Проблема бедности в современной России

Важнейшей социальной реформой последнего времени стала. Однако совсем не очевидно, что данная реформа монетизация льгот будет иметь результатом сокращение числа бедных в стране. Дело в том, что натуральные льготы и, соответственно, их денежные компенсации у нас представлялись и выплачиваются не в зависимости от располагаемого душевого дохода, а по другим основаниям (участие в боевых действиях, инвалидность, профессиональная при- надлежность и др.). Кроме того, даже по официальным данным, большая часть льгот и дотаций до реформы доставалась льготополучателям с наибольшими располагаемыми денежными доходами, а меньше всего - самым нуждающимся получателям. Например, по данным Росстата, в 2003 году на долю 10% льготополучателей с наименьшими располагаемыми ресурсами пришлось всего 7% государственных дотаций и льгот, в то время как на долю 10% самых обеспеченных получателей – 12,3%. Так что вполне очевидно нарушение основополагающего принципа государственной социальной поддержки населения – адресности помощи. Точно также очевидно и то, что простой перевод натуральных льгот в денежную форму только зафиксирует данное соотношение.

Замена натуральных льгот денежными выплатами – это дополнительные располагаемые доходы льготников. Поскольку льготники зачастую представляют наиболее нуждающиеся категории населения, то в этом смысле монетизация все-таки будет способствовать снижению уровня бедности. Однако, следует обратить внимание на то, что разрыв в размере денежной компенсации разных льготных категорий очень существенный (от 50 до 1550 рублей). По «региональным» льготникам с учетом межрегиональных различий и возможностей бюджетов субъектов Федерации по финансированию компенсационных выплат – этот разрыв увеличивается. В результате, уровень дифференциации доходов льготников возрастает[3].

Результаты социальных реформ в решении проблемы бедности можно будет объективно оценивать по тому, как будет меняться соотношение показателей уровня бедности, измеренных по абсолютному подходу (т.е. численность населения с доходами ниже величины прожиточного минимума) и по методу субъективных оценок (количество граждан, которые сами себя считают бедными). Если субъективные оценки выявят, по крайней мере, неуменьшение числа бедных, это будет лишним доказательством неудовлетворительной организации социальных реформ. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     2.2 Направления стабилизационной  политики в России 

Целью уменьшения дифференциации общества является образования некоего «среднего  класса» как приспособления общества – большинства населения –  к рыночным условиям.

Наличие, рост среднего класса в любой стране рассматриваются как свидетельство  эффективности проводимых преобразований, как критерий того, что реформы  идут в правильном направлении и  приобретают необратимый характер. Большой удельный вес среднего класса в системе социальной стратификации  является одним из существенных признаков  общества, определяемого как «развитое», «цивилизованное». В то же время  отсутствие среднего класса после десяти лет реформ служит аргументом для  тех, кто настаивает на радикальном  изменении политического курса.

Эти обстоятельства часто придают идеологическую окраску дискуссиям о среднем  классе. Так, нередко звучит мысль  о том. что в дореформенном, постсоветском обществе средний класс фактически существовал, но был «размыт», погублен курсом реформ, а его место заняли полукриминальные «элементы». Согласно противоположной точке зрения, средний класс неизбежно должен сложиться в результате стабильного функционирования рыночной экономики. При этом сторонники обеих точек зрения, как правило, ограничиваются указанием на наличие некоторых известных критериев отнесения к среднему классу (уровень образования, социально-профессиональный статус)[5].

Однако  делать однозначные выводы о наличии  среднего класса в социалистическую и постсоциалистическую эпохи нельзя. Помимо обычных признаков отнесения к этому тезису, есть и «классические» признаки и функции среднего класса в обществе. Прежде всего – это основной экономический донор: бюджет страны складывается из налогов широкого слоя налогоплательщиков, рассматривающих себя как опору государства и по этой причине наделенных правом контролировать его расходы. Понятно, что административно-командная экономика предполагала лишь декоративные формы контроля, типа «народного контроля». К тому же система уравнительного распределения доходов предусматривала совершенно иные принципы формирования налоговой базы о том, что у страны есть бюджет, принятие которого на полгода становится главным делом парламента, страна узнала сравнительно недавно.

Другая  важнейшая функция среднего класса – его ведущая роль в процессе вертикальной мобильности. Основные социальные перемещения в обществе происходят как внутри среднего класса, так  и между ним и другими элементами социальной структуры. Именно свободные  каналы восходящей вертикальной мобильности, ясные перспективы социального  роста, базой которого выступают  образование и уровень квалификации, должны обеспечивать высокий уровень  благосостояния представителей среднего класса. В СССР, безусловно, был высок  престиж образования, его уровень  обеспечивал достижение относительно высоких профессиональных позиций. Но карьерный рост имел предел, преодоление  которого было связано с вступлением  в партию, другими демонстративными проявлениями лояльности к режиму, то есть факторами, лежащими в иной плоскости, нежели профессионально-квалификационные[13].

В «экономике дефицита» величина дохода напрямую не определяла характер потребления. Уровень  престижного потребления достигался с помощью «блата», связей или  определялся статусом должности  в виде пайков, ордеров и т. л. Таким  образом, была закреплена зависимость  соответствующего социального слоя от власти, не означавшая, впрочем, полной поддержки советского режима. Речь, конечно, идет о внутренней поддержке, поскольку при формальной и безальтернативной системе выборов внешняя поддержка была обеспечена на 99,9%. Поэтому существовавшая в СССР прослойка, хотя и обладала некоторыми чертами классического среднего класса, не являлась им по своим социальным функциям. Это был класс, который в плановой экономике не имел никаких шансов превратиться в настоящий средний класс.

Каковы  же перспективы формирования среднего класса в нашей стране сегодня? Во многом они зависят от успешной адаптации  населения, формирования продуктивных моделей социально-экономического поведения, адекватных сложившейся  хозяйственной ситуации. Характеристики процесса адаптации в настоящее  время очевидны. Прежде всего, на смену  доминировавшим ранее надеждам на государство  приходит существенно большая ориентация населения на собственные силы и возможности. Жестко заданные и ограниченные типы социально-экономического поведения уступают место разнообразию типов социального действия. На смену прямому и непосредственному властному хозяйственному и идеологическому контролю приходят такие универсальные регуляторы, как деньги и правовые нормативы. Новые способы и стандарты поведения обусловлены различными источниками формирования, хотя часто они не корректируются ни устойчивыми нравственными нормами, ни правовыми санкциями[9].

Широко  распространено мнение, что общество не вышло из полосы нестабильности, не исключено резкое изменение принципов  финансовой политики, в экономической  политике имеет место «чехарда законов», «законы непоследовательны и  противоречат друг другу», «существующая  система не стимулирует легальную  деятельность». Отсутствие доверия  к власти и ее финансовым институтам лишает потенциальный средний класс  возможности строить долгосрочные стратегии роста благосостояния и переводит значительную часть возможных накоплений в сферу потребления.

Также о кризисном характере адаптации  говорит и несбалансированность  взаимосвязей статусно-ролевых позиций и социальной идентичности, что «выливается» в неустойчивые формы социального поведения. Невозможность реализации большинством населения своих социально-экономических притязаний, повышения или хотя бы поддержания социального статуса будет блокировать продвижение по всем другим направлениям преобразований, создавать социальное напряжение, препятствующее нормальному функционированию системы социальных институтов, замедляющее формирование социальной структуры с прочной фиксацией социальных ролей и функций.

Нельзя  обойти вниманием и политическую самоидентификацию потенциального среднего класса, которая в принципе должна отражать его ориентацию на стабильность политической ситуации. Политическая самоидентификация заключается прежде всего в делегировании властных полномочий в форме электорального поведения. Оказавшись в сфере взаимодействия различных политических партий и движений, индивид должен сделать «осознанный выбор» в пользу политической организации, в наибольшей степени выражающей его интересы. В условиях, когда не «работает» традиционная политическая шкала западноевропейского типа, а рациональный прагматизм не подкреплен институционально, встает задача поиска «работающего» индикатора политической идентификации. На наш взгляд, прослеживается определенная взаимосвязь между степенью адаптированности населения и существующим спектром политических взглядов различных групп населения. В этой связи жизнеспособность каждого из вариантов социально-экономического развития страны, предлагаемых различными политическим силами, фактически детерминируется успехом адаптации населения к новым условиям жизни. Размах и темп социально-экономических реформ также объективно диктуются адаптационным потенциалом населения.

Хотя  в целом тенденции адаптации  населения свойственны кризисные  черты, в обществе имеется социальный слой, характеризующийся сформированными  специфическими образцами социального  поведения, обладающий устойчивостью, которую он стремится закрепить  и легитимизировать. Созданы жизненный стиль, социально-культурное поле, элементы которого активно представлены в обществе. Однако следует учитывать два существенных момента: во-первых, относительную немногочисленность этого слоя (примерно 7% всего населения); во-вторых, его замкнутость, ориентацию на социальное взаимодействие преимущественно в «своей» среде, своеобразную кастовость, символом которой является «демонстративное потребление» (по Т. Веблену)[4].

Таким образом, реально можно говорить о высшем слое, которому присущи  все основные черты сформированной социальной страты: нормы и санкции, поддерживающие ее устойчивость, культурные символы взаимодействия, практически  завершившийся процесс оформления групповой идентичности и связанный  с последней образ жизни.

Ничего  подобного нельзя сказать о среднем  слое, для которого характерна дисгармония  отношений между типом идентичности и занимаемой статусной позицией. Можно выделить несколько причин, по которым формирование масштабного  среднего класса оказалось заблокированным. Прежде всего это связано с  механизмом приватизации. способствовавшим созданию крупных, но не средних и мелких собственников, хотя именно такая цель была поставлена в качестве основной «архитекторами» приватизации,

Вторая  причина – торможение восходящей социальной мобильности. Потенциальное  ядро среднего класса, которое, по нашим  оценкам, включает примерно 15–20% населения, характеризуется адаптационными навыками, реализацией достаточно успешных стратегий  социально-экономического поведения. Все это, однако, еще не делает данную часть общества «классом в себе», поскольку, хотя и имеются важные предпосылки формирования среднего класса, практически отсутствуют, во-первых, стереотипы массового социокультурного поведения, а во-вторых, устойчивая самоидентификация, которая должна быть обеспечена идеологической поддержкой, выступающей в виде признания особого достоинства, символической оплаты за издержки адаптационных усилий. Тем более нельзя говорить о «классе для себя», так как сегодня средние слои не имеют серьезных рычагов влияния на макроэкономические и политические процессы. Нестабильность политической ситуации, отсутствие последовательности и предсказуемости в действиях властей, значимых горизонтальных связей, реальной поддержки авторитетных общественных организаций делают представителей данного слоя уязвимыми перед угрозой потери достигнутых в ходе адаптации позиций. Сложившаяся налоговая система, стимулирующая сокрытие доходов, также не способствует контролю над властью со стороны налогоплательщиков[14]. Структурное оформление среднего класса возможно при наличии непротиворечивого и взаимодополняющего комплекса внутренних и внешних факторов. К числу внутренних можно отнести развитие автономной активности, четкое очерчивание круга социальных интересов, групповую идентификацию, формирование системы социокультурных ценностей, норм и санкций, а к числу внешних – стабилизацию социально-экономических и политических институтов и способность общества к воспроизводству этой стабильности, под которой следует понимать не консервацию существующего порядка, а предсказуемость и открытость действий власти.

     2.3 Кризис 2008-2010 гг и его влияние на проблему бедности 

Мировой финансовый кризис 2008-го года — это  финансово-экономический кризис, проявившийся в сентябре — октябре 2008 года в  форме очень сильного ухудшения  основных экономических показателей  в большинстве развитых стран, и  последовавшая в конце того же года глобальная рецессия.

Предшественником  финансового кризиса 2008 года был  ипотечный кризис в США, первые признаки которого появились в 2006 году в форме  снижения числа продаж домов и  в начале 2007 года переросли в кризис высокорисковых ипотечных кредитов (англ. subprime). Довольно быстро проблемы с кредитованием ощутили и надёжные заёмщики. Летом 2007 года постепенно кризис из ипотечного начал трансформироваться в финансовый и затронул не только США. Начались банкротства крупных банков, спасение банков со стороны национальных правительств. Котировки на фондовых рынках резко снизились в течение 2008 года и в начале 2009 года. Для компаний существенно сократились возможности получения капиталов при размещении ценных бумаг. В 2008 году кризис приобрёл мировой характер и постепенно начал проявляться в повсеместном снижении объёмов производства, снижении спроса и цен на сырьё, росте безработицы[20].