Особенности перехода России к рыночной экономике

       Что касается стабилизации, то была принята  монетаристская трактовка, в соответствии с которой цены растут исключительно  вследствие роста объема денежной массы. Выяснилось, что это далеко не так, тем не менее финансовые власти продолжают придерживаться именно этой однофакторной модели инфляции. Даже при устойчивом профиците госбюджета министр финансов не устает призывать к сокращению государственных расходов, которые и так составляют у нас чуть больше 30% ВВП, в то время как в более успешных постсоциалистических странах – 45–50%, а в процветающих государствах, на которые мы хотим походить в будущем (скандинавские страны), доля государственных расходов приближается к 60% ВВП.

       В области либерализации у нас победила «скоростная» идеология: шоковый отпуск цен, быстрое открытие рынков, быстрая либерализация рынка капитала. Социально-экономические последствия такого подхода известны: примитивизация производства и деинтеллектуализация труда. Особенно пострадали личные доходы, наука и социальная сфера.

       По  данным российского мониторинга  экономического положения и здоровья населения, доля бедных и малообеспеченных составляет 45–46% населения страны. При этом 35% бедных составляют полные семьи работающих граждан с 1–2 детьми. Бедность работающих – это не только социальная угроза, но и серьезное препятствие экономическому развитию.

       В области науки главной угрозой  представляется курс на коммерциализацию, что ведет к утрате ее (науки) комплексности. Последний прогноз «Рэнд корпорейшн» говорит о том, что комплексная наука – громадное преимущество страны. Ведь в ближайшие 20 лет именно комплексная наука будет порождать новые знания. Коммерциализировать надо продукт науки, но не ее саму.

       Что касается образования, то государственное финансирование вузов составляло в 1991 г. 1,2% ВВП, а в 2002 г. – 0,4%. С большой гордостью в отчетах Министерства образования и науки говорится об увеличении доли студентов, обучающихся на платной основе.

       Но  даже в США, которые гордятся своими частными университетами, эта доля не превышает половины всех студентов. Что же касается расходов на культуру и искусство, то они составляют лишь половину от дореформенного уровня. Их рост после 1998 г., когда они достигли минимума, столь незначителен, что не спасает положения.

       Утрата  социальной солидарности, социальное разобщение – еще один плачевный  итог трансформации российского  общества. Среди составляющих той  непомерной социальной цены, которую  пришлось заплатить за радикальные  экономические реформы в России, – пренебрежение нравственно-психологическим миром человека. Интенсивное искоренение морально-этической компоненты из социального бытия деформирует повседневную жизнь человека. Демографические исследования показывают, что более двух третей причин депопуляции России связано с такими возникшими в постсоветский период социально-психологическими феноменами, как социальная депрессия, апатия и агрессия. Резкий поворот массового сознания к обогащению любой ценой оказался для значительной части населения России тяжелой психологической травмой, источником как личных трагедий, так и различного рода общественных патологий.

       Хуже  всех пришлось представителям прежнего среднего класса, который к началу реформ был весьма многочисленным (профессионалы  с высшим образованием, руководители среднего звена, служащие, высококвалифицированные рабочие). Их жизненный уровень по сравнению с другими группами населения упал особенно резко.

       Начиная с конца 1950-х гг. в СССР стали  зарождаться если не элементы, то определенные предпосылки гражданского общества: появился широкий слой преподавательской, технической и научной интеллигенции, управленческого персонала среднего звена, деятелей культуры. Характерными чертами многих представителей этого класса были не только общественный статус, высокий уровень образования и денежных доходов, но и самостоятельность мышления, высокая самооценка, умение противостоять политическому манипулированию, чувство собственного достоинства, то есть все те признаки классового сознания, которые отличают средний класс от среднего потребительского слоя. Представители этого класса были особенно заметны в крупных промышленных центрах. Россия располагала такими ареалами концентрации научно-технической и творческой интеллигенции, как Москва, Ленинград, Новосибирск, Свердловск, Горький, Казань, Томск и другие, наличие которых выдвигало ее на первые позиции в мировой иерархии интеллектуальных стран.

       Однако  инновационный кадровый потенциал  не был задействован реформаторами  в строительстве новой России. Более того, именно представители среднего класса испытали в наибольшей мере экономическую и социальную депривацию в ходе проведения реформ. Российские реформаторы постарались как можно быстрее избавиться от этой социальной группы. Большинство ее представителей было выброшено на обочину социальной жизни, очень многие эмигрировали. Таким образом, один из главных факторов успешного перехода к либеральному рынку и демократическому государству – творческий ресурс населения, вместо того чтобы быть использованным, оказался в значительной степени разрушенным. Резкое ослабление научно-технического и человеческого потенциала – невосполнимая и с экономической, и с социальной точки зрения потеря, которую понесла Россия за эти 15 лет.

       Следует указать и на такое важное социальное последствие российских реформ, как растущая пропасть между властью и народом. Отчуждение населения от государственного аппарата, характерное для тоталитарного режима, не только не исчезло, но в итоге трансформации в 1990-е гг. даже усилилось. Фактически государство превратилось в замкнутую самодостаточную корпорацию, а значительная часть населения, в первую очередь бюджетники, наемные работники, пенсионеры, дети и инвалиды, – в обузу для членов этой корпорации.

       Таков перечень основных составляющих той  социальной цены, которую платит страна за радикальные рыночные реформы. Теперь об их политических итогах.

       В России, в отличие от других европейских  государств, либеральные идеи традиционно  не имели широкой социальной базы. Обращение к либеральным ценностям характерно лишь для отдельных периодов российской истории XIX–XX вв. Именно таким периодом оказалось десятилетие, охватывающее вторую половину 80-х и первую 90-х гг. ХХ столетия. Вряд ли можно отрицать, что тогда в российском обществе стремительно возрастала популярность идей свободы личности и частной инициативы. К началу 90-х гг. они захватили значительную, если не бoльшую, часть населения, причем самую продуктивную его часть. Словом, возникла широкая социальная и психологическая основа для практической реализации либеральных и демократических идей. А государственной власти был предоставлен серьезный шанс для развития демократических процессов, формирования гражданского общества, создания цивилизованной свободной рыночной экономической системы.

       Но  российские реформаторы не только не воспользовались этой уникальной возможностью; фактически они сделали все, чтобы опорочить ценности свободы в глазах населения. Происходившее в России в 90-е гг. вызывало в общественном мнении нарастающее негативное и даже враждебное отношение и к ценностям свободы, и к самому понятию «демократия». Оно стало синонимом воровства и коррупции, а либеральная идея оказалась настолько скомпрометированной, что уже к концу 90-х гг. масштаб агрессивного неприятия либеральных и демократических ценностей создал реальные предпосылки для возврата к авторитарному режиму. Дискредитация демократии и создание предпосылок авторитаризма – главный общественно-политический итог деятельности российских реформаторов в 90-е гг. Сейчас общество пожинает посеянные ими плоды. С грустью приходится констатировать, что нынешняя политическая надстройка логически безупречно венчает созданный в годы реформ экономический базис. 

       В настоящее время просматриваются два возможных сценария будущего. Первый – пассивно инерционный, ведущий к дальнейшему ослаблению научно-технического потенциала, ускорению сокращения численности населения, углублению примитивизации производства, деинтеллектуализации труда, превращению страны в ресурсообеспечивающую зону глобальной экономики.

       Другой  вариант – активно модернизационный. Его реализация предполагает инициирование  властью долгосрочной стратегии  социально-экономического развития с  инновационной направленностью; разработку структурной политики с отбором приоритетов и механизмов финансирования проектов деловыми кругами и государством; координацию финансово-кредитно-денежной, научно-технологической, образовательной и внешнеэкономической политики.

       Сейчас  идут дискуссии о политической системе, наиболее адекватной той ситуации, в которой находится страна и которую мы хотим изменить. Возможны два подхода: один из них – авторитарный режим с просвещенным диктатором во главе, который меняет экономический курс в желательном направлении; другой – опора на преимущества демократии.

       Бытует, правда, представление, что до определенного  уровня экономического развития авторитаризм эффективнее. Может быть, эта точка  зрения не лишена оснований. Но разнообразный  международный опыт свидетельствует, что в любой стране, достигнув некоторой степени «сытости», скажем 8–10 тыс. долл. ВВП на душу населения, люди хотят свободы безотносительно к тому, какая экономическая политика осуществляется. В качестве примера успешного авторитаризма часто называют Китай. Но, во-первых, при авторитаризме всегда высок риск того, что власть окажется не столь просвещенной, как хотелось бы сторонникам экономического роста (и это нередко случается). Во-вторых, наряду с Китаем есть Индия, которая демонстрирует высокие темпы роста и технологические достижения в условиях демократической политической системы.

       Хочется еще раз подчеркнуть: в мире существует очень много разных социальных и экономических теорий, огромное число опубликованных трудов. В этом многообразии доктрина, проповедующая принцип «чем меньше государства, тем лучше для экономики», лишь одна и далеко не самая влиятельная. Однако, судя по всему, именно она продолжает определять мировоззрение лиц, ответственных за нашу социально-экономическую политику.

       В заключение хочется затронуть этический аспект рассматриваемой проблемы. Главное в нынешней России – попытаться спасти и развить все то лучшее, что было создано в советское время. Прежде всего это интеллектуальный потенциал, который обеспечивается качественным образованием и высоким статусом рационального мышления. Другое наше достояние, созданное в Советском Союзе, – достаточно мощная обрабатывающая промышленность. Сейчас еще не поздно остановить разрушение и того, и другого. Имеется в виду в первую очередь самолетостроение, судостроение, прикладную математику, информатику и управление, биотехнологии, энергетическое машиностроение. Если государство не будет целенаправленно способствовать сохранению этих сфер деятельности, то мы неизбежно превратимся в одну из частей мирового технологического захолустья. Осталось мало времени, чтобы исправить ситуацию. Государство должно как можно быстрее определиться с приоритетами промышленного развития и оказать мощную финансовую поддержку избранным отраслям. При этом очень важно не жертвовать демократическими ценностями. Изучение отечественной истории дает основание полагать, что в России осуществление величественных мобилизационных проектов, независимо от того, были ли они насквозь утопичны либо более или менее реализуемы, как правило, сопровождалось ограничением личных свобод. И наоборот, как только в стране раскрепощалась личная инициатива, и человек получал право на выбор, государство начинало стремительно утрачивать свое величие, а иногда даже и суверенитет. Хочется надеяться, что мы не приговорены навечно к этой фатальной дилемме, но опасность такая есть.

        ЗАКЛЮЧЕНИЕ

       Итак, подводя итоги всему вышесказанному необходимо отметить, что Россия подошла  к началу рыночных реформ с уникальным политическим, социально-экономическим  и культурным «багажом», что и определило те неповторимые особенности перехода нашего государства к рынку, изучению которых и посвящено данное курсовое исследование. В первую очередь речь идет о монопольном характере экономики, крахе существовавшей на тот момент финансовой системы, слабости национальной валюты. Нельзя также забывать и о субъективных факторах, к числу которых в первую очередь следует отнести менталитет наших сограждан. Именно этими причинами и обусловлены те объективные трудности, с которыми столкнулась Россия в процессе построения рынка.

       Из  двух основных моделей переходной экономики  нашим руководством был выбран не более мягкий и плавный вариант  перехода к рынку – эволюционный, а путь жесткий и потребовавший  от простых россиян большого мужества и выдержки – путь так называемой шоковой терапии. Конечно, что во многом зависело не от личного желания реформаторов, а было вызвано необходимостью вырваться из пучин жестокого экономического кризиса, в котором на тот момент погрязало наше государство. Реформаторов того времени, таких, как Е.Гайдар с его программой «500 дней» или А.Чубайс, сейчас принято упоминать скорее в негативном ключе, равно как и основные экономические преобразования, которые были проведены во время переходного периода. Это происходит в силу того, что для подавляющего большинства россиян рыночные реформы привели только к ухудшению их материального и социального статуса, итоги приватизации оказались абсолютно несправедливыми (если это слово здесь уместно), а либерализация экономики сильно ударила скачком цен и резким тотальным обесцениванием сбережений населения. Трудно, да и абсолютно бессмысленно сейчас предполагать, что было бы, выбери наша страна другой путь, способы и методы реформирования, да история и не знает сослагательного наклонения. Хочется заметить только, что даже те реформы, которые проводились в нашей стране во время рыночных преобразований, можно было проводить по-разному. Но на тот момент практически ни у кого не было ни опыта реформирования, ни четкого представления о том, что и как нужно делать, а только опыт других, более успешных стран, и острая необходимость непонятно как и непонятно что, но срочно изменить. Вероятно, поэтому основной задачей нашего нынешнего руководства на данный момент является преодоление последствий тех самых экономических реформ 90-х годов двадцатого века.