Лекции по геополитики. Классические

Евразийцы считали, что  православие, соборно единящее всех верующих, является средоточием не только русской, но и всей евразийской  культуры. Православная Церковь является подлинно вселенской религией и единственно верным истолкованием христианства, поэтому весь мир призван стать православным. Евразийские представления о православии соединяли верные, но тривиальные суждения с ходульными концепциями, ибо их мысль не достигла степени воцерковленности. Натуралистическое сознание евразийцев было неспособно понять сакральное значение Церкви, почему они и пытались строить на православии политическую концепцию тоталитарно-теократического государства.

К совершенно порочным выводам привела евразийская концепция симфонической личности в учении об идеократическом государстве. Развивая концепцию всеединства Владимира Соловьева, Лев Карсавин заменяет соловьевское понятие теократии (как выражения идеала всеединства на земле) понятием идеократии - власти идеи как высшей формы самореализации симфонической личности - суперличности. Государство нового типа - идеократия - объединяет все сферы не церковного евразийского мира, стремится стать Церковью, градом Божиим. Для достижения этого идеала государство призвано ограничивать свободу-произвол человека и выстраивать жизнь силой и принуждением. Носителем идеократии является демократический правящий слой, который отбирается из народа и выражает общенародную идеологию. Но, несмотря на слитность с народом, правящий слой вынужден обуздывать неизбежную стихийность и деструктивность народных масс, для чего сам правящий слой должен подчиниться жесткой дисциплине, стремится к сохранению чистоты рядов и преданности общему мировоззрению. Сама же идеология государства является абсолютным авторитетом и не подлежит критике, поэтому в идеократическом государстве не допускается какое-либо инакомыслие. Но идеология является созданием идеологов, культ которых неизбежен в таком государстве. Это образец очередной социальной утопии, историческая реализация которой неизбежно приводит к кровавому тоталитаризму.

Евразийцы многое в своей  концепции идеократии списывали  с большевистского режима, хотя и  оговаривались, что сталинизм испорчен коммунистической идеей прозападного типа. Считая коммунистов бессознательными исполнителями воли хитрого Духа истории, они наивно надеялись использовать структуры большевистской власти для вытеснения коммунистической идеологии православно-евразийской идеологией. Не имея мистического опыта воцерковленности сознания, евразийцы как-то не заметили, что хитрым духом истории может быть только известный персонаж - дух лжи, но никак не провидение Божие. К тому же диктатура православно-евразийской партии, заменяющая диктатуру коммунистической партии, противоречит концепции самих же евразийцев о едином месторазвитии, как доме всех народов Евразии, многие из которых далеко не православны. Евразийцы противопоставляли идеократию безответственным факторам демократий: "Одною из основ евразийства является утверждение, что демократический строй современности должен смениться строем идеократическим... Под идеократией разумеется строй, в котором правящий слой отбирается по признаку преданности одной общей идее-правительнице... Идеократическое государство имеет свою систему убеждений, свою идею-правительницу (носителем которой является объединенный в одну-единственную государственно-идеологическую организацию правящий слой) и в силу этого непременно должно само активно организовать все стороны жизни и руководить ими. Оно не может допустить вмешательства каких-либо не подчиненных ему, неподконтрольных и безответственных факторов - прежде всего частного капитала - в свою политическую, хозяйственную и культурную жизнь и потому неизбежно является до известной степени социалистическим... Готовность жертвовать собой ради идеи-правительницы здесь является одним из основных селекционных признаков правящего слоя... Идеей-правительницей подлинно идеократического государства может быть только благо совокупности народов, населяющих данный автаркический особый мир... связанное с понятием идеократии требование планового хозяйства и государственной регулировки культуры и цивилизации... При идеократическом строе должны будут исчезнуть эти последние остатки индивидуализма, и человек будет сознавать не только самого себя, но и свой класс, и свой народ как выполняющую определенную функцию часть органического целого, объединенного в государство. При этом следует подчеркнуть, что все это должно быть не только теоретически принято, но и глубоко осознано и заложено в психику человека грядущей идеократической эпохи" (Н.С.Трубецкой). Понятно, что здесь без расстрельного пафоса большевиков сформулированы те же идеалы тоталитарной утопии и тотального духовного рабства. Более того, и советский, и гитлеровский режимы еще далеки от идеала евразийцев, и "Европа к подлинной идеократии может прийти лишь после кровавых и глубоких потрясений" (Е.Н.Трубецкой). Естественно, что "с разных точек зрения идеократическому государству необходима автаркия " (Н.С.Трубецкой), то есть, неизбежен железный занавес, который неизбежно обрекает страну на деградацию, что и подтвердилось крахом советского коммунизма в 1991 году.

Действительно, первоисточником  всех тоталитарных режимов XX века было всеобщее помрачение умов европейских интеллектуалов. Прав был Н.А.Бердяев, констатируя: "Учение о симфонической личности глубоко противоположно персонализму и означает метафизическое обоснование рабства человека". Антиперсоналистическая метафизика всегда порождает античеловеческие идеологии. Панлогизм Гегеля дал философское "добро" на умаление достоинства личностного бытия, и его диалектический идеализм закономерно породил диалектический материализм. Умаление личности человеческой за счет "личностей" коллективных оказалось не безобидным и у евразийцев: их идеократия принимает вполне тоталитарный характер. Идеократическое государство евразийцев по существу является ничем иным, как государством "евразийского фашизма". Знаменательно, что на русской почве это единственная фашистская концепция, и та носит "интернациональный" характер.

Таким образом, можно  согласиться с прот. Георгием Флоровским: "Судьба евразийства - история духовной неудачи. Нельзя замалчивать евразийскую  правду. Но нужно сразу и прямо  сказать, это - правда вопросов, не правда ответов, правда проблем, а не решений... Евразийцам первым удалось... расслышать живые и острые вопросы творимого дня. Справиться с ними, четко на них ответить они не сумели и не смогли. Ответили призрачным кружевом соблазняющих грез... В евразийских грезах малая правда сочетается с великим самообманом...Евразийство не удалось. Вместо пути проложен тупик". Поставив вопрос об историческом и этнокультурном своеобразии России, евразийцы полностью лишили России ее подлинного историко-культурного своеобразия. В своих духовных исканиях евразийцы не смогли вырваться из границ мифотворческого сознания русской интеллигенции: их сил хватило на то, чтобы отказаться от иллюзии "русского Запада", но взамен они строят миф "русского Востока". Исход к Востоку оказался исходом к новой утопии.

Евразийское движение прекратило существование в середине 30-х  годов из-за явного его утопизма. Но в конце XX века идеи евразийства становятся в России вновь привлекательными. В 70-е годы формируется своеобразное "неоевразийство", выражавшееся в характерной протуранской оценке истории и перспектив России. Эти настроения охватывали широкий идейный спектр: идеологов просоветского неоимпериализма и авангардистов (И.Бродский с его "Азиопой") объединяло неприятие исторической России. Философия истории и теория этногенеза Льва Гумилева во многом развивают евразийские подходы, произведения талантливого плодовитого историка по существу размывают духовную самобытность русского народа и русской цивилизации. Распад СССР и социалистического лагеря, идеологическая и военно-политическая экспансия Запада на территорию "Евразии" стимулировали интерес к евразийским концепциям как возможной исторической альтернативе. Для теоретиков, воспитанных советской идеологией, химера евразийства оказывается привлекательней и понятней, чем реальная тысячелетняя русская история и культурная традиция. Так, например, видит актуальность Евразийства один из авторов "Новейшего философского словаря": "Основными характерными чертами идеологии, теории и практики общественного и государственного строительства современного Евразийства (во многом созвучного Евразийству "классическому") правомерно полагать следующее: Г) признание сильного государственного властного начала обязательным источником и двигателем социально-экономических реформ, осуществляемых в интересах большинства населения; 2) отказ от политической конфронтации "на местах", формирование структур исполнительной власти "сверху вниз"; 3) возложение ответственности за основной массив стратегических решений вкупе с "направленностью и духом" законодательных инициатив на всенародно избираемого главу государства; 4) наделение представительных органов функциями-правами детальной проработки и канонизирования персонифицированных решений лидера нации и государства; 5) ориентация на гармоничное сочетание государственной и частной собственности, не допускающая подмену практики регулярных волеизъявлений и актов политической воли лидера государства по проблемам общенациональной значимости - осуществлением политических программ в интересах различных финансово-экономических групп; 6) приоритет интересов сотрудничающих общественных групп в противовес неограниченным индивидуальным потребностям асоциальных индивидов; 7) стремление к достижению сбалансированности между нравственными ценностями и "чистой" экономической целесообразностью; 8) доминирование православия как религии, органично интегрирующей значимую совокупность догматов евразийских региональных вероисповеданий и т.д. Пафос концепции Евразийства - мечта о едином "богочеловеке", о всеедином человечестве -противостоит в начале 3 тысячелетия процессам "американизации" мира"... Определенные центростремительные тенденции в геополитическом пространстве Евразии рубежа 20-21 вв. как результат усилий ряда политических деятелей, ориентирующихся в своей активности на принципиально нетрадиционный обновленческий пафос 21 столетия, демонстрируют глобальный потенциал идеи Евразии" (А.А.Грицанов).

В общем, логика очевидна: все благое - это наше, евразийское, все плохое же - от врагов евразийства. Понятно, что эти прекраснодушные политологические декларации отражают, прежде всего, реакцию на разрушительную либерал-большевистскую политику девяностых годов, на ее принципиально нетрадиционный обновленческий пафос, на процессы американизации мира. Но исторического сознания современных мыслителей хватает только на то, чтобы дотянуться до евразийцев, при этом, не разобравшись даже и в них. В результате строится очередная утопия. Ни в истории евразийского континента, ни у самих евразийцев нигде не было ни всенародно избираемого главы государства, ни формирования структур исполнительной власти сверху вниз, ни таких представительных органов с такими функциями, тем более никаких олигархов - финансово-экономических групп. Практически ничего из провозглашенных принципов невозможно найти ни в какой туранской культуре Евразии - тем более ориентации на гармоничное сочетание государственной и частной собственности. Хотя кое-что из сказанного можно было бы обнаружить в истории русской государственности. Но вглубь российской цивилизации взгляд перекрыт - табуирован русофобской цензурой сознания. Когда же говорится о чем-то из русской истории, то за гранью реальности: никто из православных не способен признать доминирования православия как религии, органично интегрирующей значимую совокупность догматов евразийских региональных вероисповеданий. И вряд ли кто из представителей региональных вероисповеданий - ислама, иудаизма, буддизма, шаманизма - согласится, что совокупность их догматов интегрируется православием. Утверждать этакое - значит ничего не понимать ни в религии, ни в истории. Впрочем, это закон природы - утопия исключает историю.

Сегодня кого-то евразийство  привлекает постановкой актуальных проблем. Евразийский подход созвучен атмосфере современной эпохи, в которой распространены глубинный натурализм и нечувствие к сакральным основам жизни, сочетание прагматических приоритетов с идеоманией.

Евразийство соблазнительно для русских людей похожестью на русскую соборность, православных оно привлекает декларированием "православной идеи", самолюбие нерусских народов тешит микшированием русского элемента туранскими приоритетами. При этом разными группами используются отдельные фрагменты евразийского учения, без осознания его духовных и мировоззренческих оснований. Показательна в этом отношении книга "Евразийская цивилизация" И.Б.Орловой, в которой говорится много важных истин о российской истории и современности, непонятно только почему все это квалифицируется как "евразийское". Так автор считает, что "кратко современную евразийскую идею можно сформулировать так: Благо совокупности народов, населяющих евразийский мир. Самобытное неподражательное развитие. Модернизация без вестернизации". Эти вполне верные выводы вполне проистекают из российской истории и русской культуры, безо всякого искусственного привнесения евразийской идеи.

Историческая память современных евразийцев не способна дотянутся до базовых ценностей  русской цивилизации, они видят  Россию только через призму евразийства. При этом обнаруживают немало положительных явлений, которые являются достоинствами реальной России, а не мифической "Евразии". Современные евразийцы солидарны со своими классиками в отстаивании самобытности различных цивилизаций и культур, в утверждении единства исторической судьбы евразийских (то есть российских) народов, в критике западноцентризма, навязывающего унифицированную мировую цивилизацию. О главном же у евразийцев - о новом идеократическом соборном организме - в нашу "демократическое" время ни слова. В целом можно сказать, что евразийский эклектический мираж имеет некоторое отношение к реальной истории, но не схватывает главных ее реалий, что, очевидно, соответствует сумеречному сознанию эпохи. Большинство же современных "евразийцев" (лидеры Татарии, Казахстана, например) пользуют евразийство как осознанную альтернативу возрождению русского государствообразующего народа, а значит для борьбы с возрождением российской культуры и государственности. Так евразийство оказалось соблазном на пути национального исторического сознания к реальной России: химера "Евразии" перекрывает путь к постижению православия, как стержня русской культуры и истории.

Сегодня евразийцами  называют себя люди с совершенно разными  мировоззрениями и политическими  позициями. Но можно выделить некий  инвариант неоевразийской мифологии: 1. "Евразия" - это самобытное историческое и геополитическое пространство. Но в одних случаях евразийцы говорят о территории дореволюционной России или Советского Союза, в других в "Евразию" включаются и Китай, и Индия, и Средний Восток. То есть территориальная идентичность в евразийских концепциях отсутствует. 2. Существует некая евразийская цивилизация. Хотя не понятно, какой язык является ее носителем, какова территория этой цивилизации, какова ее культурная типология. Без чего эта концепция совершенно мифологична. 3. Почти все евразийцы - этатисты, то есть пытаются в формах и традициях государственности обрести незыблемые исторические ценности. Но поскольку они не ощущают реального исторического субъекта - народа государствообразователя, то их государственность утопична: в прошлом они видят Чингиз-Московию, в настоящем насаждают идеократию. Неведомо евразийцам и та истина, что государство не самодостаточно, но является только историческими одеждами народа, защищающими национальный организм. Без народа-носителя государство - ветошь. 4. Этатизм евразийцев вынуждает их к апологии большевиков, якобы воссоздавших российскую государственность в "великом" Советском Союзе. При этом игнорируется тот факт, что сталинский режим был самым людоедским в мировой истории, причем "потреблял" более всего своих же людей. И что коммунистический режим привел государство и страну к катастрофе девяностых годов XX века. 5. Евразийский "материк" и евразийская цивилизация противостоят мировой экспансии западной цивилизации. Надо признать, что евразийская критика западной цивилизации во многом справедлива, но мировоззренческие основания для критического восприятия "Атлантизма" очевидны и без евразийского синдрома. Военная и духовная экспансия Запада осуществлялась не на мифическую Евразию, а на православную Россию. 6. Евразийцам присуща монголофилия, неоевразийцам - тюркофилия, то есть преувеличение исторической роли нерусских народов России. 7. Это делается для умаления исторической роли русского народа, вплоть до русофобии. Сегодня эти взгляды подкрепляются убеждением, что русский этнос вымирает, а тюркский, исламский, напротив, увеличивается численно и набирает пассионарность.

В итоге можно утверждать, что евразийские концепции сегодня  используются в основном теми, кто сознательно или неосознанно стремится легализовать превращение русской государственности - России, в "многонациональную", а, по сути, тюркскую государственность - Евразию. Новая историческая утопия навязывается современной действительности, но очередная реализация утопии неизбежно приведет к очередной исторической катастрофе. Если же исходить из исторических реалий, то понятие "Евразия" правомочно и полезно употреблять только для обозначения геополитического пространства, которое не может быть каким-либо субъектом исторического действия. Таковым историческим субъектом на евразийских пространствах является русский народ. В русский многонациональный народ через обряд православного крещения, через присоединение к русской культуре и русскому языку входило множество народов, народностей и отдельных представителей других народов. Русский народ всегда являлся государствообразующим, он создал русскую культуру и русскую православную цивилизацию. Вместе с тем, русский народ строил не национальное государство, а огромную многонациональную империю, сохранившую все ее народы. Наряду с цивилизационно образующей русской культурой и благодаря ей в России развивались многие национальные культуры. Но только присоединение к русской культуре выводило российские народы к евразийским и мировым измерениям. Русский народ- государствообразователь является созидательной основой российской нации, также как русская православная цивилизация - стержнем самобытной российской цивилизации. Среди этих доминирующих исторических реальностей на евразийском континенте никогда не было "евразийского народа" или "евразийской цивилизации", которые в лучшем случае могут быть художественными образами, либо в большинстве своем разрушительно-утопическими мифами. Другое дело, что современное российское государство может входить в блоки в тех или иных формах с различными государствами евразийского континента и создавать "Евразийский союз" либо "Евразийское сообщество". Все формы региональной интеграции весьма полезны и создают возможности сопротивления негативным тенденциям глобализации. Но плодотворные "сообщества" и "союзы" доступны только тем народам и государствам, которые обрели свою историческую идентичность.

Таковая может исходить только из того непреложного факта, что  сегодня в многонациональной России русских восемьдесят пять процентов, то есть больше, чем французов во Франции, которая считается мононациональной страной. Отсюда понятно, что подлинное российское возрождение пролагается через русское национальное возрождение -духовное (православное), культурное, государственное. Жизненный интерес каждого народа России в том, чтобы возродилось Российское государство, которое только и может предоставить возможность для дальнейшего существования и культурного развития всех народов в России. Жизненный интерес каждого представителя элиты - страны, каждой территории и каждой национальности - в том, чтобы возродилась российская государственность, в пределах которой может реализоваться и карьера, и служение, и личные интересы. Без единой России все ее губернии и республики превращаются в аморфные территории огромной колонии индустриальных стран, а все элиты - в раболепных аборигенов. Отсюда понятно, что подлинный жизненный интерес всех без исключения российских народов и всех элит состоит в национальном пробуждении русского народа-государствообразовател я, являющимся стержнем российской нации. Ибо, повторяем, русский народ тысячелетие отстраивал государство для всех народов России, и нет никаких исторических оснований и сегодня подозревать его в самовозвеличении и национализме. Русский народ всегда был и остается многонациональным, соборным, веро- и национально терпимым. Таковая позиция, выражающая стремление к национальному согласию на евразийских просторах России, может называться и евразийством.