Кризисы перепроизводства

     В итоге, можно сказать, что за потоком в СССР нефтедолларов скрылись глубокие противоречия советской экономики. Все эти противоречия реализовались в глубоком экономическом кризисе времён перестройки.

     Экономический кризис 90-х годов, вызвавший сокращение уровня производства в России вдвое, наибольший урон нанес высокотехнологичным и наукоемким отраслям экономики. В промышленности, например, Новосибирска, потерявшей заказы на военную продукцию вследствие массовых неплатежей, произошло обвальное, более чем на 70 %, снижение производства. Это привело к серьезным структурным сдвигам, резко изменившим пропорции в его экономике. Наряду с сокращением промышленного производства интенсивно развивались отрасли розничной и оптовой торговли, платных услуг, во много раз увеличился аппарат органов управления. Одновременно в городе возник и масштабный сектор теневой экономики [1].

     Выход из кризиса в любой стране рыночного  типа связан с господствующими системами  технологически сопряженных производств. Технологически сопряженные производства, а точнее, их замещение определяют характер экономического роста.  После мирового энергетического кризиса 70-х годов во многих развитых странах получил распространение так называемый пятый технологический уклад. Ядро этого уклада составляют микроэлектроника, вычислительная техника, программное обеспечение и технологии переработки информации, производство средств автоматизации и цифровой связи, биотехнологии, генная инженерия и другие современные технологии. Дальнейшее развитие сопровождается соответствующими сдвигами в энергопотреблении, транспортных системах. Происходит переход к новым принципам организации производства: гибкой автоматизации, организации обеспечения производственных процессов ресурсами по принципу «точно и вовремя», новым типам общественного потребления и соответствующему образу жизни. Это характеризуется изменением ценностей и потребительских предпочтений в пользу образования, информационных услуг, качественного питания, здоровой окружающей среды. Основными ориентирами сообщества при этом является высокий уровень качества жизни.

     Но  СССР не был страной рыночного  типа, поэтому выйти из кризиса  таким образом не получилось.

      В нашей стране в конце 80-х –  начале 90-х годов имел место кризис недопроизводства. У нас протекал нерегулярный кризис (нет признаков  цикличности, за многие последние десятилетия не было аналогичных явлений). Главная необычность кризиса в России состоит в том, что в индустриально развитой стране имеет место не перепроизводство товаров и услуг, а их огромная нехватка.

      Первая  причина заключается в том, что в СССР государство полностью монополизировало экономику и базировало ее на постоянном дефиците средств производства для гражданских отраслей хозяйства и предметов потребления.

      Отрицательную роль сыграла ориентация на преимущественно  экстенсивное развитие народного хозяйства. Предпосылки кризиса недопроизводства возникли еще в 70-х годах, когда экстенсивный путь расширенного воспроизводства стал исчерпывать свои возможности, что сказалось на снижении темпов увеличения национального дохода. Если среднегодовые темпы прироста национального дохода в нашей стране в 1966-1970 гг. составили 7,8 %, то в 1971-1975 гг. – 5,7%, в 1976-1980 гг. – 4,3%, в 1981-1985 гг. – 3,2% и в 1986-1990 гг. – 1,3% [1].

      Особенно  значительным было падение производства в топливных и сырьевых отраслях промышленности. Здесь и в ряде других отраслей добывающей и перерабатывающей промышленности сказалась ограниченность природных ресурсов, возрастающие трудности их добычи, а также тяжелые экологические последствия нерационального использования естественных ресурсов.

      Кризис  недопроизводства во многом обусловлен застойным состоянием сельского  хозяйства, продукция которого служила  исходной основой более 2/3 фонда  потребления в составе национального  дохода. В течение 70-80-х годов производство зерна, хлопка, сахарной свеклы, картофеля и овощей находилось примерно на уровне простого воспроизводства. По оценкам специалистов, неудовлетворенный спрос населения на продукты питания достиг 1/3 объема их производства.

     Замедленный рост количества предметов потребления на протяжении шести десятилетий привел к тому, что они стали составлять только 25% во всей продукции промышленности (в высокоразвитых странах предметы потребления составляют 35-45% объема индустриального производства) [1].

      Проводилась ошибочная экономическая политика во 2 половине 80-х годов и начале 90-х. Направленная на усиление материального  стимулирования работников и расширение социальных выплат населению, она полностью  противоречила реальному состоянию  экономики, поскольку производство товаров для населения быстро падало. В 1986-1990 гг. рост денежной массы в обществе в 6 раз обгонял увеличение ВНП. Пришли в движение своеобразные «ножницы», лезвия которых – производство и покупательный спрос – все более удалялись друг от друга. В 1990 г., когда объем национального дохода уменьшился на 4 %, денежные доходы граждан, напротив, возросли на 17 %. Налицо было обострение кризиса недопроизводства [1].

      В своем «антиинфляционном» рвении наше правительство и Центробанк вместо регулируемой эмиссии решили использовать принцип финансовой «пирамиды», обеспечив по выпускам разного рода краткосрочных государственных ценных бумаг (займов) фантастический уровень прибыли Центробанку, Сбербанку и другим участникам этого спекулятивного рынка – от 50 до 200 и более процентов годовых. Результат – все свободные деньги ушли из реальной экономики. Вместе с тем очень скоро свою несостоятельность доказала и близорукая налоговая политика правительства реформаторов. Она не просто довершила развал огромной части реальной российской экономики, а вытолкнула более 40 % ее в теневую, т.е. полностью неналоговую сферу. 
 
 
 
 
 
 
 

Глава 3: Мировой экономический кризис 2008: начало, причины, сценарии развития [17] 

3.1. Начало мирового экономического кризиса 2008

     Первые  недели 2008 года практически все российские и зарубежные эксперты считали ситуацию в мировой экономике благополучной. Сделанное немногими аналитиками предупреждение о надвигающемся большом хозяйственном кризисе не были восприняты оптимистически настроенным обществом достаточно серьезно.

  22 января мировые биржи сотрясло первое падение. Вслед за ним последовал ряд новых биржевых обвалов. Фондовые рынки планеты оказались дестабилизированы. Усилилась инфляция, начали резко расти цены на продовольствие. Ряд американских и европейских банков заявили о колоссальных убытках, понесенных по итогам 2007 года. Стали ясны масштабы хозяйственных проблем в США. Начался новый мировой кризис. Проявление первых его симптомов породило много вопросов, непосредственно связанных с природой кризиса, причинами его возникновения и логикой вероятного развития.

     21 января резкое снижение цен на акции произошло на всех основных мировых рынках. Торги на Франкфуртской, Лондонской и Парижской биржах завершились крупнейшим за последние шесть лет. В России оно уже составило более 8%. Негативную роль в развязке биржевого кризиса сыграли предложенные президентом Бушем меры по снижению налогов – «республиканская панацея» – не способные поправить экономическую ситуацию в США. Объявленное администрацией понижение налогов только усилило биржевую панику. Охвативший 21-22 января ведущие мировые биржи кризис явился следствием обнаружившегося расхождения в рентабельности компаний с их капитализацией. Произошедшее падение на фондовых рынках планеты было вызвано информацией о низкой рентабельности, а также больших убытках ведущих банков. Цена на акции рухнули, опустились также бумаги «здоровых компаний» – по которым на рынке не имелось сведений об убытках или понижении доходности. Даже российские корпорации, такие, как «Газпром», понесли серьезные потери.   Стабилизация фондовых рынков по итогам падения конца января не оказалась продолжительной. Фондовые рынки вступили в полосу нестабильности, что сразу отразилось на товарных рынках. Правительства и экономисты немедленно принялись успокаивать общество, объясняя, что произошла только «корректировка курса акций». Однако спустя всего неделю на мировых рынках вновь наблюдалось снижение. 28 января опять отмечалось падение на многих фондовых рынках. 5 февраля мощный обвал произошел на американских и европейских биржах. Потом наступило очередное успокоение и новое падение 17 марта. Восстановление после обвалов 21, 22 и 28 января стало непродолжительным, показав, насколько фондовые рынки утратили прежнюю положительную динамику. Характерно, что падение в США оказалось менее значительным, чем в странах ЕС и России. Миф о независимости национальных экономик, которому больше всего подвержена Россия, еще раз оказался под ударом. Разница показала, насколько сильно ощущаются в мире любые негативные явления в американском национальном хозяйстве. 

      14 марта на американских биржах  опять появились признаки, предвещавшие новое падение. Чтобы предотвратить вызревающее обрушение, Федеральная резервная система (ФРС) США в экстренном порядке понизила ставку рефинансирования до 3,25%. Однако снижение дисконтной ставки, по которой кредитуются банки, на 0,25 процентных пункта не возымело положительного действия. К обратному эффекту привело также беспрецедентное со времен Великой депрессии решение напрямую кредитовать крупные финансовые компании. Намерение ФРС финансово содействовать банку J.P.Morgan Chase & Co в покупке за 236 млн. долларов инвестбанка Bear Stearns повлекло обвал котировок других крупнейших американских банков. Акции Bear Stearns подешевели 14 марта на 47%. От прежней внушительной капитализации компании не осталось и следа. Еще год назад она составляла 20 млрд. долларов.  
         17 марта информация о плачевном состоянии американской банковской сферы вызвала общемировую панику. Необоснованность высокого курса ценных бумаг компаний, терпящих бедствие, привела к массовой распродаже трейдерами их акций. На всех крупных фондовых площадках мира произошло падение. Ни один фондовый рынок от Азии до США не устоял.

          Одновременно с цепью первых падений на фондовых рынках в мире произошло заметное ускорение инфляционных процессов. В первую очередь это отразилось на росте продовольственных цен, затронувшем практически все страны планеты. В России, по официальным оценкам, с начала года к концу марта 2008 года цены на овощи и фрукты возросли на 23,5% и 14,9% соответственно. Хлебобулочные изделия и крупы стали стоить дороже на 6,9%. На мировом рынке многие продовольственные товары поднялись в цене на 40-60%. Более миллиарда человек оказались вынуждены сократить свой рацион, исключив из него самые необходимые продукты. Во многих регионах планеты резко обострилась ситуация с голодом. Произошли первые массовые выступления протеста. 

3.2. Причины мирового экономического кризиса 2008

     Среди аналитиков, отрицавших в конце 2007 года вероятность кризиса, сегодня большинство  объясняет негативные процессы в мировой экономике как последствия ипотечного кризиса в США. По мнению неолиберальных экономистов, кризис вызван просто коллективными ошибками руководства ряда компаний и завершится, как только ситуация в финансовой сфере поправится. Аналогичной позиции придерживаются практически все правительства. Власти РФ не раз выражали уверенность, что финансовый кризис не затронет отечественную экономику, а, напротив, окажет на нее положительное влияние. Однако при рассмотрении происхождения глобального кризиса видно, насколько поверхностными являются подобные оценки.

     На  протяжении 2007 года практически на всех мировых биржах отмечался рост. Рынок акций США, крупнейший и  наиболее важный в мире, только к  концу года начал давать сбои в  связи с ипотечным кризисом. Активный рост был зафиксирован на немецком фондовом рынке: индекс DAX показал отличный результат в 22%. Британские акции поднялись на 3,8%, французские – на 1,3%. Российский фондовый рынок в минувшем году развивался успешно. Особенно удачными оказались IPO электроэнергетических компаний. Но в ходе 2007 года мировая экономика все более ощущала признаки недомогания, внешне скрытые для аналитиков большинства корпораций. 

      О приближении мирового экономического кризиса свидетельствовал целый  ряд фактов. Рост производства в «новых промышленных странах» должен был, прежде всего, обслуживать потребление в богатых США и ЕС. Однако в связи с выносом из этих «старых промышленных стран» многих производств в них неуклонно снижалась реальная заработная плата, усиливалась тенденция к неполной и нестабильной занятости. «Хорошие рабочие места» в «первом мире» заменялись низкооплачиваемыми в странах периферии, где не имелось профсоюзов, социального и трудового законодательства. Если во времена «социального государства» периода 1949-1973 годов политика занятости, проводимая правительствами, в сочетании с высокими пособиями по безработице обеспечивала устойчивый спрос при стабильном жизненном уровне, то в современной западной экономике даже в работающих семьях характерна тенденция к нестабильности доходов. Так, если средний американец тратил в начале 1990-х годов на жилье 25% своих доходов, то в 2005 году эта доля возросла до 50-60%. Рабочие организации Запада, гарантировавшие людям в 1949-1973 годах относительно высокий уровень жизни, были ослаблены (профсоюзы) или деградировали (социал-демократия), а их социальная база сузилась в результате выноса целых отраслей в страны периферии. 

      Идеальным местом для переноса промышленности оказался Китай, обеспечивший 20-процентную «скидку» на цену своей рабочей силы для транснациональных корпораций. Индустриальный бум в «третьем мире» происходил одновременно с первичной пролетаризацией сотен миллионов крестьян. Отрываясь от натурального хозяйства, они становились наемными работниками и потребителями (преимущественно очень бедными). Производство все более концентрировалось в «странах юга», в то время как главные рынки сбыта оставались в «зоне севера». Падение спроса в США, Великобритании, ЕС и ряде других стран не могло компенсироваться за счет потребления средних слоев глобальной периферии. Снижение потребления в центре неминуемо оборачивалось остановкой производства на периферии, что вело к увольнениям и автоматически подрывало покупательную способность местных «средних классов».