Стадии совершения преступления

     Раскрывая конкретное содержание норм, предусмотренных ст. 25 и 26 УК РФ, применительно к стадиям совершения преступления, А. П. Козлов акцентирует внимание на одной из характеристик интеллектуального элемента — предвидении общественно опасных последствий своего деяния (при прямом и косвенном умысле и при легкомыслии), но при этом не учитывает характеристику волевого элемента. Следует иметь в виду, что она неодинакова для различных форм вины и даже для видов умышленной вины: если при прямом умысле лицо желает наступления общественно опасных последствий, поэтому специально направляет свои действия (при приготовлении и покушении) на достижение преступного результата, то при косвенном умысле лицо не желает наступления возможных общественно опасных последствий, поэтому специально не направляет свои физические усилия на их достижение, а желает наступления другого результата, который и является целью его действий.

     Если  при прямом умысле лицо желает наступления  общественно опасных последствий, поэтому специально направляет свои действия на достижение преступного результата, то при косвенном умысле лицо не желает наступления возможных общественно опасных последствий, поэтому специально не направляет свои физические усилия на их достижение.

     Как пример — умышленный поджог дома, в  котором, как известно преступнику, находятся люди, жизнь или здоровье которых будут поставлены в опасность. Предположим, деятельность лица была пресечена, и оно было задержано. В этом случае преступник привлекается к ответственности за покушение на умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества (ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 167 УК РФ), но не за покушение на жизнь или здоровье людей, находившихся в доме. Общеизвестно, что уголовная ответственность за преступления, совершенные с косвенным умыслом, возможна только по результатам фактически наступивших общественно опасных последствий, т. е. при оконченном преступлении. Таким образом, если бы даже один человек, находившийся в горящем доме, пострадал, получив хотя бы и небольшие ожоги, то действия преступника квалифицировались бы по ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 167 и ч. 1 ст. 115 УК РФ.

     Виновный  действовал в отношении поджога  дома с прямым умыслом, но поскольку  ему не удалось довести свое намерение  до конца, то он должен нести ответственность  за покушение на уничтожение чужого имущества. В отношении причинения легкого вреда здоровью одного из людей, находившихся в горящем доме, виновный действовал с косвенным умыслом (конечно, при условии, что преступник не желал их гибели). Его действия квалифицируются как оконченное преступление (по фактически наступившим последствиям), а не как покушение на убийство. Поэтому стадии приготовления и покушения, по мнению автора, невозможны при совершении преступления с косвенным умыслом.

     Еще труднее выявить стадии в преступлении, совершенном по легкомыслию. Действительно, по признакам интеллектуального элемента можно заметить некоторое сходство с косвенным умыслом (в обоих случаях лицо предвидит возможность наступления общественно опасных последствий, хотя и в разной степени конкретности), но по признакам волевого элемента налицо полное несовпадение. Если при косвенном умысле лицо, не желая наступления возможных общественно опасных последствий, относится к ним безразлично, то при легкомыслии лицо не только не стремится достичь вредных последствий, но и не допускает их в своем сознании. Субъект действует не в направлении нежелательных для него последствий (как это бывает при косвенном умысле), а, наоборот, направляет свою волю на их предотвращение.

     К примеру, водитель автомашины допускает  превышение скорости движения. Он предвидит абстрактную возможность дорожно-транспортного происшествия, которое вероятно при нарушении правил безопасности дорожного движения, при этом он рассчитывает его избежать²² (например, он уверен в исправности тормозной системы своей машины) и направляет свою волю на продолжение движения с нарушением правил.

     Если  при косвенном умысле лицо, не желая  наступления возможных общественно опасных последствий, относится к ним безразлично, то при легкомыслии лицо не только не стремится достичь вредных последствий, но и не допускает их в своем сознании. 

     Но  как только потенциальные общественно  опасные последствия поведения  водителя становятся реально возможными (под влиянием сложившейся дорожной ситуации), содержание волевого элемента легкомыслия резко меняется. Воля водителя уже направлена не на продолжение движения с превышением скорости, а на предотвращение наступления общественно опасных последствий. Если ему удается их предотвратить, то он может быть привлечен только к административной ответственности за превышение скорости движения, а не за покушение на преступление, предусмотренное ст. 264 УК РФ. Уголовная ответственность по данной статье возможна только при наступлении общественно опасных последствий в виде тяжкого вреда здоровью потерпевшего или его смерти, причиненных по легкомыслию (как в нашем примере). Расчет на предотвращение вредных последствий при сознательном нарушении правил безопасности движения оказался легкомысленным.

     Следует обратить внимание на сложившуюся судебную практику и рекомендации Верховного Суда РФ (СССР, РСФСР) в отношении  субъективных признаков покушения  на преступление. Верховный Суд РФ в целях обеспечения правильного применения законодательства в Постановлении от 27.01.99 № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» указал: «Если убийство может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, то покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, т. е. когда содеянное свидетельствует о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по независящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.)»²³.

     Невозможно  представить, чтобы подобная рекомендация касалась только одного вида умышленных преступлений. Безусловно, она носит  универсальный характер, что подтверждают многочисленные примеры из судебной практики²⁴.

     Таким образом, в преступлениях, совершаемых  с косвенным умыслом или по легкомыслию, стадию покушения обнаружить не удалось. Еще менее вероятно приготовление к совершению преступления, поскольку готовиться (создавать условия, как называет эту стадию А. П. Козлов) можно к чему-то конкретному, что видится лицу в качестве результата своих действий, а подобное имеет место только в умышленных преступлениях. Невозможно заранее готовиться к неосторожному преступлению.

     Что касается преступлений, совершенных  по небрежности, то попытка выделить в них какие-либо стадии окажется столь же безуспешной. По всей видимости, при совершении неосторожных преступлений можно говорить не о стадиях преступной деятельности, а о развитии событий, предшествующих совершению преступления.

     Вторая  стадия — обнаружение умысла —  воспринята не всеми авторами одинаково. Многие ученые не признают ее наличия  в развитии преступления²⁵. Однако следует обратить внимание на аргументацию их возражений. Все они ссылаются на нормы, предусматривающие уголовную ответственность за угрозу. Например, А. В. Наумов утверждает, что состав уголовно наказуемой угрозы вовсе не связан с установлением намерения (умысла) лица совершить угрожаемые действия. Угроза — способ воздействия на психику потерпевшего, выражающегося в стремлении виновного запугать, заставить потерпевшего изменить образ жизни. По мнению ученого, угроза совершить преступление не может рассматриваться как стадия преступления, поскольку не имеет тенденции дальнейшего развития. Аналогичной позиции придерживается и Н. Ф. Кузнецова. Нельзя признать их точку зрения достаточно обоснованной. К примеру, угроза убийством может быть не только средством для запугивания, но и реализована в конкретных действиях (сначала преступник предупредил жертву о своих намерениях, а потом убил). Разве это не этап в развитии преступной деятельности?

     Еще менее убеждают дополнительные аргументы, приведенные Н. Ф. Кузнецовой. Обнаружение  умысла, пишет она, не только не является продвижением вперед по сравнению с  его возникновением, но и может  помешать осуществлению преступного намерения и способствовать разоблачению лица, задумавшего совершить преступление²⁶.

     Представляется, что стадия обнаружения умысла должна выделяться как самостоятельный этап развития оконченного преступления не только в виде угрозы будущей жертве, но и в случаях, когда виновный рассказывает о своем намерении другим лицам, например друзьям или возможным соучастникам. Кроме того, как справедливо характеризует эту стадию Б. В. Яцеленко, обнаружение умысла в виде информирования других лиц о желании совершить преступление способствует окончательному сформированию умысла, подтверждает решимость достичь задуманного результата, а затем начинает воплощаться в действиях по созданию условий для совершения преступления²⁷. На взгляд автора, такая позиция является правильной.

     Специалисты расходятся во мнениях по поводу наименования последующих стадий развития оконченного преступления — приготовления и покушения. Например, как указывалось выше, Н. Ф. Кузнецова предлагает назвать третью стадию подготовительными действиями, а четвертую (по ее мнению, вторую и третью) — выполнением действий, направленных на совершение преступлений, оставив термины «приготовление» и «покушение» для видов неоконченного преступления. Профессор А. П. Козлов стадию приготовления именует этапом создания условий для исполнения преступления, стадию покушения — исполнением преступления²⁸. Еще ранее такое предложение было высказано Н. В. Лясс²⁹.

Так или  иначе, все авторы признают приготовление  и покушение самостоятельными стадиями совершения умышленного преступления и при раскрытии их содержания используют положения закона (ст. 30 УК РФ).

     В учебной литературе высказывается  мнение, что приготовление к совершению преступления и покушение на него охватываются понятием предварительной  преступной деятельности. Некоторые  ученые признают условность этого обобщающего  термина³⁰.

     По  моему мнению , если рассматривать приготовление и покушение в рамках уголовно-правового института, то применение термина «предварительная преступная деятельность» не кажется обоснованным. Закон фиксирует тот этап совершения преступления, на котором преступная деятельность прервана по обстоятельствам, не зависящим от виновного, и криминализирует его. Иными словами, ст. 30 УК РФ содержит дефиниции, отражающие явление объективной действительности — процесс совершения преступления, который протекает во времени и пространстве.

     Как представляется, говорить о предварительной преступной деятельности можно лишь применительно к характеристике процесса совершения преступления, т. е. к описанию стадий в первом значении этого понятия. Каждый этап этого процесса (каждая стадия) предваряет наступление следующего, являясь в большинстве случаев его главной и необходимой причиной. Возникновение умысла предшествует его обнаружению, обе стадии предваряют приготовительные действия (если они необходимы), приготовительные действия влекут за собой покушение, т. е. действия, непосредственно направленные на объект, которые, в свою очередь, обеспечивают преступный результат в виде полного выполнения всех действий либо наступления общественно опасных последствий.

     В ст. 30 УК РФ данная тенденция не отражена, так как за приготовлением к совершению преступления ничего не следует, а покушение  на совершение преступления не влечет за собой оконченное преступление. Поэтому автор согласна с профессором А. П. Козловым в том, что понятие «предварительная преступная деятельность» не имеет никакого отношения к неоконченному преступлению и должно рассматриваться при подробной характеристике стадий совершения оконченного преступления.

     По  моему мнению, следует также обратить внимание на недостаточную точность определения содержания понятия «предварительная преступная деятельность». Представляется, что таковой следует считать только приготовление. Именно оно предваряет совершение преступления, а покушение есть уже его исполнение. Но внутри этого процесса можно (в некоторых случаях) проследить несколько этапов (стадий) и подэтапов, например при совершении хищения в форме кражи. Закон (примечание 1 к ст. 158 УК РФ) детально отражает этапы и подэтапы совершения этого преступления:

     1) противоправное безвозмездное изъятие  с корыстной целью чужого имущества  и обращение этого имущества  в свою пользу или в пользу  других лиц — это характеристика  стадии покушения, которая, как видно, включает два подэтапа (оконченное и неоконченное покушение);

     2) причинение материального ущерба  собственнику или иному владельцу  имущества — характеристика стадии  оконченного преступления.

Оба описания образуют понятие кражи. Все другие действия, выходящие за рамки законодательного определения преступления, но обязательно предшествующие совершению кражи и создающие условия для ее исполнения, могут считаться предварительной преступной деятельностью.