Духовная жизнь первобытного общества

Нельзя исключать, что в будущем, в русле обновленного экуменического движения, возникнут  транскоммуникационные концепты приземленной метарелигии, которая не отменит традиционные религии и их национальные формы, а поможет им задействовать общие духовно-нравственные векторы общественного развития, основывающиеся на общечеловеческих началах реального гуманизма, философски подчеркнутых И. Кантом.

Сосредоточим внимание на религиозном концепте человеколюбия, ключевом в христианстве. Нельзя любить Бога, не сострадая и не помогая  нуждающимся и бедствующим, замечал  Н. В. Гоголь в «Избранных местах из переписки с друзьями». И. Г. Гердер писал: «Религия - это упражнение сердца и самое чистое направление способностей и сил человека... наиглубочайшая удовлетворенность, наидеятельнейшая доброта и человеколюбие». Примыкая к высокому искусству, религиозный  гуманизм выполняет незаменимую  функцию в духовном подъеме, душевном очищении и преображении личности. Религия есть лекарство душевное, оно необходимо всем, считал Скорина. Именно максимально приближенная к  высоким целям человеческой жизни  приземленная религия предупреждает  потенциальное и реальное зло, изживает зоологические инстинкты и брутальные эмоции вместе с реликтами хищного  эгоцентризма, замещая их гуманистическими духовно-нравственными установками. В «Прадмове да прытчау Саламона» Скорина писал: «Пожиточьны же суть сие книгы чести всякому человеку: мудрому и безумному, богатому и вбогому, младому и старому, наболей тым, они же хотят имети добрые обычае и познати мудрость и науку, долгота бо дней и лета живота, и мир приложатся им, милосердие и правда не оставят их, естли же пилне послушають и соблюдуть притчи, положеные въ книгах сих». Какое бы положение люди не занимали в обществе и какими бы индивидуальными ценностями, предпочтениями и вкусами не руководствовались, они должны объединяться вокруг совместных религиозно значимых (священных) ценностей общежития и духовного взаимопонимания. Религия придает первичному органичному объединению мы (соборность) священный характер (Франк).

Человек, совершив грех, чаще страдает от нанесенного им зла  не столько потому, что боится возмездия  извне и огласки (как предполагал  Сенека в «Нравственных письмах  Луцилию»), сколько из-за невозможности удовлетворить предсознательное стремление искупить собственную вину прямым или хотя бы косвенным благом. Потребность в совершении компенсирующего доброго поступка заключена внутри личности иногда даже самого отъявленного грешника. Эта потребность самоощущается в рвущемся в сознание и просветляемом им неодолимом желании достичь душевной реабилитации (оправдаться перед своей совестью), которая у людей интеллектуальных, с обостренным чувством вины становится предметом религиозных переживаний и экзистенциальной рефлексии.

Сказано в Евангелии  от Матфея: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки» (7:12). «Прадмова да кнiги Другi закон», представленная как «Сказание доктора Франциска Скорины с Полоцька в книги Вторага закону Моисеева» начинается с комментария ключевой заповеди названного Священного Благовествования: «Людьское естество двояким законом бываеть справовано: от Господа Бога, то ест прироженым, а ненаписаным.

Закон прироженый в том наболей соблюдаем бывает: то чинити иным всем, что самому любо ест от иных всех, и того не чинити иным, чего сам не хощеши от иных имети. А на том, яко на уднении, вси законы писаныи заложены суть, по нашему спасителю Исусу Христу...

Тым же обычаем и ныне единый кажный человек, имея розум, позна-еть, иже непослушание, убийство, прелюбыдеяние, ненависть, тат[ь]ба, несправедливость, злоимание, неволя, досаждение, гордость, злоречение, нелютость, клеветание, зависть и иная тым подобная злая быти, понеже сам таковых речей от иных не хощеть терпети. А тако прежде всех законов или прав писаных закон прироженый всем людям от Господа Бога дан ест и весь во едином словеси скончеваеться: «Возлюбиши ближнего своего, яко сам себе».

Можно ли возлюбить  «ближнего», плохо относясь к «дальнему»?

Поступай так по отношению к другим, как ты бы хотел, чтобы поступали по отношению  к тебе, резюмировал И. Кант в «Критике практического разума», переводя библейский завет в плоскость рационалистической нравственной философии, морали долга: «Действуй по такому принципу, о  котором ты мог бы желать, чтобы  он сделался всеобщим законом». Воля к  долгу, мотивированная этим законом, заставляет человеческую личность как разумное существо подавлять зоологический  индивидуализм, эгоцентризм и рассматривать  личность другого человека в качестве абсолютной самоцели. Личность другого, по Канту, должна быть целью в самой себе и не должна быть средством.

Г. Челпанов продолжает мысль Канта: «Все люди имеют разум, все обладают способностью давать себе нравственные законы, и потому все  они обладают одинаковым человеческим достоинством... Это особенное свойство нравственного закона влечет за собою... признание свободы». Свобода одного индивида ограничена свободой другого  индивида. И та, и другая уравниваются тем, что все разумные существа являются равноценными носителями незыблемого  нравственного закона.

Кантовские идеальные  требования категорического императива далеко не всегда совпадают с реалиями жизни. Более того, достижение духовной свободы не гарантирует обретение  свободы материальной. Заостряя проблему их расхождения, следует признать, что  нельзя быть вполне материально свободным, не обладая собственностью. С этим тезисом, видимо, согласился бы и сам  Скорина, не чуждавшийся торгово-предпринимательской  деятельности.

Именно владение собственностью не позволяет одному человеку превращать себя в сфере  материального бытия в средство достижения цели другим человеком, господствующим классом, социальным слоем или институтом. Люди от природы равны в правах на обладание собственностью, подчеркивал  Д. Дидро в «Энциклопедии». Они  как разумные существа сложным и длинным эволюционным путем идут к такому общественному состоянию, при котором будет достигнута социализация форм собственности в условиях гуманитарного рынка, основанного на принципах конкуренции-обмена. Данная социализация включает в себя договорное комбинирование, свободное обобществление (кооперирование) долевых отчислений индивидуальных паев. Преодоление отчуждения непосредственных производителей материальных и духовных благ от собственности - по мере конвергенции субсидиарного капитализма с демократическим социализмом и становления корпоративного социабелизма - навсегда исключит возможность появления монополистов любого толка.

В обществах стран-законодателей  олигархического капитализма, где  пока процветает монополизация создаваемых  богатств и царит ажиотажное потребление, преобладают дегуманизированные концепты утилитарной цивилизации-культуры. Механизмы их тотального давления известны. Модифицированные под меркантильным углом зрения концепты культуры подвергаются инверсии, повороту к манящим ценностям гиперпотребления, псевдохудожественного и квазирелигиозного китча, превращаясь в антиконцепты суперкультуры и гиперцивилизации. Эти искаженные ценности возбуждают нескончаемую погоню за знаками мнимой новизны и «стэндинга» (престижа, «купания» в роскоши, привилегированности истеблишмента), гипертрофированной сексуальности. Под давлением подобных гуманистически опустошенных знаковых форм, которые французский постмодернист Ж. Бодрийяр в книге «Система вещей» назвал «симулякрами», включаются на полную мощь серийные механизмы, «поточные технологии» крайне релятивистской рекламы. Последняя либо возбуждает страсть к труднодоступным образцам роскоши, либо стремится нивелировать «массовидных индивидов» в мире серийных благ (отсюда советы Энди Уорхола: «будь как все», «стань функцией вещей и изо дня в день получаемых услуг»).

В рекламе, конечно  же, нет ничего предосудительного, ее польза очевидна. Плохо, когда профанированные  формы рекламы становятся расхожими  инструментами откровенной симуляции  сверхпотребления и гипергедонизма, насаждают культ бездуховного вещизма, подчеркивают увеличивающееся неравенство между разобщенными социальными слоями, страна- ми-патронами и странами-париями. «Симулякры» окружаются частоколом фарисейских либеральных деклараций, маскирующих власть социальных хищников над социальными жертвами.

В этом перевернутом мире сама религия порой сводится к фетишам стяжательского типа общества, все более приноравливаемым к  праздному суесловию и культу авантюрного успеха. Имидж Христа вписывается в индустрию внушений и развлечений, богочеловек представляется то в виде «фишки», то в качестве «брэнда», то в роли «звезды» и т.д. Не религиозен (ирелигиозен) мир, который служит Мамоне и продает Христа «в розницу». Данте Алигьери в «Божественной комедии» с горечью говорил:

 Того хотят,  о том хлопочут с жаром

И нужного достигнут  без труда

Там, где Христос  вседневным стал товаром.

Ныне псевдодуховные инструменты китч-культуры предлагают какофоническую банальность, ориентированную на примитивные вкусы «поверхностных гедонистов» и неприемлемую для мыслящей свободной личности. «Тщета пышности, театральные действа, стада, табуны, потасовки; кость, кинутая псам; брошенный рыбам корм; муравьиное старанье и тасканье; беготня напуганных мышей; дерганье кукол на нитках. И среди всего этого должно стоять благожелательно, не заносясь, а только сознавая, что каждый стоит столько, сколько стоит то, о чем он хлопочет», - писал в «Размышлениях» Марк Аврелий. В жилах западного великодержавия течет испорченная имперским Римом кровь.

Сегодня энтропии духа, засилью западного (главным образом, американского) китча мощно противостоит демократический тип художественной культуры, который по-прежнему привлекает к себе многочисленные социальные симпатии.

Список использованных источников 

1. Культурология:  Учебник / Под ред. Ю.Н. Солонина, М.С. Кагана - Мн.: Высшее образование, 2005, 566 с.

2. Булгакова С.  В. Культурология / Булгакова С.  В. - М.: Эксмо, 2009.

3. Ширшов И.Е. Культурология - теория и история культуры: учебное пособие / Ширшов И.Е. - Мн.: Экоперспектива 2010.

4. Давидович В.Е.  Сущность культуры / Давидович В.Е., Жданов Ю.И. - Ростов н/Д., 1973.

5. Эренгросс Б.А. Культурология. Учебник для вузов / Б.А. Эренгросс, Р.Г. Апресян, Е. Ботвинник - М.: Оникс, 2007.

6. Драч Г.В., Матяш Т.П. Культурология. Краткий тематический словарь - М.: «Феникс», 2001.

Размещено на Allbest.ru