Экономика СССР в годы перестройки

     Традиционные  идеологические стереотипы, приукрашивающая  информация не дали возможности оценить  подлинную остроту ситуации в  экономике в сравнении с развитыми странами. 
 

ГЛАВА 2. ПОЯВЛЕНИЕ НЕГАТИВНЫХ ЯВЛЕНИЙ  В ЭКОНОМИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ СССР.

     К середине 80-х годов Советский  Союз оказался в преддверии экономического, социального и политического  кризиса. Существовавшая система была не в состоянии отвечать реалиям современной эпохи. Стала ощущаться необходимость обновления всех сторон общества, его экономических основ, социальной жизни, политического устройства, духовной сферы.

     Однако  пути, формы, глубина процессов обновления были осознаны далеко не сразу. Политическая система, сложившаяся к середине 80-х годов, делала неизбежным некоторые особенности этого исторического явления. Оно могло начаться только в случае прихода на высшие партийные и государственные должности политиков, которые смогли бы приступить к пересмотру стереотипов, выработке новых подходов в анализе развития общества. В марте 1985 г. на пост Генерального секретаря ЦК КПСС был избран М. С. Горбачев.⁷ Избрание Горбачева — самого молодого в ту пору члена высшего политического руководства — свидетельствовало о желании части партаппарата несколько модифицировать дряхлеющую тоталитарную систему. Горбачев весной 1985 г. не стремился к смене общественно-политического строя, считая, что социализм в СССР вполне жизнеспособен. Но уже в апреле 1985 года им  был провозглашен курс на ускорение социально-экономического развития страны. Весной 1985 года решение большинства проблем виделось политическому руководству в том, чтобы преодолеть обозначившееся снижение темпов экономического роста, отставание отечественного машиностроения. Казалось, что можно в относительно короткий срок, сосредоточив усилия на этих важных направлениях, вывести экономику на новые рубежи, а следом активизировать и социальные факторы, в частности повысить благосостояние людей. Наряду с этим предусматривалось усовершенствование структуры управления народным хозяйством, стимулирование новых форм труда. Однако не проводилось серьезной, научно обоснованной финансовой политики. Миллиардные средства расходовались на содержание бюрократического аппарата, многочисленные капитальные вложения омертвлялись в тысячах незавершенных строек, практически неконтролируемой стала денежная эмиссия и т. д. Над всем этим отсутствовал твердый контроль. Принятые в 1985—1989 годы законы (о госпредприятии, кооперации) были крайне непоследовательны и не вырвали экономику из рук бюрократии. Более того — усиливали ее бесконтрольность.

     Разложение  такой системы ослабило традиционные рычаги руководства экономикой, а  новых экономических рычагов  создано не было. В свою очередь, усиливались кризисные явления — падение производственной дисциплины, рост расхлябанности, невыполнение договорных обязательств, отказ от уже заключенных контрактов, рост числа убыточных предприятий и т. п. Все это еще более усиливало разбалансированность народного хозяйства.⁸

     Правительство СССР весной 1989 г. попросило полтора  года для осуществления программы  стабилизации экономики и разработки глубокой экономической реформы. Задача была трудной: необходимо одновременно сократить бюджетный дефицит и попытаться выполнить многочисленные социальные программы (повысить пенсии и социальные пособия, заработную плату ряду категорий трудящихся, найти средства для финансирования экологических программ), изыскать возможности насытить потребительский рынок товарами, приостановить неконтролируемый рост денежной эмиссии, увеличить капиталовложения в сельское хозяйство. Довольно быстро выявилось, что осуществить все эти планы одновременно невозможно.⁹ О выполнении очередной, 12-й пятилетки уже не говорили. Все острее ощущалась нехватка товаров, пустели полки магазинов, снижался покупательский вес рубля.

     Правительство пыталось предпринять шаги, чтобы  избежать нежелательных последствий. Однако его попытки наложить ограничения  на рост заработной платы в ряде отраслей промышленности натолкнулись на явное и скрытое сопротивление производственников. При усиливающихся инфляционных тенденциях деньги теряли свой вес. Появилось массовое стремление реализовать их, превратить в предметы потребления. Нарастал ажиотажный спрос на товары, прежде всего долговременного пользования: телевизоры, холодильники, мебель, автомобили и т. п. Установленная государственная цена не отражала в этих условиях цену, которую готов был выплатить потребитель. Определяющей становилась цена «черного рынка».¹⁰ В обществе в целом стала нарастать напряженность, которую усиливали постоянно повторяющиеся кризисы отдельных товаров: «сахарный кризис», нехватка моющих средств (лето 1989 г.), «чайный кризис» (осень того же года), «табачный кризис» (лето 1990 г.). Правительство находилось под огнем критики. На митингах и демонстрациях раздавались требования о его отставке.

     Лето 1989 года останется в истории как период, когда в нашей стране началась волна многотысячного забастовочного движения. Эта волна была неожиданной для многих, а отношение к ней у разных людей колебалось от сочувствия к забастовщикам до полного неприятия методов их борьбы. Забастовки, деликатно называемые «остановками работы», случались и раньше, однако они не приобретали массового характера, ограничиваясь рамками участка или цеха. Как правило, они вызывались спорами вокруг норм и расценок, недовольством условиями труда, несвоевременной выплатой заработной платы и т. д. Законодательство практически не знало такого понятия, как забастовка. В июле 1989 года началось массовое забастовочное движение в шахтерских регионах: Кузбассе, Донбассе, Карагандинском бассейне.¹¹ Толчком к началу массовых забастовок послужило ухудшение снабжения шахтерских регионов продовольственными и промышленными товарами. Возмущение шахтеров накапливалось в связи с недостаточным обеспечением техники безопасности, участившейся гибелью товарищей, бессмысленным стремлением к росту добычи угля, в то время как миллионы тонн угля лежали неотгруженными и начинали самовозгораться, и т. д. Прекратив работу, оставив лишь необходимое количество работников для сохранения жизнедеятельности шахт, рабочие вышли на улицы и площади городов¹².

     Все чаще звучали призывы перейти  от плановой экономики к рыночной. Явно обозначилась и критика идей перехода к рыночной экономике. Противниками рыночных отношений, признания частной собственности как их неотъемлемого фактора выступала значительная часть партийно-хозяйственных руководителей, которая бы потеряла в новых условиях фактическую власть. На консервативных позициях оказалась и часть ученых-обществоведов. В 1989 году в Колонном зале на конференции, посвященной перестройке, академик Абалкин Л.И., выдвинутый к тому времени на пост зампреда Совмина СССР, заявил, что "у нас нет теории переходного периода". Однако академик Абалкин дал практическую рекомендацию в своей работе «Перестройка: пути и проблемы», заявив, что "Сейчас у нас явно перетягивает административно-командная система. Выравнивать можно, нагружая рыночную. Но ведь можно и за счет ослабления административно-командной..."¹³

     Существовали, конечно, и многочисленные идеологические и психологические стереотипы, выработанные десятилетиями антирыночной пропаганды, весьма глубоко вошедшие в сознание людей.¹⁴

     Продовольственный кризис усугублялся нарастанием топливного, энергетического, транспортного кризисов. Показателем краха экономики стала галопирующая инфляция, огромный рост внутреннего и внешнего долга, обесценение рубля, возрастание натурального обмена (бартер).

     6 января 1989 года на встрече М. С. Горбачева с приглашенными представителями интеллигенции в речи академика Абалкина давалась впечатляющая картина экономического кризиса, и делался вывод: “Кавалерийская атака на административно-командную систему не удалась, и мы должны перейти к планомерной осаде”. Эта фраза не вошла в опубликованный отчет. Прорабы перестройки и в первую очередь Ю. Н. Афанасьев требовали реформирования в рамках социализма «Смысл последних решений партии к тому и сводится, что не всякая наша реальность социалистична, зато потенции социализма реалистичны. Они совсем не исчерпаны предшествующим развитием, скорее задействованы лишь в малой степени. Экономический уровень и социальный опыт, выстраданный нашей партией, позволяют добиться, чтобы, по выражению М. Горбачева, социализма стало больше, чтобы сам социализм во всех отношениях стал человечным».¹⁵

     Борьба  тенденций экономического развития страны  продолжалась. Однако нараставший кризис тоталитарного политического режима неизбежно вел к кризису командно-бюрократической экономической системы. Все это порождало неуверенность, нервозность, неустроенность миллионов людей страны. Плановая экономика оказалась в условиях несостоятельной, она входила в полосу перманентного кризиса.

ГЛАВА 3. ПРОГРАММЫ РЕФОРМИРОВАНИЯ  ЭКОНОМИКИ (1987-1991).

      М.С. Горбачёв в своей работе «Перестройка и новое мышление» уже в 1987 году наметил основные направления  реформирования  экономики СССР:  «Надо прямо сказать, что все  наши усилия в изменении структуры народного хозяйства, переводе его на рельсы интенсивного развития, ускорении научно-технического прогресса стали все более упираться в необходимость радикальной реформы хозяйственною механизма, перестройки всей системы управления экономикой. Социализм и лежащая в его основе общественная собственность заключают в себе, по сути дела, неограниченные возможности для прогрессивных экономических процессов. Но для  этого надо каждый раз находить наиболее эффективные формы социалистической собственности и организации хозяйства. При этом самое главное, чтобы человек не на словах, а на дело был хозяином производства, Без этого нет и не может быть заинтересованности работника, коллективов в результатах своего труда».¹⁶

      Концепция экономической реформы, разработанная  и вынесенная па июньский 1987 года Пленум ЦК КПСС, носила всеобъемлющий и комплексный характер. В рамках плановой экономики «…предполагался перевод предприятий на полный хозрасчет. Предполагалась  радикальная перестройка централизованного руководства экономикой, коренное изменение планирования, реформа ценообразования, финансово-кредитного механизма, перестройка внешнеэкономических связей. Намечалось  создание новых организационных структур управления».¹⁷ При этом именно ленинская идея нахождения наиболее эффективных, современных форм соединения общественной собственности с личным интересом и лежит в основе всех научных поисков, всей концепции радикальной реформы экономического управления.

      В июне 1987 был принят закон о государственном  предприятии, который предоставлял заводам и фабрикам широкую хозяйственную самостоятельность. Авторы этой реформы, учитывая опыт 1960-х гг., справедливо опасались бесконтрольности руководителей предприятий. Поэтому учреждались советы трудовых коллективов, которые наделялись широкими полномочиями по контролю за работой директоров и определению стратегии предприятий. Сами руководители должны были избираться трудовыми коллективами и могли сменяться, если их работа была признана неэффективной и отрицательно сказывалось на заработках работников. Такое самоуправление должно было превратить работников в хозяев предприятий, заинтересовать их в более эффективном труде.

     Однако  система таких советов на большинстве  предприятий не заработала, так как  они действовали по-прежнему под  твердым контролем партийных  и профсоюзных организаций. Установив свой контроль над советами и освободившись от опеки вышестоящих ведомств, партийно-хозяйственная администрация стала практически бесконтрольной.

     Чтобы поставить предприятия-монополисты  в условия конкуренции и тем  самым сбить цены и заставить работников предприятий работать более эффективно, в 1987 реформаторы разрешили развитие негосударственных промышленных и торговых предприятий. Считалось, что это не нарушает принципы коммунистической идеологии, так как новые частные предприятия создавались на основе кооперации и получили название кооперативов. Но в действительности кооперативами такие организации были только первоначально, когда все участники вместе трудились. Законодательство не защищало прав работников кооператива, и, накопив средства, хозяева кооперативов нанимали работников и превращались в обычные капиталистические предприятия.

     Первоначально реформы оживили экономическую  жизнь. Уровень рентабельности, который  в 1980-1985 гг. упал с 12,2% до 11,9%, к 1988 вырос  до 13,5% (при оценке этих данных нужно учитывать приписки). На прилавках появились товары ( в основном «ширпотреб»), более дорогие, по цене, но по качеству по-прежнему уступающие импортным товарам. К тому же в конце 1988 резко обострился дефицит товаров. Затраты в расчете на рубль товарной продукции в 1988-1989 впервые выросли. Производство в ряде отраслей стало падать.¹⁸

     Реформаторам  не удалось найти оптимального сочетания  социальных гарантий и элементов  рыночной экономики. Произошло сращивание капитала кооператоров (отчасти криминализированного) с возможностями бесконтрольного директорского корпуса и коррумпированной части бюрократии. Через частные организации стали перекачиваться финансовые средства государственных предприятий и ведомств. Таким образом оживление рынка в условиях, когда государственный и частный карманы не были разделены, приводило к разворовыванию государственной собственности и экономическому обескровливанию государственных предприятий. Бюрократическое регулирование рынка было неэффективным в силу некомпетентности и коррупции. Постепенно консервативная часть чиновников, не готовая работать в новых условиях, стала выступать за прекращение реформ. Но те слои бюрократии, которые уже обрели заинтересованность в начавшемся разделе государственной собственности, продолжали настаивать на углублении преобразований, грозивших гибелью старой партийной номенклатуре. Таким образом реализация реформы оставляла желать лучшего, т.к. экономический кризис сводил на нет её положительные результаты.