Мир Марины Цветаевой и её вклад в развитие культуры периода Серебряного века

14 июля 1921 года Марина получает "благую весть" - первое за четыре с половиной года письмо от мужа из-за границы.

В 1922 году Марина Цветаева пишет поэму "Молодец" (посвященную Борису Пастернаку) и циклы стихов "Сугробы" (посвящен Эренбургу), и "Деревья" (посвящен Анне Тесковой).

11 мая 1922 года Марина с дочерью Алей уезжает в эмиграцию. 15 мая 1922 года они приезжают в Берлин. 1 августа 1922 года Марина Цветаева переезжает в Прагу.

В 1924 году Марина Цветаева пишет пьесу "Ариадна", а в 1925 году поэму "Крысолов".

1 февраля 1925 года у Марины Цветаевой рождается сын Георгий

1 ноября 1925 года Марина Цветаева с семьей переезжает в Париж. В Париже у неё часто берут интервью и спрашивают: «Не хотите ли Вы вернуться в Россию». Она отвечает: «О возвращении в современную Россию думаю с ужасом и при существующих условиях, конечно, не вернусь. Говорят, русскому писателю нельзя писать вне России… Не думаю. Я по стихам и всей душой своей — глубоко русская, поэтому мне не страшно быть вне России. Я Россию в себе ношу, в крови своей. И если надо, — и десять лет здесь проживу и все же русской останусь… Бытовику-писателю, может быть, и нужно жить там и к жизни присматриваться, а мне — не надо… Ведь писала же я — в 1920 году — самый страшный год был — о Казанове в Москве. А здесь, за границей, написала о «Мoлодце»… Иногда кажется, что издали — лучше все видно…» [6]

В 1931 году Марина Цветаева пишет цикл стихов "Стихи к Пушкину", эссе "История одного посвящения".

В 1937 Сергей Эфрон, ради возвращения в СССР,  ставший агентом НКВД за границей, оказавшись замешанным в заказном политическом убийстве, бежит из Франции в Москву. Летом 1939 вслед за мужем и дочерью Ариадной (Алей) возвращается на родину и Цветаева с сыном Георгием (Муром). В ночь с 27-го на 28-е августа 1939 года была арестована Ариадна Эфрон. Она провела в лагерях и в ссылках в общей сложности неполных 17 лет. Ноябрь 1939-го года - арест Сергея Эфрона.

С. Эфрон расстрелян в 1941, Ариадна после семнадцати лет репрессий была в 1955 реабилитирована. Сама Цветаева не могла найти ни жилья ни работы; ее стихи не печатались. Оказавшись в начале войны в эвакуации, безуспешно пыталась получить поддержку со стороны писателей; покончила жизнь самоубийством в 1941 году.

Борис Пастернак так отреагировал на ее гибель.

Мне так же трудно до сих пор

Вообразить себя умершей,

Как скопадомкой-мильонершей

Средь голодающих сестер.

Что сделать мне тебе в угоду?

Дай как-нибудь об этом весть.

В молчаньи твоего ухода

Упрек невысказанный есть...

Лицом повернутая к Богу,

Ты тянешься к нему с земли,

Как в дни, когда тебе итога

Еще на ней не подвели.

2. Первые стихотворения Марины Цветаевой

В 1910 году еще не сняв гимназической формы, тайком от семьи, выпускает, как уже было сказано выше, довольно объемный сборник “Вечерний альбом”. Его заметили и одобрили такие влиятельные и взыскательные критики, как В. Брюсов, Н. Гумилев, М. Волошин.

Стихи юной Цветаевой были еще очень незрелы, но подкупали своей талантливостью, известным своеобразием и непосредственностью. На этом сошлись все рецензенты. Строгий Брюсов, особенно похвалил Марину за то, что она безбоязненно вводит в поэзию “повседневность”, “непосредственные черты жизни”: “Несомненно, талантливая Марина Цветаева может дать нам настоящую поэзию интимной жизни и может, при той легкости, с какой она, как кажется, пишет стихи, растратить все свои дарования на ненужные, хотя бы и изящные безделушки”.

В этом альбоме Цветаева облекает свои переживания в лирические стихотворения о несостоявшейся любви, о невозвратности минувшего и о верности любящей:

Ты все мне поведал — так рано!

Я все разглядела — так поздно!

В сердцах наших вечная рана,

В глазах молчаливый вопрос...

Темнеет... Захлопнули ставни,

Над всем приближение ночи...

Люблю тебя призрачно-давний,

Тебя одного — и на век!

В ее стихах появляется лирическая героиня — молодая девушка, мечтающая о любви. “Вечерний альбом” — это скрытое посвящение. Перед каждым разделом — эпиграф, а то и по два: из Ростана и Библии.

Таковы столпы первого возведенного Мариной Цветаевой здания поэзии. Какое оно еще пока ненадежное, это здание; как зыбки его некоторые части, сотворенные полудетской рукой. Немало строк оригинальных, ни на чьи не похожих:

Кошку завидели, курочки

Стали с индюшками в круг...

Мама у сонной дочурки

Вынула куклу из рук

Но некоторые стихи уже предвещали будущего поэта. В первую очередь — безудержная и страстная “Молитва”, написанная поэтессой в день семнадцатилетия, 26 сентября 1909 года:

Христос и Бог! Я жажду чуда

Теперь, сейчас, в начале дня!

О, дай мне умереть, покуда

Вся жизнь как книга для меня.

Ты мудрый, ты не скажешь строго:

— “Терпи, еще не кончен срок”.

Ты сам мне подал — слишком много!

Я жажду сразу — всех дорог!

………………………………………….

Люблю и крест, и шелк, и каски,

Моя душа мгновений след...

Ты дал мне детство — лучше сказки

И дай мне смерть — в семнадцать лет!

Нет, она вовсе не хотела умереть в тот момент, когда писала эти строки; они — лишь поэтический прием.

Марина была очень жизнестойким человеком (“Меня хватит еще на 150 миллионов жизней!”). Она жадно любила жизнь и, как положено поэту-романтику, предъявляла ей требования громадные, часто непомерные.

В стихотворении “Молитва” скрытое обещание жить и творить: “Я жажду всех дорог!”. Они появятся во множестве — разнообразные дороги цветаевского творчества.

В стихах “Вечернего альбома” рядом с попытками выразить детские впечатления и воспоминания соседствовала недетская сила, которая пробивала себе путь сквозь немудреную оболочку зарифмованного детского дневника московской гимназистки. “В Люксембургском саду”, наблюдая с грустью играющих детей и их счастливых матерей, завидует им: “Весь мир у тебя”, — а в конце заявляет:

Я женщин люблю, что в бою не робели

Умевших и шпагу держать, и копье,

Но знаю, что только в плену колыбели

Обычное женское — счастье мое!

В “Вечернем альбоме” Цветаева много сказала о себе, о своих чувствах к дорогим ее сердцу людям; в первую очередь о маме и о сестре Асе.

“Вечерний альбом” завершается стихотворением “Еще молитва”. Цветаевская героиня молит создателя послать ей простую земную любовь.

В лучших стихотворениях первой книги Цветаевой уже угадываются интонации главного конфликта ее любовной поэзии: конфликта между “землей” и “небом”, между страстью и идеальной любовью, между стоминутным и вечным, конфликта цветаевской поэзии: быта и бытия.

Вслед за “Вечерним альбомом” появилось еще два стихотворных сборника Цветаевой: “Волшебный фонарь” ( 1912 г .) и “Из двух книг” ( 1913 г .) — оба под маркой издательства “Оле-Лукойе”, домашнего предприятия Сергея Эфрона, друга юности Цветаевой. В это время Цветаева — “великолепная и победоносная” жила уже очень напряженной душевной жизнью.

3. Москва в произведениях Марины Цветаевой

Жизнелюбие Марины воплощалось прежде всего в любви к России и к русской речи. Марина очень сильно любила город, в котором родилась, Москве она посвятила много стихов:

Над городом, отвергнутым Петром,

Перекатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой

Над женщиной, отвергнутой тобой.

Царю Петру и вам, о царь, хвала!

Hо выше вас, цари: колокола.

Пока они гремят из синевы -

Hеоспоpимо первенство Москвы.

- И целых сорок сороков церквей

Смеются над гордынею царей ! [7]

Марина Ивановна Цветаева родилась почти в самом центре Москвы. Дом в Трехпрудном переулке она любила словно родное существо. Московская тема появляется уже в ранних стихах поэтессы. Марина Цветаева обращается к московской теме не случайно. Москва – часть её души, души истинно русского поэта. Русь у нее – прежде всего «московская». Ей всегда была по-особому дорога Москва, с её «домиками, церквами, колоколами». Поэтому московская тема проходит сквозь все её творчество; Кремль, его башни, гробницы, музыка Москвы – звон колоколов – постоянные образы её поэзии.

Важное место в «московской» лирике занимают два цикла – «Стихи о Москве» (1916) и «Москве». Здесь нужно отметить неразрывную связь личности лирической героини и города. Это чувство кровного родства с Москвой дает ей право передать столицу «по наследству», подарить её достойнейшим, тем, кто душой близок Москве, и наделить их таким же правом:

…Будет твой черед:

Тоже – дочери

Передашь Москву

С нежной горечью…[8]

Москва в её первых сборниках – воплощение гармонии. В стихотворении «Домики старой Москвы» город предстает как символ минувшего. В нем – слова и понятия, передающие аромат старины: «вековые ворота», «деревянный забор», «потолки расписные», «домики с знаком породы». Цветаева ощущала себя прежде всего жителем Москвы:

Москва! Какой огромный

Странноприимный дом!

Всяк на Руси – бездомный.

Мы все к тебе придем.[9]

В её лирике звучит своеобразие московской речи, включающей в себя ладный московский говор, диалектизмы приезжих мужиков, странников, богомольцев, юродивых, мастеровых.

В 1916 году Цветаева написала цикл «Стихи о Москве». Этот цикл можно назвать величальной песней Москве. Первое стихотворение «Облака – вокруг…» дневное, светлое, обращенное к дочери. Откуда-то с высоты – с Воробьевых гор или с Кремлевского холма – она показывает маленькой Але Москву и завещает этот «дивный» и «мирный град» дочери и её будущим детям:

Облака – вокруг,

Купола – вокруг.

Надо всей Москвой –

Сколько хватит рук! –

Возношу тебя, бремя лучшее,

Деревцо мое

Невесомое!

                * * *

Из рук моих – нерукотворный град

Прими, мой странный, мой прекрасный брат.

По церковке – все сорок сороков

И реющих над ними голубков;

И Спасские – с цветами – ворота,

Где шапка православного снята;

Часовню звездную – приют от зол –

Где вытертый – от поцелуев – пол;

Пятисоборный несравненный круг

Прими, мой древний, вдохновенный друг.

К Нечаянныя Радости в саду

Я гостя чужеземного сведу.

Червонные возблещут купола,

Бессонные взгремят колокола,

И на тебя с багряных облаков

Уронит Богородица покров,

И встанешь ты, исполнен дивных сил…

– Ты не раскаешься, что ты меня любил.[10]

Сначала была Москва, родившаяся под пером юного, затем молодого поэта. Во главе всего и вся царил, конечно, отчий "волшебный" дом в Трехпpудном переулке:

Высыхали в небе изумрудном

Капли звезд и пели петухи.

Это было в доме старом, доме чудном...

Чудный дом, наш дивный дом в Тpехпpудном,

Пpевpатившийся теперь в стихи.

Таким он предстал в этом уцелевшем отрывке отроческого стихотворения. Дом был одушевлен: его зала становилась участницей всех событий, встречала гостей; столовая, напротив, являла собою некое пространство для вынужденных четырёхкратных равнодушных встреч с "домашними", - столовая осиротевшего дома, в котором уже не было матери. Мы не узнаем их стихов Цветаевой, как выглядела зала или столовая, вообще сам дом, - "на это есть архитектура, дающая". Но мы знаем, что рядом с домом стоял тополь, который так и остался перед глазами поэта всю жизнь:

Этот тополь! Под ним ютятся

Наши детские вечера

Этот тополь среди акаций,

Цвета пепла и серебра...

4. Анализ стихотворения М. Цветаевой «Мне нравится, что Вы больны не мной...»

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!