Основные теории регионального развития.

В основе указанных  выше концепций конвергенции лежит неоклассическая модель роста Солоу и Свана. В этой модели, темпы экономического роста положительно скоррелированы с разрывом душевого ВРП данного региона и душевого ВРП, находящегося на устойчивой траектории роста, которая характеризуется постоянными темпами роста. В ней закладывается равенства для всех регионов (стран) таких показателей производства как: вклад физического и человеческого капитала в ВРП, темп технического прогресса, норма сбережений, норма амортизации и темпов роста населения. Следовательно, бедные регионы должны расти более быстрыми темпами, чем богатые, и в долгосрочной перспективе будет происходить выравнивание региональных уровней экономического развития.

Однако практически  такая абсолютная сходимость маловероятна. Поэтому обычно в реальной жизни используется нестрогая (условная) сходимость. Это означает, что каждый регион (или страна) имеет свою траекторию устойчивого роста, т.е. снимается одна из предпосылок – об одинаковой норме сбережений [15,с.140-41].

Сильной стороной этих моделей является, во-первых, обладание  большими возможностями для решения  проблемы сходимости, поскольку недостаточное  развитие физического капитала может  компенсироваться человеческим капиталом  и наоборот, во-вторых, определение  скорость и конвергенции, т.е. времени преодоления половины расстояния, отделяющего экономику региона от ее устойчивого состояния [15,с.151]. Такого рода оценки позволяют федеральным и региональным органам власти, и бизнесу принимать конкретные решения для обеспечения устойчивого роста регионов.

В отличие от теории Бортса, модели конвергенции разделяют  факторы капитала на физические (или  материальные) и человеческие (за исключением  модели Солоу и Свана), что позволяет  определять степень взаимозаменяемости труда и капитала, а также скорость и конвергенции темпов роста экономики регионов. Более того, региональный экономический рост в них как и в первой модели определяется не движением факторов производства, а степенью их накопления.

Слабым местом таких неклассических теорий являются недоучет региональных или пространственных факторов, и поэтому они подвергались критике многими знаменитыми экономико-географами Запада. Так, еще в 60-х годах У. Изард (Айзард) отмечал об увлечение экономистов-теоретиков динамическими аспектами экономики в ущерб пространственной составляющей. Он подчеркивал, что классические и неклассические теории ограничивались изучением «страны чудес, лишенной каких бы то ни было пространственных характеристик» [7]. Позже это мнение было поддержано, Х.Босом и другими экономико-регионалистами. В частности Бос отметил, что «в большинстве случаев современные экономические теории чрезвычайно четко формулируют предположения об изменениях во времени, но не конкретизируют пространственные условия» [1,с.20]. Аналогичной точки зрения придерживаются самые крупные современные ученые экономисты и экономико-регионалисты такие как П.Кругман, М.Портер, Э.Мэйр, Э.Райнерт и др. [16,с.41-42]. Как тонко заметил П.Кругман - «экономика существует и занимает место на карте…» [9,с.135].

Роль пространственных факторов как источников роста производства или факторов его организации  была признана еще классиками экономической  теории А.Смитом и Д.Рикардо, особенно основоположником неоклассического направления  А. Маршаллом. Эти факторы у Смита более ярко отражены в теории абсолютных преимуществ международной торговли, в тезисе наиболее целесообразного использования преимуществ своего местожительства и т.д., а у Рикардо – в теории сравнительных преимуществ международной торговли, в объяснении природы дифференциальной ренты и т.д. Позже А.Маршалл выделил четвертый фактор производства – организации [13,с.206]. глубоко исследовал его территориальные аспекты. Он выявил два пути роста промышленного производства: 1).увеличение количества крупных фирм с вертикальной интеграцией и внутренней экономией на масштабах производства [13,с.369]; 2) сосредоточение большого количества мелких и средних предприятий в отдельных районах, которые развиваются, не менее эффективно, чем крупные предприятия за счет гибкой специализации и внешней экономии на масштабах производства [13,с.347-359].

Необходимо отметить, что первым скопление предприятий  использовавших внешнюю экономию от масштабов производства, назвал промышленным районом был Маршалл. Уже на базе маршалловской модели Дж. Бекаттини разработал собственную теорию итальянских промышленных округов[16,с.57], основные принципы которой в дальнейшем использовались при создании промышленных округов в Италии.

Многие представители  неоклассической школы пытались устранить отмеченные выше недостатки, разрабатывая собственные теории регионального роста, в которых наряду с факторами производства учитывалось влияние факторов пространства на темпы роста региональной экономики. Наиболее совершенную теорию регионального роста среди них разработал Х.Зиберт [34]. В ней используется производственная функция, в которой объем потенциально возможного производства в регионе ставиться в зависимость от таких наличных видов затрат, как капитал, труд, земля и уровень технических знаний. В то же время он добавляет в свою модель транспортные затраты и социальные факторы, т.е. влияние функциональных особенностей этой сферы. При этом транспортные затраты он раскладывает на три составляющие, зависящие от параметров труда, капитала и земли и именно таким образом происходит учет воздействия пространственной неоднородности этих факторов. Социальные факторы региона рассматриваются как внутренние детерминанты или источники экономического роста. Кроме того, в модели Зиберта как в классической модели Р. Солоу допускается возможность взаимозамещения отдельных факторов производства, т.е. их вклад в агрегатный рост может различаться по регионам. Помимо рассмотрения факторов в условиях изолированного района он также исследует внешние факторы экономического роста территорий, имеющих тесные экономические связи с другими регионами и с зарубежными странами [10,с.23].

Из современных, к этому классу теории регионального  роста можно отнести модель Р.Холла  и Ч.Джонса [27; 12,с.19-21]. В свою модель они включают не только традиционные производственные факторы роста – физический, человеческий капитал, труд и т.д., но и социальные, институциональные, политические факторы и географическое положение страны. При этом особое внимание они обращают на показатель эффективности использования рабочей силы, которая, прежде всего, определяется ими различиями в социальной инфраструктуре стран. В последнее понятие они включают государственную и институциональную политику, формирующую экономическую среду, внутри которой индивидуум действует, набирая опыт и мастерство, а фирмы осуществляют свои капиталовложения. Для роста производства благоприятна такая инфраструктура, которая стимулирует производственную активность и накопление капитала, побуждает к обучению и внедрению новых технологий, повышению качества.

Вместе с тем  авторы предупреждают, что часто  социально-экономическая среда, наоборот, создает условия для коррупции (грабежа, хищений, взяточничества). Если производитель не защищен от воровства, то оно может оказаться привлекательной альтернативой честному труду. Производителям приходится тратить часть своих средств и усилий на защиту от грабежей, что можно уподобить дополнительному налогу на производство и в этой связи отмечают, что государственная защита интересов намного эффективнее, чем индивидуальная [12,с.20].

В своей модели Холл и Джонсон пытаются статистически  оценить роль социальных и политических факторов в повышении производительности труда. Вначале с помощью производственной функции они разложили межстрановые различия в выпуске на одного занятого на две его составляющие: капитал и эффективность труда, затем производили оценку влияния социально-политической инфраструктуры на показатель эффективности. Результаты подтвердили определяющую роль социальной инфраструктуры в росте производительности труда и, следовательно, в росте экономики регионов. Подтвердилась также важная роль географического положения страны, ее близость к странам Западной Европы. С некоторыми модификациями эту модель можно применять для регионов в одной стране. Несомненно, включение в модель социальной и политической инфраструктур, а также учет географических (пространственных) факторов роста выигрышная сторона этой модели, однако в ней нет учета транспортного фактора, фактора агломерации, центральных мест и оценки степени конвергенции между странами.

Во многих неоклассических  теориях регионального роста  заложено сближение межрегиональных  различий экономического развития осуществляется механизмом стихийного рынка, согласно котором факторы производства перемещаются в те регионы, где за них платят больше. Этот механизм основывается на базовых положениях теорий сравнительных преимуществ Д.Рикардо, соотношения факторов производства Хекшере-Олина, модели выравнивания цен на факторы производства (или теоремы) Хекшере-Олина–Самуэльсона, а также – теории конвергенции Солоу и Свана, Мэнкью–Ромер–Уэйла, Барро, Сала и Мартин [23].

В соответствии с этими теориями, в условиях факторной  мобильности, капитал перемещается из высокоразвитых районов в менее  развитые из-за низкой нормы прибыльности относительно второй группы районов. Трудовые ресурсы, наоборот, перемещаются в высокоразвитые районы, где уровень заработной платы намного ниж выше чем в менее развитых регионах. В результате разнонапраленного движения труда и капитала сближаются совокупные доходы регионов и, следовательно, выравниваются межрегиональные различия экономического развития. Справедливости ради заметим, что на этот разнонаправленное движение труда и капитала впервые обратил внимание А.Смит при выяснении условий определяющих естественную норму прибыли в знаменитом труде «Исследование о природе и причинах богатства народов» [19,с.81].

В условиях, отсутствия факторной мобильности, активно  перемещаются продукты, производимые данными факторами путем межрегиональной торговли. За счет полученных доходов от торговли в эти регионы привлекаются мобильные факторы (капитал, рабочая сила и т.д.), необходимые для производительного использования немобильных факторов. Таким образом, именно взаимозаменяемость межрегиональной торговли с межрегиональным движением факторов производства обеспечивается рост экономик и сближение уровней экономического развития таких регионов.

Однако отношение  к сближению уровней экономического развития регионов в более поздних  неоклассических моделях было уже осторожнее. Еще А. Леш отмечал, что тенденция к выравниванию под воздействием лишь стихийных рыночных сил может протекать очень медленно [11], Зиберт допускает возможность расхождения некоторых районов в темпах роста на определенном этапе. Основные выводы Зиберта, в этой связи сводятся к следующему. Во-первых, дифференциация в темпах роста региональных экономик определяется скоростью количественных изменений внутренних факторов (детерминантов) развития, т.е. увеличением предложения рабочей силы и улучшением ее квалификации, скоростью накопления капитала, частотой технических инноваций. Во-вторых, межрегиональные диспропорции изменяются в зависимости от мобильности факторов производства у разных территорий (внутри страны и между государствами), причем здесь важную роль играют направления миграции ресурсов. Особо рассматриваются тенденции к унификации социальных характеристик, повышающих мобильность факторов. В третьих, необходимо оценивать также вклад каждого фактора в ускорение роста, с помощью коэффициентов в моделях, построенных Зибертом на базе производственных функций [10, с.24].

Однако самое  слабое место теорий регионального  роста в том, что в реальной жизни не соблюдаются условия  мобильности факторов производства в моделях межрегиональной торговли и межрегионального движения факторов производства. На этот недостаток впервые обратил внимание В.Леонтьев, который путем нескольких эмпирических тестов показал, что условия теории Хекшера-Олина на практике не соблюдаются, в истории вошло как парадокс Леонтьева [8, с.109]. Позднее, уже в современный период то же самое подтверждает П.Кругман исследовал условия возникновения торговли между странами - мировая (или межрегиональная) торговля осуществляется между развитыми странами, обладающими схожими факторами производства, а не факторами, имеющимися в изобилии, т.е. условия теории Хекшера-Олина в реальной жизни не соблюдаются. При этом страны обменивающиеся, схожими товарами не влекут за собой проблем в распределении дохода между собой. Данное наблюдение в историю региональной экономики вошло как теория «новой» торговли Кругмана [16,с.49]. Дело в том, что Кругман рассматривал условия возникновения торговли приближенно к реальности в условиях несовершенной (монополистической) конкуренции и возрастающей отдачи масштаба, а не в модели Хекшера-Олина совершенной конкуренции и постоянной отдачи.

Перечисленные выше неоклассические модели регионального  роста имеют ряд существенных недостатков: слишком строгие предпосылки, используемы для объяснения регионального  роста, избыточное внимание к обрабатывающему сектору; и пренебрежение к социальным и политическим факторам; игнорирование инноваций и каналов их распространения в экономике; рассмотрение роста как последовательно сменяющие друг друга однородные равновесные состояние, а также допущение однородности экономического пространства и времени; использование в своих моделях условий свободной или совершенной конкуренции; придание большую роль внешнему фактору, действие которого очень слабо изучено.

Несмотря на указанные недостатки, неоклассические модели обладают рядом достоинств, которые позволяют: измерять региональные эффекты; определять направления движения факторов производства, товаров и услуг, а также степень накопления капитала по регионам; выявлять степень влияния производственных и пространственных факторов на темпы роста экономики регионов; предсказывать сходимость (конвергенцию), благодаря наличию положительной зависимости между темпом роста экономики и различием между текущим и равновесным уровнем дохода в экономике; применять их на практике и осуществлять проверки.