Договор ренты

     Договор ренты известен со средних веков. В литературе упоминаются две  основные причины возникновения  договора ренты в европейском  законодательстве. По мнению известного французского цивилиста Л.Ж. Морандьера, одной из них являлся недостаток наличных денег - обстоятельство, приведшее к появлению ренты недвижимости (рентной аренды). Ученый писал, что "собственник, желавший продать свое недвижимое имущество, легче находил приобретателя, желавшего выплатить ему вечную ренту, чем такого, который бы согласился бы уплатить капитальную сумму, ибо изобилия наличных денег не было". Другую причину появления ренты Л. Ж. Морандьер видел в том, что "церковь, так же как и светское законодательство, запрещала процентные займы, которые клеймились как ростовщические". По его мнению, "это был стеснительный запрет, и люди изощрялись в его обходах. В частности, для этого пользовались договором об установлении ренты. Заемщик, который получал капитальную сумму, принимал на себя не обязанность уплачивать проценты на эту сумму и возвратить ее, а неопределенную обязанность выплачивать кредитору ежегодную ренту".

     Договорный  институт ренты, закрепленный нормами  гл. 33 ГК РФ, является новым для российского  гражданского законодательства. Этот институт отсутствовал в дореволюционном  гражданском законодательстве, хотя был известен российской науке гражданского права. Известный российский цивилист К. Победоносцев писал, что "наше законодательство не имеет особого разряда для договора ренты и не упоминает о нем. Однако, по общему правилу 1528 и 1530 ст. Зак. Гр., возможно и у нас заключение подобного договора...". Незадолго до Октябрьской революции имела место попытка закрепления института договора ренты в Гражданском уложении, гл. ХIX которого именовалась "Пожизненный доход (рента) и пожизненное содержание". Интересно, что в проекте Гражданского уложения давались определения договора о пожизненном доходе (ренте) (ст.1100) и его разновидности - о пожизненном содержании (ст.1101), а понятие постоянной ренты, известное современному российскому законодательству, отсутствовало.

     Рента — это та доля продукта земли, которая уплачивается землевладельцу за пользование первоначальными и неразрушимыми силами почвы.

     Адам  Смит говорит о ренте иногда в  том строгом смысле, какой я  хочу придавать ей, но чаще в том смысле, в каком этот термин обычно употребляется в обыденной речи. Он рассказывает нам, что спрос на строевой лес и вследствие этого высокая цена его в более южных странах Европы были причиной того, что в Норвегии стали платить ренту за леса, которые раньше не давали ее [«Богатство народов», кн. I, гл.XI.

     Стоимость хлеба регулируется количеством  труда, затраченного на производство его  на земле того качества или с той  долей капитала, при которых не платят ренты. Не потому хлеб дорог, что  платится рента, а рента платится потому, что хлеб дорог. Справедливо поэтому было замечено, что цена хлеба нисколько не понизилась бы, если бы даже землевладельцы отказались от всей своей ренты. Такая мера только позволила бы некоторым фермерам жить по-барски, но не уменьшила бы количества труда, необходимого для получения сырых произведений с наименее производительной земли, находящейся под обработкой.

     [«К тому же в земледелии, — говорит Адам Смит, — наряду с человеком работает и природа, и, хотя ее труд и ничего не стоит, продукт ее имеет свою стоимость наравне с продуктом труда самого дорогого рабочего». Труд природы оплачивается не потому, что она делает много, а потому, что она делает мало. Чем скупее становится она на свои дары, тем большую цену требует она за свою работу. Там, где она щедро расточает свои дары, она всегда работает даром. «В то время как в мануфактурах рабочие воспроизводят стоимость, равную их собственному потреблению или капиталу, использующему их вместе с прибылью его владельца, рабочий скот в земледелии воспроизводит гораздо большую стоимость. Сверх капитала фермера и всей прибыли на него он регулярно воспроизводит и ренту землевладельца. Эту ренту можно рассматривать как продукт тех сил природы, пользование которыми землевладелец отдает в наем фермеру. Она бывает больше или меньше сообразно с предполагаемым размером этих сил или, другими словами, сообразно с предполагаемым естественным или искусственным плодородием земли. Она — работа природы, которая остается за вычетом или оплатой всего, что можно считать работой человека. Она редко бывает меньше четверти, а часто бывает больше трети всего продукта. Никогда равное количество производительного труда, занятого в мануфактурах, не дает такого большого воспроизводства. В мануфактурах природа не делает ничего, а человек — все, а воспроизводство всегда должно быть пропорционально силе обусловливающих его факторов. Капитал, примененный в земледелии, поэтому не только приводит в движение большее количество производительного труда, чем какой-либо равный ему кали-тал, примененный в мануфактурах, но пропорционально количеству производительного труда, которое он занимает, он прибавляет гораздо большую стоимость к ежегодному продукту земли и труда страны, к реальному богатству и доходам ее жителей. Из всех возможных способов приложения капитала это наиболее выгодный для общества» (кн. II, гл. V).

     Разве природа не делает ничего для человека в обрабатывающей промышленности? Разве силы ветра и воды, которые приводят в движение наши машины и корабли, равняются нулю? Разве давление атмосферы и упругость пара, которые позволяют нам приводить в движение самые изумительные машины, — не дары природы? Я уже не говорю о действии тепла при размягчении и плавлении металлов, о действии атмосферы в процессах окрашивания и брожения. Нельзя назвать ни одной отрасли промышленности, в которой природа не оказывала бы помощи человеку, и притом помощи щедрой и даровой.

     Комментируя приведенный мною отрывок из Адама Смита, г-н Бьюкенен замечает: «Я старался показать в замечаниях о производительном и непроизводительном труде, содержащихся в четвертом томе, что земледелие прибавляет к национальному богатству не больше, чем всякая иная отрасль производства. Настаивая на том, что воспроизведение ренты есть весьма большая выгода для общества, д-р Смит забывает, что рента есть результат высоких цен и что то, что землевладелец получает таким путем, он получает за счет всего общества. Общество ничего не выигрывает от воспроизводства ренты; все дело сводится к. тому, что один класс получает выгоды за счет другого. Представление, что земледелие дает продукт и — как его последствие — ренту потому, что в процессе земледелия природа участвует наравне с человеческим трудом, — просто фантазия. Рента берется не из продукта, а является результатом цены, за которую этот продукт продается. А эта цена выручается не потому, что природа помогает производству, а потому, что как раз цона приспособляет потребление к предложению».]

     Повышение ренты всегда является результатом  роста богатства страны и трудности  снабжения пищей ее возросшего населения. Это симптом, но отнюдь не причина богатства, потому что богатство часто возрастает всего быстрее, когда рента остается неподвижной или даже падает. Рента увеличивается всего быстрее, когда уменьшаются производительные силы земли, имеющейся в нашем распоряжении. Богатство всего быстрее возрастает в тех странах, где имеющаяся в нашем распоряжении земля всего плодороднее, где ввоз наименее ограничен и где благодаря усовершенствованиям в земледелии количество продуктов может быть умножено без соответствующего увеличения количества труда и где, следовательно, рента растет медленно.

     Если  бы высокая цена хлеба была следствием, а не причиной ренты, то цена его  изменялась бы пропорционально повышению  или понижению ренты, и рента  была бы составной частью цены.

     Рента — всякий регулярно получаемый доход с капитала, имущества или земли, не требующий от своих получателей предпринимательской деятельности.

     [I] Право земельных собственников  ведет свое начало от грабежа  (Say. Т. I, р. 136, note). Земельные собственники, как и все люди, любят пожинать там, где они не сеяли, и требуют ренту даже за естественные плоды земли (Smith. Т. I, р. 99) [Русский перевод, стр. 52].

     «Можно  было бы подумать, что земельная  рента есть лишь прибыль на капитал, израсходованный собственником на мелиорацию земли... Бывают случаи, когда земельная рента частично может быть такого рода прибылью... Однако 1) земельный собственник требует ренту даже за неулучшенную землю, а то, что можно рассматривать как процент или прибыль на издержки по мелиорации, в большинстве случаев есть лишь надбавка (добавление) к этой первоначальной ренте; 2) кроме того, такая мелиорация производится не всегда за счет капитала земельных собственников — порой на это расходуются капиталы арендаторов; тем не менее, когда встает вопрос о возобновлении аренды, земельный собственник обычно требует такого увеличения ренты, как если бы вся эта мелиорация была произведена за счет его собственного капитала. 3) Более того, он требует порой ренту даже за то, что вообще никак не может быть улучшено человеком» (Smith. Т. I, р. 300—301) [Русский перевод, стр. 120].

     В качестве примера, иллюстрирующего  последний случай, Смит указывает  на солянку (Seekrapp, salicorne) «— вид морского растения, — дающую после сожжения щелочную соль, которая применяется при изготовлении стекла, мыла и т. д. Растет это растение в Великобритании, преимущественно в Шотландии, в различных местах, но только на таких скалах, которые расположены ниже уровня морских приливов; два раза в день их покрывают морские волны, и поэтому их продукт не связан с приложением человеческого труда. Тем не менее собственник такого земельного участка, где растет этот вид растения, требует себе ренту точно так же, как и с площади, засеянной хлебными злаками. Близ Шетландских островов море чрезвычайно богато рыбой. Значительная часть их обитателей [II] живет рыбной ловлей. Но чтобы можно было пользоваться продуктом моря, необходимо иметь жилище на прилегающих к морю участках суши. Земельная рента здесь пропорциональна не тому, что арендатор может извлечь из земли, а тому, что он может получить от земли и моря в совокупности» (Smith. Т. I, р. 301—302) [Русский перевод, стр. 120—121].

     «Земельную  ренту можно рассматривать как  продукт тех сил природы, пользование  которыми собственник предоставляет арендатору в порядке ссуды. Этот продукт бывает больше или меньше в зависимости от размеров соответствующей силы природы, иными словами, в зависимости от степени естественного или искусственно созданного плодородия земли. Это тот продукт природы, который остается за вычетом или после сбалансирования всего того, что можно рассматривать как дело рук человека» (Smith. Т. II, р. 377—378) [Русский перевод, стр. 268].

     «Земельная  рента, рассматриваемая в качестве цены, уплачиваемой за пользование землей, есть, таким образом, конечно, монопольная цена. Она отнюдь не пропорциональна улучшениям, внесенным в землю земельным собственником, или тому, что последний должен забрать себе, чтобы не быть в убытке, но она соответствует тому, что может дать арендатор без убытка для себя») (Smith. Т. I, р. 302) [Русский перевод, стр. 121]. «Из трех основных классов класс земельных собственников является таким классом, которому его доход не стоит ни труда, ни забот: доход этот притекает к нему, так сказать, сам собой, без какого-либо умысла или плана со стороны этого класса» (Smith. Т. II, р. 161) [Русский перевод, стр. 194].

     Мы  уже слышали, что величина земельной  ренты зависит от степени плодородия почвы.

     Другой  момент, определяющий ее, это — местоположение.

     «Рента  изменяется в зависимости от плодородия почвы, каков бы ни был ее продукт, и в зависимости от местоположения земельного участка, каково бы ни было плодородие почвы» (Smith. Т. I, р. 306) [Русский  перевод, стр. 122].

     «Если различные земельные участки, рудники или рыболовные участки обладают одинаковым естественным плодородием, то количество получаемого от их использования продукта будет находиться в зависимости от размеров и от более [III] или менее умелого применения капиталов, расходуемых на их обработку и эксплуатацию. Если же капиталы одинаковы и одинаково умело применяются, то продукт будет пропорционален естественной производительности этих земель, рудников или рыболовных участков» ([Smith]. Т. II, р. 210) [Русский перевод, стр. 209-210].

     Эти положения Смита важны потому, что при одинаковых издержках  производства и одинаковых размерах капитала они сводят земельную ренту  к большему или меньшему плодородию почвы. Это ясно свидетельствует  об извращении понятий в политической экономии, которая превращает плодородие земли в свойство землевладельца.

     Однако  теперь рассмотрим земельную ренту, как она образуется в действительных отношениях.

     Размер  земельной ренты определяется в  результате борьбы между арендатором  и земельным собственником. Всюду  в политической экономии мы видим, что основой общественной организации признается враждебная противоположность интересов, борьба, война.

     Посмотрим же, каковы отношения между земельным  собственником и арендатором.

     «При  определении условий арендного  договора земельный собственник стремится по возможности оставить арендатору не больше того, что необходимо для возмещения капитала, расходуемого на семена, оплату труда, рабочий скот и другие орудия производства, и для получения прибыли, обычной для фермерских хозяйств в данном районе. Совершенно очевидно, что это — наименьшая доля, которой может довольствоваться арендатор, не терпя убытка, а земельный собственник редко расположен оставлять ему больше. Все, что остается от продукта или его цены сверх этой доли, каков бы ни был этот остаток, собственник старается закрепить за собой в качестве земельной ренты — наибольшей, какую только способен уплатить арендатор при данном состоянии земли [IV]. Этот излишек всегда можно рассматривать как естественную земельную ренту, или как ту ренту, за которую естественным образом сдается в аренду большинство земельных участков» (Smith. Т. I, р. 299—300) [Русский перевод, стр. 120].