Место и роль науки в жизни современного российского общества

В новое время с революцией в естествознании возникают и первые неформальные объединения ученых, созданные в противовес официальной университетской науке. Наконец в XIX в. возникает лаборатория как центр исследований и очаг научной школы.

Историки науки новейшего времени свидетельствуют об исключительной эффективности научного творчества в небольших группах ученых. Энергией этих групп были рождены такие радикально изменившие общий строй научного мышления направления как:  квантовая механика, молекулярная биология, кибернетика.

Ряд основополагающих пунктов в развитии психологии определила деятельность научных школ, лидерами которых являлись В. Вундт, И. П. Павлов, 3. Фрейд, К. Левин, Ж. Пиаже, Л. С. Выготский и др. Между самими лидерами и их последователями шли дискуссии, которые служили катализаторами научного творчества, изменявшими облик психологической науки. Они исполняли особую функцию в судьбах  науки  как  формы  деятельности,  представляя  ее  коммуникативное “измерение”. Оно, как и личностное “измерение”, неотделимо  от предмета общения - тех проблем, гипотез, теоретических открытий, по поводу которых оно возникает и развивается.

Говоря о социальной обусловленности жизни науки, следует различать несколько аспектов. Особенности общественного развития в определенную эпоху преломляются сквозь  призму  деятельности  научного  сообщества  (особого социума), имеющего свои нормы и правила. В нем конгитивное неотделимо от коммуникативного, познание от общения. Когда речь идет не только о сходном осмыслении терминов (без чего обмен идей невозможен), но и об их преобразовании (ибо именно оно совершается в научном исследовании как форме творчества), общение выполняет особую функцию. Оно становится творческим.

Общение ученых не исчерпывается обменом информацией. Иллюстрируя важные преимущества обмена идеями по сравнению с обменом товарами, Бернард Шоу писал: “Если у вас яблоко и у меня яблоко, и мы обмениваемся ими, то остаемся при своих - у каждого по яблоку. Но если у каждого из нас по одной идее и мы передаем их друг другу, то ситуация меняется. Каждый из нас становится богаче, а именно - обладателем двух идей”.

Эта наглядная картина преимуществ интеллектуального общения не учитывает главную ценность общения в науке как творческого процесса, в котором возникает “третье яблоко”, когда при столкновении идей происходит рождение новых путей и способов. Процесс познания предполагает трансформацию значений.

Если общение выступает в качестве непременного фактора познания, то такая информация не может интерпретироваться только как продукт усилий индивидуального ума. Она порождается пересечением мысли, идущей из многих разнообразных источников.

Реальное движение научного познания выступает в форме весьма напряженных диалогов, простирающихся во времени и пространстве. Ведь исследователь задает вопросы не только природе, но также другим ее испытателям, ища в их ответах информацию (приемлемую или неприемлемую), без которой не может возникнуть его собственное решение. Это побуждает подчеркнуть важный момент. Не следует, как это обычно делается, ограничиваться указанием на то, что значение термина (или высказывания) само по себе “немо” и сообщает нечто существенное только в целостном контексте всей теории. Такой вывод лишь частично верен, ибо неявно предполагает, что теория представляет собой нечто относительно замкнутое. Конечно, любой термин лишен исторической достоверности вне контекста конкретной теории, смена постулатов которой меняет и его значение.

Прослеживая социальный аспект науки как деятельности, мы видим многообразие его разновидностей. Эта деятельность вписана в конкретно-исторический социокультурный контекст. Она подчинена нормам, вырабатываемым сообществом ученых. (В частности, вошедший в это сообщество призван производить новое знание и над ним неизменно тяготеет “запрет на повтор”.) Еще один уровень представляет причастность к школе или направлению, к кругу общения, входя в который индивид становится человеком науки.

Наука, как живая система, - это производство не только идей, но и творящих их людей. Внутри самой системы идет незримая непрерывная работа по построению умов, способных решать ее назревающие проблемы. Школа как единство исследования, общения и обучения творчеству, является одной из основных форм научно - социальных объединений, притом древнейшей формой, характерной для познания на всех уровнях его эволюции. В отличие от научно - исследовательского учреждения, школа в науке является неформальным, т. е. не имеющим юридического статуса объединением. Ее организация не планируется заранее и не определяется регламентом.

Не всякая школа лидирует в перспективном направлении исследований. Возможны ситуации, когда программа себя исчерпала, но школа продолжает ее отстаивать. В этих случаях школа объективно становится преградой на пути исследования проблем, в которых она прежде успешно продвигалась. Однако и эти случаи утраты некогда жизнеспособным научным коллективом своей продуктивности заслуживают серьезного анализа, поскольку они позволяют выявить факторы, от действия которых эта продуктивность зависела. (Подобно тому, как изучение патологических состояний может прояснить механизм деятельности здорового организма.)

В этом отношении она подобна таким неформальным объединениям ученых, как “незримые колледжи”. Этим термином обозначена не имеющая четких границ сеть личных контактов между учеными и процедур взаимного обмена информацией (например, так называемыми препринтами, т. е. сведениями о еще не опубликованных результатах исследований).

“Незримый колледж” относится к вторичному - экстенсивному - периоду роста научного знания. Он объединяет ученых, ориентированных на решение совокупности взаимосвязанных проблем, после того как в недрах небольшой компактной группы сложится программа исследований. В “колледже” имеется продуктивное “ядро”, обрастающее множеством авторов, которые репродуцируют в своих публикациях, препринтах, неформальных устных контактах и т. д. действительно новаторские идеи этого “ядра”, оболочка вокруг ядра может сколь угодно разрастаться, ведя к репродукции знания, уже вошедшего в фонд науки.

К социопсихологическим факторам научного творчества принадлежит круг оппонентов ученого. Понятие о нем введено с целью анализа коммуникаций ученого под углом зрения зависимости динамики его творчества от конфронтационных отношений с коллегами. Из этимологии термина “оппонент” явствует, что имеется в виду “тот, кто возражает”, кто выступает в качестве оспаривающего чье-либо мнение. Речь пойдет о взаимоотношениях ученых, возражающих, опровергающих или оспаривающих чьи-либо представления, гипотезы, выводы. У каждого  исследователя  имеется  “свой”   круг оппонентов.  Его  может инициировать ученый, когда бросает вызов коллегам. Но его создают и сами эти коллеги, не приемлющие идеи ученого, воспринимающие их как угрозу своим воззрениям (а тем самым и своей позиции в науке) и потому отстаивающие их в форме оппонирования.

Поскольку конфронтация и оппонирование происходят в зоне, которую контролирует научное сообщество, вершащее суд над своими членами, ученый вынужден не только учитывать мнение и позицию оппонентов с целью уяснить для самого себя степень надежности своих оказавшихся под огнем критики данных, но и отвечать оппонентам. Полемика, хотя бы и скрытая, становится катализатором  работы мысли.

Между тем, подобно тому как за каждым продуктом научного труда стоят незримые процессы, происходящие в творческой лаборатории ученого, к ним обычно относят построение гипотез, деятельность воображения, силу абстракции и т. п., в производстве этого продукта незримо участвуют оппоненты, с которыми он ведет скрытую полемику. Очевидно, что скрытая полемика приобретает наибольший накал в тех случаях, когда выдвигается идея, претендующая на радикальное изменение устоявшегося свода знаний. И это не удивительно. Сообщество должно обладать своего рода “защитным механизмом”, который препятствовал бы “всеядности”, немедленной ассимиляции любого мнения. Отсюда и то естественное сопротивление общества, которое приходится испытывать каждому, кто притязает на признание за его достижениями новаторского характера.

Признавая социальность научного творчества, следует иметь в виду, что наряду с макроскопическим аспектом (который охватывает как социальные нормы и принципы организации мира науки, так и сложный комплекс отношений между этим миром и обществом) имеется микросоциальный. Он представлен, в частности как круг оппонентов. Но в нем, как и в других микросоциальных феноменах, выражено также и личностное начало творчества. На уровне возникновения нового знания - идет ли речь об открытии, факте, теории или исследовательском направлении, в русле которого работают различные группы и школы, - мы оказываемся лицом к лицу с творческой индивидуальностью ученого. Научная информация о вещах сливается с информацией о мнениях других по поводу этих вещей. В широком смысле и добывание сведений о вещах, и добывание сведений о мнениях других по поводу этих вещей может быть названо информационной деятельностью. Она столь же древняя, как сама наука. Для того чтобы успешно выполнить свою главную социальную роль, которая заключается в производстве нового знания, ученый должен быть информирован о том,  что было известно до него. В противном случае, он может оказаться в положении открывателя уже установленных истин.  

Значение науки неуклонно  возрастало вплоть до XX века, и вера в науку поддерживалась ее огромными  достижениями. В середине XX века в  результате растущей связи науки  с техникой произошло событие, равное по масштабу научной революции XVII века, получившее название научно-технической  революции и ознаменовавшее новый, третий этап в развитии научного знания.

3.Взаимное развитие  науки и общества. 

Социальным стимулом развития науки стало растущее капиталистическое  производство, которое требовало  новых природных ресурсов и машин. Для осуществления этих потребностей и понадобилась наука в качестве производительной силы общества. Тогда  же были сформулированы и новые цели науки, которые существенно отличались от тех, на которые ориентировались  ученые древности.  

Наука в ее современном  понимании является принципиально  новым фактором в истории человечества, возникшим в недрах новоевропейской  цивилизации в XVI — XVII веках. Она  появилась не на пустом месте. Немецкий философ К. Ясперс говорит о двух этапах становления науки.

I этап: “Cтановление логически  и методически осознанной науки  — греческая наука и параллельно  зачатки научного познания мира  в Китае и Индии”. 

II этап: “возникновение современной  науки, вырастающей с конца  средневековья, решительно утверждающейся  с XVII в. и раскрывающейся  во всей своей широте с XIX в.” (К. Ясперс. Смысл и назначение истории - М., 1994. - С. 100).   

Именно в XVII в. произошло  то, что дало основание говорить о научной революции — радикальной  смене основных компонентов содержательной структуры науки, выдвижении новых  принципов познания, категорий и  методов.

          Греческая наука была умозрительным  исследованием (само слово теория  в переводе с греческого означает  умозрение ), мало связанным с  практическими задачами. В этом  Древняя Греция и не нуждалась,  поскольку все тяжелые работы  выполняли рабы. Ориентация на  практическое использование научных  результатов считалась не только  излишней, но даже неприличной,  и такая наука признавалась  низменной. 

  Только в XVII в. наука  стала рассматриваться в качестве  способа увеличения благосостояния  населения и обеспечения господства  человека над природой. Декарт  писал: “Возможно вместо спекулятивной  философии, которая лишь задним  числом понятийно расчленяет  заранее данную истину, найти  такую, которая непосредственно  приступает к сущему и наступает  на него, с тем, чтобы мы добыли  познания о силе и действиях  огня, воды, воздуха, звезд, небесного  свода и всех прочих окружающих  нас тел, причем это познание (элементов, стихий) будет таким  же точным, как наше знание  разнообразных видов деятельности  наших ремесленников. Затем мы  таким же путем сможем реализовать  и применить эти познания для  всех целей, для которых они  пригодны, и таким образом эти  познания (эти новые способы представления)  сделают нас хозяевами и обладателями  природы” (Декарт Р. Рассуждение  о методе. Избр. произв. - М., 1950. - С. 305) .   

Современник Декарта Ф. Бэкон, также много сил потративший  для обоснования необходимости  развития науки как средства покорения  природы, выдвинул знаменитый афоризм: “Знание — сила”. Ф. Бэкон пропагандировал  эксперимент как главный метод  научного исследования, нацеленный на то, чтобы пытать мать-природу. Именно пытать. Определяя задачи экспериментального исследования, Ф. Бэкон использовал  слово “inquisition” , имеющее вполне определенный ряд значений — от “расследования” , “следствия” до “пытки” , “мучения” . С помощью  такой научной инквизиции раскрывались тайны природы. 

 Стиль мышления в  науке с тех пор характеризуется  следующими двумя чертами: 1) опора  на эксперимент, поставляющий  и проверяющий результаты; 2) господство  аналитического подхода, направляющего  мышление на поиск простейших, далее неразложимых первоэлементов  реальности (редукционизм) . Благодаря  соединению этих двух основ  возникло сочетание рационализма  и чувственности, предопределившее  грандиозный успех науки. Отметим  как далеко не случайное обстоятельство, что наука возникла не только  в определенное время, но и  в определенном месте — в  Европе XVI века. Причина возникновения  науки — своеобразный тип новоевропейской  культуры, соединившей в себе  чувственность с рациональностью;  чувственность, не дошедшую, как,  скажем, в китайской культуре, до  чувствительности, и рациональность, не дошедшую до духовности (как  у древних греков). Никогда ранее  в истории культуры не встречавшееся  причудливое сочетание особой  чувственности с особой рациональностью  и породило науку как феномен  западной культуры.