Вина, как определенная форма психического отношения лица к совершаемому им общественно опасному деянию, составляет ядро субъективной стороны преступления, хотя и не исчерпывает полностью ее содержания. Вина, как обязательный признак любого преступления, здесь выступает в форме умысла. 

   При этом эмоции (переживания лица в  связи с совершаемым преступлением)  в данном деянии тесно связаны с мотивами. Как видно, они могут входить и в объективную сторону преступления.

   Так как определение субъективной стороны  данного преступления имеет важное значение  для обоснования уголовной  ответственности,  для квалификации преступления и для назначения наказания, конечно, нужно установить виновно ли совершено убийство матерью новорожденного ребенка, каковы были мотивы, каковы цели.

   Вину  матери-убийцы в причинении смерти своему новорожденному ребенку можно  определить ее психическим отношением  в форме умысла. Умысел, как считают большинство авторов учебной литературы,  возникает от накопления отрицательных эмоций в условиях психотравмирующей ситуации, т.е. жизненными обстоятельствами: осуждение со стороны близких и знакомых  в случае незаконнорожденности, отсутствие материальных средств на содержание ребенка, отказ отца зарегистрировать брачные отношения, отсутствие жилья и т.п.  А неосторожное причинение смерти не влечет ответственности по ст.106 УК. Приведем пример: Чаа-Хольским районным судом Республики Тыва была осуждена Серен за неосторожное причинение смерти своему двухмесячному ребенку, а именно из-за небрежительного отношения к своим материнским обязанностям, вытекающим из того, что во время  кормления грудью лежа, она уснула и задавила грудью  верхние дыхательные пути  своего ребенка.

   Мотивы  преступления ст.106 УК низменные и  эгоистические, корыстной целью  субъекта является избавление от своего ребенка.  Но при этом  все-таки приходится говорить о смягчении ответственности в связи с психотравмирующей ситуацией или психическим расстройством.

   «Как  видим, все так называемые причины  объективно не свидетельствуют о  неизбежности убийства. Эти проблемы разрешимы либо путем аборта, или  родов».⁴ Здесь студентка 5 курса юридического факультета МГУ Павлова, под «так называемыми причинами» скорей всего имеет в виду психотравмирующие факторы, под воздействием которых у виновной и сложились условия психотравмирующей ситуации или состояние психического расстройства. Но в том-то и разница, что данные факторы являются не просто причинами убийства матерью новорожденного ребенка, это жизненные обстоятельства.

   Субъективная  сторона преступления, предусмотренного ст.106,  позволяет отграничить  друг от друга составы преступления, сходные по объективным признакам и об этом более подробно излагается в следующей главе.

   III. Проблемы юридической квалификации ст. 106 УК РФ «Убийство матерью новорожденного ребенка». Отличие от убийства, предусмотренного ст. 106 УКРФ от других видов убийств

  Квалификации  преступления является одной из наиболее сложных проблем в уголовном  праве и наиболее значимой и важной для практического использования  при расследовании и судебном разбирательстве.

  Вопросы квалификации решаются следователем, когда он возбуждает и принимает к своему производству уголовное дело, при определении предмета доказывания, принятии решения о привлечении обвиняемого к уголовной ответственности, об окончании предварительного следствия и, наконец, при составлении обвинительного заключения.

  Имело ли место лишение жизни ребенка  или он родился мертвым – это  первый момент, требующий установления. В случае насильственной смерти новорожденного необходимо исключить версию о возможности  несчастного случая во время родов. Понятно, что лишение жизни новорожденного не носит противоправного характера вследствие случайных травм, полученных при прохождении родовых путей.

  Возникает важный вопрос о разграничении понятия  детоубийства и аборта. Для решения  этого вопроса необходимо установить, что понимается под началом жизни ребенка. Этот очень важный вопрос, который все еще остается дискуссионным.

  Мнение  о том, что жизнь ребенка начинает охраняться лишь в родовой период, когда он становится предметом, досягаемым для непосредственного внешнего воздействия, а в связи с этим и субъектом права на жизнь, наиболее распространено.

  В России сложилась ситуация, когда  признать, что плод становится субъектом  права на жизнь раньше, чем начинает реально обладать самостоятельной  физиологической жизнью, сложно и  практически невозможно. Необходимо понимать, что начало, возникновение человеческой жизни (в медицине - зачатие) и начало уголовно-правовой охраны – это два понятия, которые нельзя отождествлять. Юристы до сих пор пытаются найти свое, отличное от медицинского определение момента начала человеческой жизни и приходят к выводу, что этот момент наступает с началом самостоятельной физиологической жизни ребенка. Однако уголовно-правовая охрана начинается в процессе родов, когда появляется хотя бы одна часть тела плода из утробы матери.

  Поэтому, на мой взгляд, точное определение  и нормативное закрепление момента  начала правой охраны жизни человека есть решение проблемы в целом. И  как результат – возможность  избежать неточности в квалификации, а также разграничении преступных деяний по объекту, в уголовной ответственности за них.

  Важным  для квалификации является вопрос о  жизнеспособности ребенка, который  должен быть разрешен экспертизой. Следует  иметь в виду, что и нежизнеспособный ребенок может иногда некоторое  время жить, а затем умереть вследствие недостаточного внутриутробного развития или врожденных дефектов. Признание ребенка живорожденным, но нежизнеспособным не исключает признаков детоубийства, а значит, и общественной опасности.

  В связи с этим детоубийством признается умерщвление ребенка, родившегося также в результате искусственно вызванных преждевременных родов. Когда же предпринимаются действия, направленные на умерщвление ребенка, родившегося мертвым, то имеет место покушение на детоубийство.

  Так, на практике непосредственным объектом посягательства при детоубийстве признается жизнь ребенка с момента начала родов, а не с момента наступления у него внеутробного дыхания. Что касается периода сразу же после родов, то он остается неконкретным. Связанные с понятием «новорожденный» временные рамки, закрепленные в ст. 106, неоднозначны и определяются, исходя из судебно-медицинских, акушерско-гинекологических, педиатрических критериев, которые используются хаотично и бессистемно. Чтобы избежать ошибок в квалификации, по моему мнению, необходимо учитывать ряд сугубо медицинских критериев, таких, как роды, мертворожденный, живорожденный, перинатальный период, новорожденный, период новорожденности, психотравмирующая ситуация, психические расстройства, не исключающие вменяемости. Преимущество медицинской терминологии объясняется точностью, конкретностью и обоснованностью. 

  С объективной стороны детоубийство может быть совершено путем определенного  действия (активное детоубийство) или  бездействия, то есть неоказания ребенку  необходимой помощи, направленной на сохранение его жизни (пассивное детоубийства). 

  Для правильной квалификации по каждому  случаю детоубийства обязательно должна быть установлена причинная связь  между действиями (бездействием) лица и наступившим последствием – смертью новорожденного. 

  Обязанность матери в процессе родов и после  них оказать необходимую помощь ребенку, чтобы он не задохнулся, чтобы  не наступила его смерть от охлаждения и т.п. Выяснение вопроса о умысле при бездействии женщины (не оказала  первую помощь, имела ли возможность ее оказать), направленном на лишение жизни ребенка, является наиболее трудоемким. Если мать имела возможность предотвратить смерть ребенка, наступившую, например, от охлаждения, но умышленно не сделала этого, налицо причинная связь между ее бездействием и смертью ребенка. Если же такое бездействие вызвано, например, потерей сознания, когда мать в результате родов не могла оказать помощь ребенку или не знала, как это сделать, и если несмотря на оказываемую помощь ребенок умер, причинная связь между действиями (бездействием) матери и наступившей смертью ребенка отсутствует. 

  Пассивный способ детоубийства (оставление ребенка  в условиях, ведущих к смерти) следует отличать от подкидывания ребенка, которое является одним из видов  оставления в опасности и квалифицируется по ст. 125 УК РФ. Отличие между этими составами заключается в том, что при убийстве умысел направлен на то, чтобы лишить жизни ребенка, а при подкидывании ребенка мать желает сохранить ему жизнь, оказывает ему помощь после родов, принимает меры для того, чтобы ребенка быстро обнаружили и т.п. В то же время если в результате оставления ребенка – подкидывания последний умирает, виновная привлекается за убийство. 

  Покушение на убийство – это когда мать оставляет ребенка в таких условиях, которые исключают возможность выжить (на снегу, в лесу, в поле), но его обнаруживают. Разграничение детоубийства путем бездействия от заведомого оставления в опасном для жизни состоянии осуществляется по субъективной стороне. 

  Если  умышленное убийство новорожденного ребенка совершается его матерью в соучастии с другими лицами, их действия квалифицируются по-разному. 

В настоящее время вопрос о соучастии  в преступлении, предусмотренном  ст. 106 УК РФ, достаточно дискуссионен в  связи со сложностью соотношения новеллы ст. 106, в которой сформулирован состав преступления, и положения, зафиксированного в п. 4 ст. 34 УК РФ: «Лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника». Данное положение УК РФ воспринимается исследователями по-разному. Например, Б.В. Волженкин делает вывод, что сформулированное в ч. 4 ст. 34 УК РФ законодательное положение не является абсолютным, применимым ко всем без исключения случаям соучастия в преступлении, совершаемом специальным субъектом. Вследствие чего возникает серьезное сомнение в целесообразности включения в уголовный закон этого и ему подобных положений теории уголовного права, которые нуждаются в дополнительных уточнениях и ссылках.

  Если  безоговорочно руководствоваться  прямым указанием закона, применительно  к ст. 106 УК РФ может возникнуть следующая ситуация. Так, если новорожденного ребенка по подстрекательству матери убивает муж виновной, то он подлежит ответственности за убийство, предусмотренное ст. 105 УК РФ, поскольку ст. 106 применима только к специальному субъекту - матери новорожденного ребенка. Если же новорожденного ребенка мужчина убивает вместе с матерью этого ребенка, то есть они выступают в качестве соисполнителей данного преступления, то в силу требования ч. 4 ст. 34 УКРФ мужчина в этом случае подлежит уголовной ответственности за соучастие в убийстве новорожденного, то есть по ст. 33 и ст. 106 УК РФ. Таким образом, групповое преступление в этом случае признается в пять раз менее общественно опасным, чем убийство, предусмотренное п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ. 

  По  моему мнению, такая расстановка  приоритетов несправедлива и  неправильна. Снисхождение закона, предусмотренное  ст. 106 УК РФ, не может распространяться на иных лиц, поскольку оно относится  к особенностям состояния организма  виновной. Действия других лиц должно быть квалифицировано в подобных случаях без учета признаков, относящихся к особенностям состояния организма потерпевшего. Их действия не могут быть признаны совершенными с привилегированным составом. Теоретическим основанием решения проблемы квалификации действий соисполнителей в приведенных случаях детоубийства является положение, что каждый участник совместной преступной деятельности участвует не в чужом для него преступлении – преступлении исполнителя, а, внося свой вклад в совместную деятельность, сам совершает преступление. Его субъективные и объективные особенности определяют характер и объем ответственности. В раскрываемой проблеме актуальна, прежде всего, уголовно-правовая оценка трех возможных вариантов соотношения действий матери и других лиц. 

  Первый  вариант: мать – соисполнитель убийства с другими лицами. Квалификация действий матери в данном случае сложностей не представляет. Однако осуществить  квалификацию действий иных соисполнителей значительно сложнее. 

  На  первый взгляд кажется, что все ясно, так как преступление, предусмотренное ст. 106 УК РФ, является преступлением со специальным составом. Независимо от того, какую роль играли иные лица – соисполнителя или соучастника, они должны привлекаться к ответственности как соучастники преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, то есть со ссылкой на ст. 33 УК РФ. Однако большинство исследователей предлагают другое решение. Например, Э.Ф. Побегайло считает, что действия соисполнителей следует квалифицировать по ст. 105 УК РФ, так как обстоятельства, на основании которых смягчается ответственность матери, на них не распространяются. По мнению В.В. Ераксина, субъектом преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, может быть только мать новорожденного, достигшая 16 лет, все остальные участники преступления несут ответственность по ст. 105 УК РФ. Н.К. Семернева отмечает, что другие лица, участвовавшие в совершении данного преступления, несут ответственность за соучастие в нем. Однако они, с учетом личных мотивов, подлежат привлечению к ответственности по другим статьям (например, ст. 33 и ч. 1 ст. 105 УК РФ), по которым анализируемое смягчающее обстоятельство неприменимо. Разница в квалификации, считает Н.К. Семернева, не противоречит теории соучастия, предусматривающей правило, согласно которому цель у всех соучастников должна быть единой, а мотивы могут быть разными.