  реализации указа 9 ноября 1906 года резко  возросли. В 1908 году по сравнению с 1907 годом число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и превысило полмиллиона. В 1909 году был достигнут рекордный показатель – 579,4 тысячи укрепившихся. Представители правительства, в том числе Столыпин, жонглировали этими цифрами в законодательных собраниях и беседах с репортёрами. Но с 1910 года темпы укрепления стали снижаться. Численность выделяющихся из общины крестьян стабилизировалась только после выхода закона 29 мая 1911 года “О землеустройстве”. Однако вновь приблизиться к наивысшим показателям 1908-1909 годов так и не удалось.

За эти годы в некоторых южных губерниях, например в Бессарабской и Полтавской, общинное землевладение было почти  совсем ликвидировано. В других губерниях, например в Курской, оно утратило первенствующее положение. Но в губерниях северных, северо-восточных, юго-восточных, а отчасти и в центрально-промышленных реформа лишь слегка затронула толщу общинного крестьянства.

Для доказательства того, что указ 9 ноября 1906 года был  издан, с целью возвысить и укрепить немногочисленную деревенскую верхушку, часто используется речь Столыпина в Думе, где он говорил о том, что правительство сделало “ставку не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных”. Эти слова обычно вырываются из контекста речи и подаются вне связи с обстоятельствами, при которых они были сказаны.

5 декабря  1908 года, когда была произнесена  эта речь, в Думе возник вопрос, признавать ли укрепляемые участки  личной или семейной собственностью. Настроение Думы заколебалось  под  воздействием многочисленных  известий о том, что некоторые домохозяева пропивают укреплённые наделы и пускают по миру свои семейства. Но создание семейной собственности, вместо общинной не устраивало Столыпина, ибо большая семья напоминала ему общину. На месте

разрушенной общины, полагал он, должен быть мелкий собственник. Видя угрозу одному из основных положений своей реформы, Столыпин решил вмешаться в прения.

Пропивание наделов, доказывал он в своей речи, - это  исключительное явление, удел “слабых”.

“Нельзя создавать  общий закон ради исключительного уродливого явления, - подчёркивал Столыпин, - нельзя убивать этим кредитоспособность крестьянина, нельзя лишить его веры в свои силы, надежд на лучшее будущее, нельзя ставить преграды обогащению сильного для того, чтобы слабые разделили с ним его нищету”. Из всех этих обстоятельств отнюдь не вытекает, что “разумными и сильными” Столыпин считал лишь богатых крестьян, а “пьяными и слабыми” – всех остальных. Каждый должен стать “кузнецом своего счастья” ( слова Столыпина из той же речи ), и каждый такой “кузнец” мог рассчитывать лишь на крепость своих рук и рук своих ближних, ибо сколько–нибудь значительной помощи со стороны на переустройство хозяйства не предполагалось. Ставка делалась почти исключительно на “дух предприимчивости”. Это показывает, что и Столыпин при всей своей практичности, вольно или невольно бывал идеалистом.

История шутит  с идеалистами невесёлые шутки, и в реальной жизни из общины выходит  в основном беднота, а также городские  жители, вспомнившие, что в давно  покинутой деревне у них есть надел, который теперь можно продать. Продавали землю и переселенцы, уезжавшие в Сибирь. Огромное количество земель чересполосного укрепления шло в продажу. В 1914 году, например, было продано 60% площади укреплённых в этом году земель.

Поскольку столыпинская реформа не разрешила аграрного вопроса и земельное утеснение продолжало возрастать, неизбежна была новая волна переделов, которая должна была смести очень многое из наследия Столыпина. И действительно, земельные переделы, в разгар реформы почти заглохшие, с 1912 года снова пошли по восходящей.

Столыпин, видимо, и сам понимал, что чересполосное  укрепление не создаст “крепкого  собственника”. Недаром он призывал местные власти “проникнуться убеждением, что укрепление участков лишь половина дела, даже лишь начало дела, и что не для укрепления чересполосицы был создан закон 9 ноября”.

15 октября 1908 года по согласованию министров  внутренних дел, юстиции и главноуправляющего  землеустройством и земледелием  были изданы “Временные правила  о выделе надельной земли к одним местам”. “Наиболее совершенным типом земельного устройства является хутор, - говорилось в правилах, - а при невозможности образования такового – сплошной для всех полевых угодий отруб, отведённый особо от коренной усадьбы”.

С 1909 года все инструкции по землеустройству стали издаваться Комитетом по землеустроительным делам, межведомственным органом, находившимся под эгидой Главного управления землеустройства и земледелия. Аграрные теоретики из Главного управления (А. А. Кофод, А. А. Риштих и др.) мечтали о том, чтобы разбить на квадратики, наподобие шахматной доски, все крестьянские земли. При этом в Главном управлении мало считались со столыпинскими мечтами о “крепком хозяине”. 19 марта 1909 года Комитет по землеустроительным делам утвердил “Временные правила о землеустройстве целых сельских обществ”. С этого времени местные землеустроительные органы всё более ориентировались на разверстание наделов целых деревень.

29 мая 1911 года  был издан закон “О землеустройстве”. В него вошли основные положения инструкций 1909-1910 годов. Новый закон устанавливал, что для перехода к отрубному и хуторскому хозяйству отныне не требуется предварительного укрепления надельных земель в личную собственность. С этого времени чересполосное укрепление утратило прежнее значение, реформа стала переходить из рук МВД в руки Главного управления землеустройства и земледелия.

Крестьяне сопротивлялись переходу на хутора и отруба не по темноте  своей и невежеству, как считали  власти, а исходя из здравых житейских  соображений. Крестьянское земледелие очень зависело от капризов погоды. Имея полосы в разных частях общественного надела, крестьянин обеспечивал себе ежегодный средний урожай: в засушливый год выручали полосы в низинах, в дождливый – на взгорках. Получив надел в одном отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Он разорялся в первый же засушливый год, если его отруб был на высоком месте. Следующий год был дождливым, и очередь разоряться приходила к соседу, оказавшемуся в низине.

Вообще во всей этой затее с хуторами и отрубами было много надуманного, доктринерского.

Сами по себе хутора и отруба не обеспечивали подъём крестьянской агрикультуры, и необходимость  повсеместного их введения никем  не доказана. “Нигде в мире не наблюдалось  такого практического опыта, - пишет американский историк Дж. Эйни, - который бы показал, что соединённые в одно целое поля принесли с собой агрикультурный прогресс, и некоторые современные исследователи крестьянской агрикультуры фактически отрицают подобную причинно-следственную связь… С 40-х годов XX века в Западной Европе прилагались мощные усилия к объединению владений, но система открытых полей до сих пор широко распространена среди некоторых наиболее продуктивных хозяйств”. Между тем Столыпин и его сподвижники всё более утверждались в мысли, что хутора и отруба – единственное универсальное средство, способное поднять крестьянскую агрикультуру от Польши до Дальнего Востока, от “финских хладных скал до пламенной Тавриды”.

Такая ортодоксальная приверженность отчасти объяснялась  тем, что многие ведущие деятели реформы, начиная с П. А. Столыпина, были связаны с Западным краем и наиболее близко знакомы именно с западной деревней. В. И. Гурко, сын прославленного  генерала времён русско-турецкой войны, начинал свою карьеру в Польше, под крылышком у отца, занявшего к тому времени пост варшавского генерал-губернатора. Затем перебрался на службу в Петербург. Датчанин А. А. Кофод приехал в Россию в возрасте 22 лет, ни слова не зная по-русски, и затем долго жил в небольшой датской колонии в Псковской губернии. Из них троих только Столыпин имел непосредственные представления о деревенской жизни в центральной России. Хотя и он за два года в Саратовской губернии, бывая в деревне наездами, не успел глубоко её познать. Однако, впрочем, как раз он отличался более мягким, более терпимым отношением к крестьянской общине. По крайней мере, на словах.

Что же касается А. В. Кривошеина, в 1908 году занявшего  должность главноуправляющего землеустройством и земледелием и ставшего ближайшим сподвижником Столыпина, то он вообще мало был связан с деревней. Карьеру он начинал юрисконсультом Донецкой железной дороги, затем перешёл в Переселенческое управление и стал петербургским чиновником. “Он был талантлив, энергичен, чрезвычайно импульсивен и обладал счастливой способностью улавливать, в какую сторону дует ветер”, - вспоминал о нём Кофод. Витте, считавший Кривошеина “величайшим карьеристом”, отмечал, что в 1905 году он был ещё сторонником общины, но после крутого поворота правительственной политики резко изменил свои взгляды. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение

Мне кажется, что  мне удалось отразить в данном реферате то положение в котором  находилась Россия и Столыпин в частности, как председатель Совета министров.  

Новый премьер-министр  России П.А.Столыпин встал перед  комплексом сложнейших экономических, политических и социальных противоречий, обусловленных особенностями российской модернизации.

Логика модернизации требовала полного осуществления начатых реформ в конце XIX - начале XX веков в экономической, социальной и политической сферах. Однако из-за нежелания Николая II, создать условия для работы закона, рыночных отношений, что-либо менять в своей верховной власти и как следствии в системе ответственности - компетентности в общественных отношениях Столыпин был обречен.  

Поражение Столыпина было предопределено и тем, что он не учел настроения основной массы крестьянства, которая могла поддержать власть только в том случае, если получит от нее государственные, удельные и, главное помещичьи земли. Идти на столь радикальное социально-экономическое переустройство России Столыпин не мог и не хотел. Он планировал, оставив в неприкосновенности помещичье землевладение, ублаготворить наиболее зажиточную часть крестьянства за счет основной массы крестьян-общинников.  

Это встретило  сопротивление со стороны общинного крестьянства и почти всех общественных сил – от левых до правых. В результате аграрная реформа Столыпина в 1906-1911 гг. несмотря на определенные достижения, не создала условий для мотивации к высокопроизводительному труду.  

Аграрная реформа  не привела к повышению уровня производительных сил, укреплению рыночных основ экономики, формированию широкого слоя крестьян-собственников, который должен был, по замыслу Столыпина, стать основным источником формирования российского среднего класса – прочного фундамента гражданского общества и правового государства. 
 
Административная реформа Столыпина не обеспечила становление развитого местного самоуправления, формирование ответственной и как следствие компетентной власти в регионах Российской империи. Судебная реформа Столыпина не привела к скорому, правому и справедливому суду. По существу, ни на одном из важнейших направлений реформ Столыпин не сумел довести дело до логического конца. Как результат, модернизация России не состоялась и не могла состояться. Физическая гибель Столыпина только предвосхитила его гибель политическую.