Некоммерческий сектор и пути повышения его эффективности

n:justify">Таким образом, реальный ресурс лежит лишь в области использования бюджетных средств, и альтернативы этому в обозримом будущем нет. В докладе «Роль некоммерческого сектора в экономическом развитии России» эксперты Института экономики города сравнили долю государственного финансирования в бюджетах НКО в России и в ряде других стран. Полученные в итоге исследования данные весьма наглядны[25].

Как мы уже знаем, государственная поддержка НКО в России составляет те же 1,2%, как и доля НКС в ВВП страны. Это недопустимо мало по мировым стандартам. Если не сравнивать эту цифру с соответствующим показателем в Бельгии (76,8%) и Израиля (63,9%), которые выглядят чрезвычайно высокими по мировым меркам, (59,0% в Нидерландах, 45,2% в Японии, 30,5% – в США), то во всех европейских посткоммунистических странах, например в Чехии (39,4%), в Польше (24,1%) и др. этот показатель во много раз превышает соответствующий российский. В ряде неевропейских стран с развивающимися рынками доля государственной поддержки в бюджетах третьего сектора составляет: 44,2% в Южной Африке, 19,5% в Аргентине, 18,1% в Перу, 15,5% в Бразилии. Россия по данному показателю ближе Филиппинам (5,2%) и Кении (4,8%), но все же и от них отстает довольно значительно. В отличие от большинства стран мира, российские НКО практически не включены систему предоставления общественно значимых услуг, финансируемых государством. Лишь неправительственные организации, работающие в сфере предоставления образовательных услуг и в области культуры, получают несколько большую долю ресурсов из региональных и муниципальных бюджетных источников (3,9%).

Между тем, бюджетные ресурсы, используемые самими федеральными, региональными и муниципальными органами социальной защиты и социальными службами, тратятся весьма неэффективно. Об этом говорит крайне медленное снижение уровня бедности, тяжелое положение многих слоев населения, особенно пожилых людей. В стране имеется огромный спрос на услуги, в первую очередь – социальные, образовательные и культурные, которые коммерческий сектор в силу ориентированности на получение прибыли, не стремится, да и не в состоянии удовлетворять. В свою очередь, государство показывает примеры слабой эффективности, оно слишком забюрократизировано и поражено коррупцией. Разумной и экономически эффективной альтернативой могло бы стать использование денег налогоплательщиков для оказания социальных услуг при помощи организаций третьего сектора. По сравнению с государственными структурами НКО в большинстве случаев гораздо более эффективны: они более гибкие, обладают более совершенной организационной структурой и системой управления, ориентированной на деятельность в конкурентной среде.

Нельзя сказать, что в России совсем отсутствует опыт конструктивного взаимодействия между государством и НКС, в том числе, в вопросах участия организаций третьего сектора в выполнении государственных программ. За последние годы было разработано достаточно много инновационных механизмов взаимодействия НКО и власти, причем гражданское общество было во многих случаях инициатором выработки этих механизмов. В частности, можно назвать региональные либо муниципальные социальные гранты, региональные и муниципальные социальные заказы, тендерные механизмы, региональные ярмарки и конкурсы социальных проектов и др. Кроме того, существуют социально-технологические механизмы, при которых созданные третьим сектором принципиально новые для России социальные технологии получают государственную организационную и финансовую поддержку[26]. В частности, можно упомянуть организацию хосписов, проведение независимых экологических экспертиз, социализацию детей с ограниченными умственными и физическими возможностями и др. Существуют и другие механизмы взаимодействия, например, создание государственными органами совместно с гражданскими ассоциациями новых неправительственных организаций, специально ориентированных на решение особо острых социальных проблем. Все это, однако, пока не привело к существенному увеличению потока финансовых и иных ресурсов в третий сектор. Реальной перспективой улучшения ситуации является обсуждаемая уже более двух лет перспектива преобразования муниципальных органов социальной помощи и защиты в некоммерческие организации и передача в их распоряжение соответствующих бюджетов. В этом случае, произошло бы значительное увеличение доли НКС в экономике России. Однако перспективы подобной реформы неясны, особенно в контексте политических изменений, связанных с формированием вертикали власти.

Одним из свидетельств того, что власть, мягко говоря, не повернулась лицом к некоммерческому сектору, является налоговая ситуация. Разумеется, необходимость налоговых льгот для НКО никто не отрицает, да они и предусмотрены российским законодательством. В частности, целевые поступления всех видов в НКО не облагаются ни одним налогом. К целевым поступлениям по российскому законодательству относятся вступительные и членские взносы, паевые вклады, пожертвования, суммы, получаемые НКО из федерального, региональных и местных бюджетов. Кроме того, в эту же категорию включены средства, получаемые в рамках благотворительной деятельности и имущество, переходящее к НКО в порядке наследования. Другими словами, сами организации третьего сектора не платят налоги с получаемых подобным образом ресурсов, хотя и отчитываются по ним в налоговых органах.

На этом в основном и заканчивается то, что можно отнести к позитивной стороне системы налогообложения НКО в России. Одним из фундаментальных противоречий налогового регулирования третьего сектора является отсутствие статуса PBO (public benefit organization) и отделения в законодательстве данного типа структур от других организаций – MBO (mutual benefit organization). Соответственно, имеющиеся для НКО льготы, в отличие от общемировой практики, не привязаны к статусу PBO. Некоторой неполной формой компенсации этого недостатка являются льготы по ряду налогов, например по налогу на добавленную стоимость, для благотворительных организаций и условные льготы по имущественным налогам (в случае отсутствия предпринимательской деятельности) для той категории НКО, которая в России именуется «общественное объединение». Но в целом в законодательстве отсутствует не только статус PBO, но и перечисление форм общественно-полезной деятельности, которые позволяли бы организации претендовать на данный статус.

Ситуация с налогами в третьем секторе, как уже отмечалось, ухудшилась с проведением налоговой реформы в 2001-2002 гг. Философией этой реформы, - в целом весьма разумной, надо признать, было уменьшение ставок налогообложения с одновременной минимизацией льгот для разных категорий налогоплательщиков. Однако при этом подход к коммерческим организациям и к НКО оказался одинаковым, что, конечно, недопустимо. Во-первых, как уже отмечалось, были практически полностью ликвидированы налоговые льготы для доноров – частных лиц и компаний. Во-вторых, НКО были лишены льгот по важнейшим налогам, таким как налог на прибыль и НДС.

Так, начиная с 2002 г. налог на прибыль распространен на все поступления в некоммерческие организации, не относящиеся к целевым поступлениям (т.е не относящиеся к пожертвованиям, благотворительным и членским взносам и проч.). Даже в случае, если полученная прибыль расходуется на уставные цели организации, например на программы социальной поддержки малоимущих и другие общественно-полезные проекты, НКО должны платить налог на прибыль в полном объеме. Причем НКО, в отличие от коммерческих организаций, не имеют права уменьшать налогооблагаемую прибыль на так называемые «деловые расходы» - суммы, идущие на покрытие организационных расходов и на функционирование организации в целом (т.е., используя применяющуюся в России терминологию, не имеют права относить их на себестоимость). Другими словами, в отношении налогообложения прибыли коммерческие организации имеют преимущества перед НКО. Вероятно, логика разработчиков налогового законодательства в этой части исходила из стремления ограничить предпринимательскую активность НКО, а также исключить случаи теневого предпринимательства под вывеской неправительственных организаций. Однако результат для третьего сектора оказался негативным, особенно в условиях его недофинансирования. Официально установленных льгот по налогу на прибыль для НКО на федеральном уровне в России почти нет. В г. Москве же, например, пониженная ставка налога установлена для общественных организаций инвалидов. Кроме того, как уже отмечалось, платная образовательная деятельность в случае использования прибыли на развитие образования не считается предпринимательской и не влечет налога на прибыль. Кроме того, у религиозных организаций не считаются предпринимательским доходом и не облагаются налогом суммы имущества (включая денежные средства), которые получены религиозной организацией в связи с совершением религиозных обрядов и от реализации религиозной литературы и предметов религиозного назначения.

Еще более странная ситуация возникла с обложением НКО налогом на добавленную стоимость. По статье 143 Налогового кодекса России с 2001 г. все некоммерческие организации облагаются НДС. Объектом обложения является реализация товаров, проведение работ, оказание услуг на как на возмездной, так и на безвозмездной основе. Передача имущества (оказание услуг) на безвозмездной основе признается реализацией и попадает под обложение НДС даже при отсутствии операций на платной основе и какой-либо предпринимательской деятельности. Разумеется, в силу их специфики всю деятельность НКО можно квалифицировать как «оказание услуг», включив сюда все виды помощи всем категориям населения, любые призы, подарки и т.д. Кроме того, по российскому налоговому законодательству передача некоммерческими организациями товаров и выполнение работ для собственных нужд (например, собственное строительство и ремонт) тоже подлежат обложению НДС. Несколько лучше обстоит ситуация для тех лиц и организаций, которые передают НКО основные средства и/или иное имущество на ведение основной уставной непредпринимательской деятельности. В этом случае передающие основные средства организации (в том числе некоммерческие, в случае если они передают имущество другим НКО) не платят НДС по данной операции[27]. Впрочем, эта норма не распространяется на операции по передаче товаров, услуг и результатов интеллектуальной деятельности13 . В результате возникает достаточно абсурдная ситуация. НКО по закону вынуждены платить НДС по действиям с материальными ценностями, не обращающимися на рынке и по которым отсутствует информация об их рыночной стоимости. Например, в детские дома, приюты для бездомных и подобные социальные учреждения НКО передают собранные у населения ношенные старые вещи, и это влечет за собой взимание НДС. Или, например, в до сих пор не компьютеризированные российские школы (а таких остается немало, особенно в провинции) передаются морально и физически устаревшие компьютеры, изготовленные в начале девяностых годов. Эти компьютеры давно не обращаются на рынке и информация об их рыночной стоимости отсутствует. Однако российское министерство по налогам и сборам разработало особые методики расчета НДС по подобным безвозмездным операциям. Не углубляясь в анализ этих методик, следует сказать, что в реальной жизни они не применяются, что делает ситуацию еще более абсурдной. Так, П.Ю. Гамольский - один из руководителей Клуба бухгалтеров и аудиторов НКО, очень авторитетной российской организации, утверждает, что ему неизвестны случаи, когда с момента появления в Налоговом кодексе указанных норм, налоговые органы на практике требовали расчета налоговой базы по безвозмездным операциям некоммерческих организаций14 . Иными словами, по закону НКО должны платить НДС по безвозмездным операциям, составляющим основу их деятельности, но налоговые органы закрывают глаза на неуплату налога. Эта ситуация потенциально очень опасна, поскольку третий сектор является заложником любых изменений политической конъюнктуры: ко многим организациям могут быть предъявлены претензии по неуплате налогов и они могут быть ликвидированы.

Это лишь наиболее яркие примеры несовершенства налогового законодательства в отношении НКО, позволяющие его квалифицировать как репрессивное. В последнее время, впрочем, появились признаки возможного улучшения ситуации. О том, что налогообложение НКО нуждается в системных изменениях, много говорилось на состоявшейся в 2004 г. в Москве крупной конференции «Проблемы налогообложения некоммерческих организаций и благотворительности». Выступивший на конференции заместитель министра финансов России С.Д. Шаталов признал, что налоговая реформа не всегда учитывает специфику деятельности некоммерческого сектора[28]. Также им было заявлено, что сегодня на повестку дня может быть поставлена разработка концепции специального налогового режима для НКО. По мнению заместителя министра, в данное время задачей экспертов является разработка параметров, допускающих применение указанного специального режима, которые сведут к минимуму возможность злоупотребления некоммерческим статусом налогоплательщика[29]. Отрадно уже то, что в правительстве понимают необходимость стратегии системных изменений налогового законодательства путем придания НКО статуса особого налогоплательщика, вытекающего из их социальной, организационной и экономической специфики.

Еще один позитивный сигнал обществу был послан вступившими в силу с 1 января 2005 г. поправками к статье 217 Налогового кодекса. Согласно этим поправкам освобождаются от налога на доходы физических лиц (как известно, в России действует плоская шкала налогообложения, равная 13%) суммы единовременной благотворительной материальной помощи оказываемой официально зарегистрированными российскими и иностранными благотворительными организациями. Здесь надо сказать о подоплеке этого события. Согласно ранее действовавшим правилам, налог на доходы до 1 января 2005 г. не уплачивался благополучателем, только если помощь ему оказывала организация из специального списка Правительства России, а не любая официально действующая благотворительная НКО. Причем в данный список входила только одна организация – Национальный военный фонд. Попытки благотворительных организаций добиться включения в данный список, в том числе, в судебном порядке, к успеху не приводили. Мало того, что наличие любых «специальных списков», попадание в которые сулит льготы – прямой путь к коррупции. Нетрудно понять, что неприемлемость старого положения заключалась в том, что малоимущие граждане, старики, больные дети и прочие категории социально незащищенных получателей помощи со стороны НКО, обязаны были платить налог на доходы, причем не только с помощи в денежной форме, но и в любой иной. В регионах были попытки взимания 13% стоимости с каждой тарелки супа, раздаваемого бездомным и неимущим суповыми кухнями. Очень важно, что произошедшие позитивные изменения стали возможны благодаря активной позиции самих организаций третьего сектора, в частности, коалиции НКО под названием «За справедливое налогообложение некоммерческих организаций», действующей с 1998 г. Координатором коалиции является Центр развития демократии и прав человека.

 

§2 Пути повышения эффективности некоммерческого сектора

 

Формы государственной поддержки НКО определяются вышеописанными функциями сектора. В общем виде это может быть:

      оплата за оказание услуг, ответственность за предоставление которых несет государство или местное самоуправление. Например, четко сформулированный государственный (муниципальный) заказ на предоставление общественно значимых услуг. Если в социальной сфере осуществлен принцип «деньги следуют за потребителем услуги», то используется система «ваучеров», и клиент самостоятельно решает, услугами какой организации он будет пользоваться;

      более «мягкие» формы государственного финансирования в тех случаях, когда отсутствуют «стандартизированные» способы решения социальной проблемы или есть необходимость стимулировать инновации. Например, выделение государственных или муниципальных грантов на реализацию исследовательских или социальных проектов;

      субсидирование деятельности НКО в целом, не связанное с конкретными проектами, используется на покрытие операционных (текущих) расходов. Как правило, предоставляется только организациям, действующим в общественных интересах и не распространяется на различные членские ассоциации;

      специальные государственные программы развития инфраструктуры некоммерческого сектора по аналогии с развитием инфраструктуры малого бизнеса. Например, финансирование центров поддержки НКО, центров социального партнерства, обучающих программ и т.п.;

      специальные программы развития инфраструктуры взаимодействия государства и общества в процессе принятия и реализации решений. Например, финансирование деятельности различных общественных палат, экспертных советов, проведения независимой экспертизы и мониторинга реализации государственных программ, участия неправительственных организаций в подготовке докладов о ходе реализации приоритетных национальных проектов и т.п.

В международной практике используются самые разнообразные механизмы финансирования НКО. Это может быть прямое (прямые бюджетные расходы) или косвенное финансирование (льготы, предоставленные НКО или физическим и юридическим лицам, которые делают пожертвования в адрес НКО. Среди таких льгот особый интерес представляет механизм так называемых «1% отчислений»: налогоплательщик имеет право дать налоговым органам поручение перечислить определенный процент подоходного налога в пользу одной из некоммерческих организаций из утвержденного государством перечня).

Прямое финансирование может предоставляться либо непосредственно через бюджетные программы (например, предусматривается конкурсное размещение государственного заказа на выполнение услуг или государственного гранта), либо через специально созданные государственные фонды. Если первый механизм известен в России, то второй практически не применяется.