Пророческое призвание А.С. Пушкина

Министерство  образования и науки Российской Федерации

Российский  государственный профессионально-педагогический университет

Факультет психологии

Кафедра профессионально педагогические технологии 
 
 
 
 
 
 
 

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

по дисциплине «Культурология» 
 
 

Пророческое призвание А.С. Пушкина 
 
 
 
 
 
 

                                                                                                Студентки 2-го курса

                                                                   Группы ЗПТ-101с    

                                                                 Каликиной А.В. 

                                                              Руководитель 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Екатеринбург

2011 

Содержание

1.Биография великого  поэта

2. Интересные факты  из жизни Пушкина.

3. Пушкин и культура

4. Пророческое призвание  поэта.

5.Заключение

6. Список литературы 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1. Биография Великого поэта.

Александр Сергеевич  Пушкин родился в Москве. С раннего  возраста Пушкин воспитывался в литературной среде. Отец его был, ценителем литературы, имел большую библиотеку, дядя был  поэтом. Дом Пушкиных посещали Карамзин, Жуковский, Дмитриев.

Общение с бабушкой, с Ариной Родионовной, с дядькой  Никитой Козловым подарило много  впечатлений юному Пушкину. Отец и дядя решили определить Александра в Царскосельский Лицей, где он и  начал учиться в 1811 году. О роли Лицея в становлении личности Пушкина сказано очень много. Вспомним имена друзей, которых Пушкин нашел в Лицее: Иван Пущин, Вильгельм  Кюхельбекер, Антон Дельвиг. Они  навсегда остались верными и близкими Пушкину друзьями. В Лицее Пушкин начал писать стихи, в 1814 году было опубликовано первое стихотворение «К другу стихотворцу».

После окончания  Лицея Пушкин не возвратился в  Москву, в 1817 году он переехал в Петербург  и был зачислен на службу в Коллегию иностранных дел. В Петербурге он общался в светском обществе, в  литературном окружении, посещал балы, театры. В 1820 году он закончил поэму  «Руслан и Людмила» — первое крупное  произведение.

За эпиграммы, вольные стихи, быстро распространявшиеся по Петербургу, в 1820 году Пушкин был  отправлен в южную ссылку. За четыре года он переезжал в разные города: Екатеринослав, Кишинев, Одессу. Во время  этой ссылки им были написаны романтические  южные поэмы «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Братья  разбойники», а в 1823 году он начал  работу над романом в стихах «Евгений Онегин».

В 1824 году Пушкин был отправлен в северную ссылку в имение родителей Михайловское, где после отъезда семьи жил  с няней. Там он продолжал работу над «Евгением Онегиным», писал  «Бориса Годунова», стихотворения. Там, в Михайловском, навещали его  друзья, туда Пущин привез Пушкину  «Горе от ума», находясь там, Пушкин вел переписку. Там застало его  известие о восстании декабристов, в котором участвовали многие его друзья, и об их казни.

4 сентября 1826 года  Николай 1 неожиданно вызвал Пушкина  в Москву. Но свобода, предоставленная  царем, была недолгой. Уже в  1328 году вышло постановление Государственного  совета о надзоре над Пушкиным. В этом же году он самовольно  уехал на Кавказ, где служили  его друзья.

В 1830 году Пушкин посватался к Н. Гончаровой. Перед  женитьбой он уехал в имение в  Болдино, где вынужден был задержаться  из-за карантина. Этот период в творчестве Пушкина называют Болдинской осенью, в течение которой он написал  большое количество литературных произведений самых разных жанров.

15 мая.1831 года  Пушкин женился и переехал  в Петербург. В эти годы он  много работал в архивах, писал  произведения на исторические  темы. Это «Дубровский», «Капитанская  дочка», «История Пугачева». Пушкин  журнал «Современник», был его  редактором, общался Белинским, Гоголем,  с художниками. 

Затруднения возникли вновь, когда Пушкин вынужден был  общаться в придворных кругах. 9 февраля 1837 года Пушкин стрелялся на дуэли  с Дантесом, был смертельно и скончался 10 февраля в своем доме на Мойке.

2. Интересные факты из жизни Пушкина.

Пушкин помнил себя с 4 лет. Он несколько раз рассказывал  о том, как однажды на прогулке заметил, как колышется земля и дрожат колонны, а последнее землетрясение в Москве было зафиксировано как раз в 1803 году. И, кстати, примерно, в то же время произошла первая встреча с Пушкина с императором – маленький Саша чуть было не попал под копыта коня Алексанрда I, который тоже выехал на прогулку. Слава богу, Александр успел придержать коня, ребенок не пострадал, и единственный, кто перепугался не на шутку – это няня.  
 
А в знаменитый лицей Пушкин, оказывается, поступил по блату. Лицей основал сам министр Сперанский, набор был невелик – всего 30 человек, но у Пушкина был дядя – весьма известный и талантливый поэт Василий Львович Пушкин, который был лично знаком со Сперанским.  
 
В лицее Пушкин в первый раз влюбился. Очень любопытно почитать даже не список его побед, а отзывы о нем разных людей. Его брат, например, говорил, что Пушкин был собою дурен, ростом мал, но женщинам почему-то нравился. Что и подтверждается восторженным письмом Веры Александровны Нащокиной, в которую Пушкин тоже был влюблен: Пушкин был шатен с сильно вьющимися волосами, голубыми глазами и необыкновенной привлекательности». Впрочем, тот же брат Пушкина признавал, что, когда Пушкина кто-то интересовал, он становился очень заманчив. С другой стороны, когда Пушкину было неинтересно, разговор его был вял, скучен и просто несносен.

Первая дуэль  Пушкина случилась в лицее, а  вообще его вызывали на дуэль больше 90 раз. Сам Пушкин предлагал стреляться больше полутора сотен раз. Причина  могла не стоить выеденного яйца –  например, в обычном споре о  пустяках Пушкин мог неожиданно обозвать кого-нибудь подлецом, и, конечно, это  заканчивалось стрельбой.  
 
Еще у Пушкина были карточные долги, и довольно серьезные. Он, правда, почти всегда находил средства их покрыть, но, когда случались какие-то задержки, он писал своим кредиторам злые эпиграммы и рисовал в тетрадях их карикатуры. Однажды такой лист нашли, и был большой скандал.  
 
Да, а вот что пишут о Пушкине иностранцы. Оказывается, Евгений Онегин – это вообще первый русский роман (хотя и в стихах). Так написано в «Британской энциклопедии» редакции 1961 года. Там же написано, что до Пушкина русский язык был вообще не пригоден для художественной литературы.  
 
Кстати, в России в 1912 и 1914 годах выходили сборники стихов Пушкина, которые теперь стали библиографической редкостью: составителем сборников был некий В. Ленин, а предисловие написал А. Ульянов. Ленин – был псевдоним издателя Сытина (его дочку звали Еленой), а литературовед Ульянов был просто однофамильцем.  
 
И – напоследок – наверное, самый забавный факт, который, правда, не имеет отношения к, собственно, биографии Пушкина. В Эфиопии несколько лет назад так поставили памятник Пушкину. На красивом мраморном постаменте высечены слова: «Нашему поэту».  
 

3. Пророческое призвание поэта.

Движимые глубокою потребностью духа, чувствами благодарности, верности и славы, собираются ныне русские  люди, - люди русского сердца и русского языка, где бы они ни обретались, - в эти дни вековой смертной годовщины их великого поэта, у его  духовного алтаря, чтобы высказать  самим себе и перед всем человечеством, его словами и в его образах  свой национальный символ веры. И, прежде всего, - чтобы возблагодарить Господа, даровавшего им этого поэта и  мудреца, за милость, за радость, за непреходящее светлое откровение о русском  духовном естестве и за великое обетование русского будущего.

Не для того сходимся мы, чтобы "вспомнить" или "помянуть" Пушкина, так, как если бы бывали времена забвения и утраты... Но для того, чтобы засвидетельствовать  и себе, и ему, чей светлый дух  незримо присутствует здесь своим  сиянием, - что все, что он создал прекрасного, вошло в самую сущность русской души и живет в каждом из нас; что мы неотрывны от него так, как он неотрывен от России; что мы проверяем себя его видением и его суждениями; что мы по нему учимся видеть Россию, постигать ее сущность и ее судьбы; что мы бываем счастливы, когда можем подумать его мыслями и выразить свои чувства  его словами; что его творения стали лучшей школой русского художества и русского духа; что вещие слова, прозвучавшие 50 лет тому назад "Пушкин - наше все", верны и ныне и не угаснут в круговращении времен и событий...

            Сто лет прошло с тех пор,  как свинец смертельный

            Поэту сердце растерзал...

                                      (Тютчев)

Сто лет Россия жила, боролась, творила и страдала без него, но после него, им постигнутая, им воспетая, им озаренная и окрыленная. И чем дальше мы отходим от него, тем величавее, тем таинственнее, тем чудеснее рисуется перед нами его образ, его творческое обличие, подобно великой горе, не умаляющейся, но возносящейся к небу по мере удаления от нее. ...И хочется сказать ему  его же словами о Казбеке:

            Высоко над семьею гор,

            Казбек, твой царственный шатер

            Сияет вечными лучами...

В этом обнаруживается таинственная власть духа: все дальше мы отходим от него во времени, и  все ближе, все существеннее, все  понятнее, все чище мы видим его  дух. Отпадают все временные, условные, чисто человеческие мерила; все меньше смущает нас то, что мешало некоторым  современникам его видеть его  пророческое призвание, постигать  священную силу его вдохновения, верить, что это вдохновение исходило от Бога. И все те священные слова, которые произносил сам Пушкин, говоря о поэзии вообще и о своей поэзии в частности, мы уже не переживаем, как выражения условные, "аллегорические", как поэтические олицетворения  или преувеличения. Пусть иные из этих слов звучат языческим происхождением: "Аполлон", "муза"; или - поэтическим  иносказанием: "алтарь", "жрецы", "жертва"... Мы уже знаем и  верим, что на этом алтаре действительно  горел "священный огонь"; что  этот "небом избранный певец" действительно был рожден для  вдохновенья, для звуков сладких  и молитв; что к этому пророку  действительно "воззвал Божий  глас"; и что до его "чуткого  слуха" действительно "касался  божественный глагол", - не в смысле поэтических преувеличений или  языческих аллегорий, а в порядке  истинного откровения, нашего, нашею  верою воруемого и зримого  Господа...

Прошло сто  лет с тех пор, как человеческие страсти в человеческих муках  увели его из жизни, - и мы научились  верно и твердо воспринимать его  вдохновенность, как боговдохновенность. Мы с трепетным сердцем слышим, как Тютчев говорит ему в день смерти:

            Ты был богов оргáн живой...

и понимаем это  так: "ты был живым óрганом Господа, Творца всяческих"... Мы вместе с Гоголем  утверждаем, что он "видел всякий высокий предмет в его законном соприкосновении с верховным  источником лиризма - Богом"; что  он "заботился только о том, чтобы  сказать людям: "смотрите, как  прекрасно Божие творение..."; что  он владел, как, может быть, никто, - "теми густыми и крепкими струнами славянской природы, от которых проходит тайный ужас и содрогание по всему составу  человека", ибо лиризм этих струн  возносится именно к Богу; что он, как, может быть, никто, обладал способностью исторгать "изо всего" ту огненную "искру, которая присутствует во всяком творении Бога"...

Мы вместе с  Языковым признаем поэзию Пушкина истинным "священнодействием". Мы вместе с  князем Вяземским готовы сказать  ему:  

            ...Жрец духовный,

            Дум и творчества залог -

            Пламень чистый и верховный  -

            Ты в душе своей сберег.

            Все ясней, все безмятежней

            Разливался свет в тебе...

Вместе с Баратынским  мы именуем его "наставником" и "пророком". И вместе с Достоевским  мы считаем его "великим и непонятым  еще предвозвестителем".

И мы не только не придаем значения пересудам некоторых  современников его о нем, о  его страстных проявлениях, о  его кипении и порывах; но еще  с любовью собираем и бережно  храним пылинки того праха, который  вился солнечным столбом за вихрем пушкинского гения. Нам все здесь  мило, и дорого, и символически поучительно. Ибо мы хорошо знаем, что всякое движение на земле поднимает "пыль"; что  ничто великое на земле невозможно вне страсти; что свят и совершенен только один Господь; и что одна из величайших радостей в жизни состоит  в том, чтобы найти отпечаток  гения в земном прахе и чтобы  увидеть, узнать в пламени человеческой страсти - очищающий ее огонь божественного  вдохновения.

Мы говорим  не о церковной "святости" нашего великого поэта, а о его пророческой  силе и о божественной окрыленности его творчества.

И пусть педанты  целомудрия и воздержности, которых  всегда оказывается достаточно, помнят слова Спасителя о той "безгрешности", которая необходима для осуждающего  камнеметания. И еще пусть знают  они, что сам поэт, столь строго, столь нещадно судивший самого себя:

            И меж детей ничтожных мира

            Быть может всех ничтожней  он...

            -- столь глубоко познавший

            Змеи сердечной угрызенья...

- столь подлинно  описавший таинство одинокого  покаяния перед лицом Божиим:

            И с отвращением читая жизнь  мою,

            Я трепещу, и проклинаю,

            И горько жалуюсь, и горько  слезы лью,

            Но строк печальных не смываю..., -

- предвидел и  "суд глупца, и смех толпы  холодной", и осужденья лицемеров  и ханжей, когда писал в 1825 году  по поводу утраты записок Байрона: "Толпа жадно читает исповеди, записки и т. д., потому что  в подлости своей радуется  унижению высокого, слабостям могучего. При открытии всякой мерзости  она в восхищении. Он мал, как  мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы:  он и мал, и мерзок не так,  как вы, иначе..."