Образцов Сергей Владимирович

– Сейчас же отправьте  плакат в «Вечернюю Москву» и  попросите срочно напечатать его  как платное объявление. А там  поглядим.

Все так и  сделали. После публикаций в газетах  нам, конечно, разрешили расклейку  по городу без всяких купюр!

15 декабря 1970 года состоялось долгожданное  новоселье театра на Садовой-Самотечной, 3. Образцов был безмерно счастлив. На торжественную церемонию прибыли первые персоны партии и государства. Обращаясь к ним со словами благодарности, Сергей Владимирович задал высоким гостям «невинный» вопрос:

– Я – коренной москвич, родился в самом начале века. Помню Ходынское поле, 300-летие  Дома Романовых, первую конку, первый трамвай, первый троллейбус. Первые 16 лет прожил в то проклятое время. Затем жил  счастливо, как все. Сегодня у  нас большой праздник: мы открываем  настоящий дворец. Днем будем играть для ребят, по вечерам – для  взрослых. Здание это начали строить  еще в 30-е годы для Студии Станиславского. Но Константин Сергеевич умер, стройка  приостановилась, началась война. Десять лет назад эту коробку передали нам и торжественно объявили, что 7 ноября 1967 года мы покажем здесь  первый спектакль. Сегодня – 15 декабря 1970 года. Но вчера я узнал из «Вечерки», что строители закончили все  работы на две недели раньше намеченного  срока. (В зале хохот.) Вот я, беспартийный дворянин, хотел бы воспользоваться  вашим присутствием, чтобы выяснить, почему мы систематически ничего не успеваем сделать вовремя, но потом каким-то образом оказывается, что все  планы выполняются досрочно?

Подобные «невинные» вопросы Сергей Владимирович мог  задать кому угодно. Помню, еще в  старом здании на площади Маяковского  за месяц до очередного съезда КПСС в кабинет к Образцову в полной растерянности вошел директор-распорядитель театра Климентий Климентьевич Мирский. Только что поступил приказ от министра культуры СССР Е.А. Фурцевой, согласно которому театру предписывалось ежедневно выделять по 712 билетов улучшенного качества для обслуживания делегатов и гостей съезда.

– Ну, так в  чем проблема? – спросил Образцов.

– Где мы столько  возьмем, если в зале всего 252 кресла вместе с неудобными местами...

– Так это  же замечательный приказ! – обрадовался  С.В. – Соедините меня с кем-нибудь в министерстве... Здравствуйте, это  Образцов говорит. Мы тут с Климентием Климентьевичем только что получили приказ от Екатерины Алексеевны и хотели бы с кем-нибудь посоветоваться. Дело в том, что в зале всего 252 места, а по приказу нас обязывают бронировать 712 билетов. Как быть? Ах, это недоразумение? Не стоит все понимать буквально? Большое спасибо за разъяснение!

Откуда  берется эта зараза?

Однажды и Образцов попал в немилость. Вместе с И.Греком он снял документальный фильм «Кинокамера  обвиняет» – публицистическую ленту  против войны и насилия, нищеты и  голода, порожденных «проклятым империализмом». Больше года фильм продержался в репертуаре кинотеатра «Россия», неизменно собирая полные залы. Массовому прокату предшествовали просмотры в редакциях нескольких центральных газет. Они сопровождались встречей с авторами фильма.

Пригласили С.В. и в газету «Советская Россия». Он охотно принял предложение и прихватил  меня с собой. Мы приехали к концу  показа, и, как обычно, в финале раздались  аплодисменты. Образцов вышел на сцену, ему вручили цветы, раскланялся... и надо было бы на этом закончить.

Однако как  на грех главный редактор решил «пошутить». Сперва он от имени собравшихся поблагодарил С.В. за нужный и своевременный фильм, «срывающий маски с акул империализма» и «проповедующий мир во всем мире».

Но, с другой стороны, счел своим долгом пожурить Образцова за то, что тот, видимо, не совсем в курсе дел газетной иерахии. Оказывается, только «Правда» и «Советская Россия» – официальные органы ЦК КПСС. А Сергей Владимирович до «Советской России» успел побывать с фильмом в «Известиях», «Литературной газете», «Советской культуре», «Труде», «Учительской газете»...

С.В. за словом в  карман не полез:

– Простите, но этот упрек не ко мне. Как только из вашей редакции позвонили, я тут  же принял приглашение. Так что, как  говорит Вадим Синявский, счет 1:0 в мою пользу!

– Согласен, –  улыбнулся, но не унимался главный редактор, – это наша недоработка! Но ведь вы не только выдающийся режиссер, но и  прекрасный автор, я с удовольствием  читаю ваши статьи в разных изданиях, но только, к сожалению, не в «Советской России». (Смех, аплодисменты.)

– Боюсь, вы не сравняли счет, а забили еще один гол в  собственные ворота: кто-то из присутствующих может сказать, что я когда-нибудь отказался писать для «Советской России»? (Снова смех и бурные аплодисменты.)

– Хорошо, и тут  вы правы! Тогда разрешите мне, как  главному редактору, попросить вас  написать для нашей газеты статью на любую волнующую вас тему!

– С удовольствием, но при условии, что вы дадите гарантию ее опубликовать.

– Без сомнения!

– Тогда я  обязательно передам вам уже  через несколько дней материал, в  котором хочу выразить серьезную  озабоченность по поводу процветающего  в нашей стране махрового антисемитизма. И не только на бытовом уровне. Я, народный артист СССР, сын советского академика, не могу понять, откуда у  нас берется эта зараза? (Гробовая тишина, зал на глазах пустеет.)

Впрочем, ответ  не заставил себя долго ждать. Со следующего дня по указанию Главлита все газеты перестали писать, как прежде, «Государственный центральный театр кукол под  руководством С.В. Образцова»: имя из названия театра бесследно исчезло.

С.В. пережил  удар довольно болезненно, но спорить  с цензурой никто не мог, тем более  что у нас ведь официально при  Советской власти цензуры и не существовало.

Я мог сколько  угодно сочувствовать С.В., но чем  я мог помочь? Я искал, но не мог  найти повода для привлечения  внимания прессы к театру, чтобы  прервать тот заговор молчания, который  воцарился вокруг фигуры Образцова. И вдруг – эврика! Случайно обнаруживаю, что вскоре исполняется 30 лет со дня премьеры очаровательного спектакля для детей «По щучьему веленью», который, кстати, до сих пор идет с огромным успехом и в будущем сезоне с полным правом может справить свое 70-летие. Выпустить афишу по такому поводу никто театру запретить не может.

Изготавливаем специальное приглашение и с  помощью отдела печати МИДа проводим пресс-конференцию для советских и иностранных журналистов. Что тут поднялось! Звонили из ЦК КПСС, Совета Министров, из всех редакций, не говоря уже о знаменитых друзьях Образцова: видно, всем захотелось «отведать» «Щуку». Во всяком случае, и радио, и телевидение, а вместе с ними и все газеты, отечественные и зарубежные, незамедлительно откликнулись на наш призыв, на что, собственно, мы и надеялись: так имя Образцова вернулось на свое законное место.

Колыбельная для Греты

Он был не только режиссером и актером, не только публицистом и полемистом, но и  тонким педагогом. Детей он действительно  любил, и некоторым людям его  «уроки» пригодились на всю жизнь. Я вспоминаю его рассказ о  том, как он участвовал в Потсдамской  конференции.

В конце июля – начале августа 1945 года под Берлином, в Потсдаме, встретились главы  государств-союзников для решения  судеб послевоенной Германии. По вечерам  для их развлечения проводились  концерты с участием выдающихся мастеров, в том числе советских. Сталин любил Образцова, поэтому позвали в Потсдам и Сергея Владимировича.

Один из этих VIP-концертов решили повторить на ступенях рейхстага – что называется, для широкой публики. Выступление  Образцова прошло с большим успехом, он исполнил два своих коронных номера, «Кармен» и «Налей бокал», и уже готовился к отбытию в гостиницу, когда к нему обратился немец-инвалид. Он поведал печальную историю своей семьи.

В декабре 1941 года он потерял ногу в боях под Москвой. В 1943 году под Сталинградом погиб  его единственный сын. До недавнего  времени они жили втроем с невесткой  и маленькой внучкой в Берлине, но 8 мая 1945 года на глазах у четырехлетней Греты от шальной пули погибла мама. С тех пор девочка всех боится, почти не ест и не пьет, не разговаривает, забилась в угол. Дедушка не знает, как вывести внучку из шокового состояния. Может быть, господин Образцов согласится как-то помочь ему?

Образцов не раздумывая согласился навестить сироту. Идти оказалось не слишком далеко. Правда, чтобы увидеть девочку, Сергею Владимировичу пришлось спуститься в глубокое бомбоубежище, до предела заполненное женщинами, стариками и детьми, ютившимися здесь при тусклом свете керосиновой коптилки. С трудом добрались до места в дальнем углу, где притаилась бедная девочка. Дедушка попытался представить ей русского гостя, но в ответ она еще больше натянула на себя плед. Образцов попросил деда оставить внучку в покое, достал из сумки одну из самых знаменитых своих кукол – малыша по имени Тяпа – и тихо-тихо запел колыбельную песенку. В подвале все умолкли: никто не понимал, кто этот господин и что ему здесь нужно...

Между тем через  какое-то время из-под пледа показалась голова девочки. Увидев куклу, она протянула  к ней руки. Продолжая петь, Образцов сделал шаг навстречу ребенку. И  вот они уже вместе держат «засыпающего»  Тяпу. Сергей Владимирович осторожно, чтобы не нарушить «сон младенца», а главное, не спугнуть Грету, снимает куклу со своей руки, и она остается в объятиях девочки. Теперь она начинает петь свою колыбельную – вероятно, ту самую, с помощью которой еще совсем недавно мама укладывала ее спать. Девочке робко вторят другие голоса: эту песенку здесь знают многие. Сольное исполнение постепенно превращается в хоровое, в котором, как и должно быть в колыбельной, доминирует нежное пиано-пианиссимо. Пение заканчивается, и в полной тишине неожиданно раздается какой-то странный звук, напоминающий птичьи трели. Оказывается, под пледом, помимо Греты, еще и канарейка в красивой клетке. Она тоже жертва только что завершившейся войны: во время бомбардировки лишилась одного глаза и несколько месяцев не издавала никаких звуков. И вот то ли знакомый голос Греты, то ли умиротворяющая мелодия заставила канарейку вновь запеть.

Прошло много  лет. Образцов давал свой сольный  концерт в Западном Берлине. По окончании  выступления к нему подошла женщина  средних лет и протянула небольшой  букет цветов. Сергей Владимирович поблагодарил ее, а женщина спросила: «Вы меня не узнаете? Помните, в 1945 году инвалид пригласил вас к девочке  с канарейкой в бомбоубежище?»

– Как же, –  сразу вспомнил Образцов, – я  подарил вам тогда своего любимого Тяпу.

– Тяпа жив до сих пор и, в отличие от меня, совсем не повзрослел, – не без кокетства заметила дама. – Только теперь он помогает мне укладывать спать мою внучку...  

Екатерина Михайловна, а с  чего вообще все началось?

- Первую куклу,  ее звали Би-Бо-Бу, подарила мама, купив в китайском магазинчике. Би-Бо-Бу, рассказывают, был в таком цветастом халатике, и головка надевалась на палец. Дедушке тогда было лет пять, и он тут же начал показывать сценки, вылезая отовсюду - из-за стула или дивана, чем очень пугал младшего брата.

- Есть замечательный  фильм (он, правда, снят года два  назад), который называется "Би-Бо-Бу". Может быть, это словосочетание имеет какое-то особое значение?

- Вряд ли дедушка  это знал, но кукла стала для  него знаковой. Ведь если бы  ему ее тогда не подарили, неизвестно, стал бы он кукольником. Когда  он учился во ВХУТЕМАСе, а вместе с ним - Борис Ефимов, Мария Артюхова, Андрей Гончаров, Александр Дейнека, от постоянного безденежья они придумали мастерить кукол и продавать их, чтобы не умереть с голоду. Но никто ничего почему-то не покупал, и тогда они стали показывать сценки. Одним из первых был номер со старухой и стариком, которые пели. Потом сделали кукол-негритят, тогда в моде были африканцы. Позже Сергей Владимирович поступил в студию Немировича-Данченко и получил там первую роль - должен был сыграть старика, но роль никак не получалась. Ему казалось стыдным корчить из себя что-то, изображать. И вот он сделал куклу-старика для руки, стал репетировать с ней и, наконец, нашел манеры, голос - тот образ, которому подходили слова из роли. Сыграл, так ему перестало быть стыдно.

- А где он показывал  своих кукол? 

- Во время  НЭПа было очень модное кабаре на Большой Молчановке, где выступали самые популярные артисты. Там можно было увидеть всякие артистические новации. Вход для творческой интеллигенции был бесплатным, остальные платили. Как-то его пригласили туда показать номер - поющих романсы кукол. Выступление прошло удачно, и постепенно, как он сам потом вспоминал, его имя стали писать в афише наравне со всеми, а до того писали просто "и др.". Так от раза к разу, от придумки к придумке он становился эстрадником.

- Сергей Владимирович  возглавил собственный  театр, когда ему  было 30. Наверное, нужно  было быть уже  некоей фигурой,  чтобы такое получить?