Понятия и условия крайней необходимости

     В отличие от необходимой обороны  задержание, с точки зрения уголовного закона, осуществляется только в отношении  лица, совершившего преступление. Если известно, что общественно опасное  деяние совершено душевно больным, который может быть признан невменяемым, или лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности, причинение вреда при задержании, по смыслу закона, должно выходить за рамки статьи 36 УК РБ. Если же задерживающий не осведомлен о душевном состоянии и возрасте задерживаемого и эти обстоятельства для него не очевидны, такое заблуждение следует считать извинительным. Заметим, что закон применяет формулировку задержание «лица, совершившего преступление», а не задержание преступника. Преступником лицо может быть названо только по судебному приговору, его вину в совершении преступления еще требуется доказать в установленном законом порядке. Однако объективные признаки преступления должны быть налицо [2].

     Нельзя  исключить случаи, когда задержание может перерасти в состояние  необходимой обороны, то есть когда  задерживаемый совершает общественно  опасное посягательство в отношении  задерживающих или иных лиц (например, при активном сопротивлении).

     Весьма  специфично закон определяет пределы  причиняемого при задержании вреда. Они как бы синтезированы из институтов необходимой обороны и крайней  необходимости. Допустимый вред, с одной  стороны, определяется характером и  степенью общественной опасности содеянного, без требования меньшего вреда. Как  и при самозащите, это предполагает даже определенное превосходство наносимого вреда над тем, который причинен задерживаемым. С другой стороны, размер вреда поставлен в зависимость  от обстоятельств задержания и определяется соображениями целесообразности, с  тем чтобы явно чрезмерный вред не был причинен без очевидной необходимости.

     Несмотря  на названные отличия в условиях правомерности, к задержанию применимы  сходные с необходимой обороной и крайней необходимостью правила, хотя и они имеют определенную специфику.

     Так, признак наличности состоит в  том, что лицо уже совершило преступление, но еще не передано органам власти и не пресечена возможность совершения им новых преступлений. Отсюда своевременным  можно признать задержание лица, подлежащего  уголовной ответственности и  скрывающегося от следствия и  суда. Если преступление еще только замышляется, но реальных мер, направленных на достижение преступного результата не принято, то задержание следует считать  преждевременным.

     (Пресечение  преступного деяния, понятно, подчиняется  правилам необходимой обороны.) Когда,  наоборот, основания для задержания  отпали (лицо задержано, явилось  с повинной или обнаружило  готовность добровольно сдаться  властям), причинение вреда должно  расцениваться как запоздалое  задержание. При определении правовых  последствий преждевременного или  запоздалого задержания могут  быть приняты во внимание правила,  описанные в предыдущих разделах.

     Наличность  оснований для задержания должна сочетаться с их действительностью. Последнее, как представляется, следует  рассматривать в четырех аспектах: а) факт совершения преступления, б) причастность к нему данного лица, которое в) подлежит уголовной ответственности  и г) пытается неправомерно избежать ее. Ошибка по поводу хотя бы одного из этих слагаемых предполагает мнимость задержания со всеми вытекающими  отсюда последствиями.

     Специальная ответственность за нарушение правил задержания законом не предусмотрена, в таких случаях деяние должно быть квалифицировано по статье УК, устанавливающей ответственность  за фактически совершенное преступление. Но данное обстоятельство названо в  УК РБ в качестве смягчающего наказание (то же самое касается действий в нарушение условий правомерности необходимой обороны, крайней необходимости, обоснованного риска, исполнения приказа или распоряжения). Напомним также, что понятием превышения необходимых для задержания мер охватываются только умышленные действия.

     Как видим, рассмотрение дела о задержании лица, совершившего преступление, может  представлять значительную сложность  на практике. Это, прежде всего, относится  к отграничению задержания от состояний  необходимой обороны и крайней  необходимости. Немало трудностей лежит  и на пути определения правомерности  задержания, особенно пределов допустимого  вреда, признака действительности мест при доказывании будут занимать психологические и физиологические характеристики задерживающего. Они станут актуальными при определении оснований для задержания, того, насколько адекватно задерживающим оценена личность совершившего преступление, характер и степень общественной опасности содеянного, обстановка задержания, необходимость причинения и размер вреда.

     В УК наряду с задержанием лица, совершившего преступление, предусмотрены еще три ранее не регламентированных обстоятельства, исключающих преступность деяния: физическое или психическое

     принуждение, обоснованный риск и исполнение приказа  или распоряжения.

     Учитывая  их новизну и недостаточную изученность, а также известное сходство с  рассмотренными выше состояниями, ограничимся  лишь кратким комментарием к уголовному закону.

     Причинение  вреда под принуждением (физическим или психическим) регулируется статьей  185 УК РБ:

     Статья  185. Принуждение лица к выполнению или невыполнению какого-либо действия, совершенное под угрозой применения насилия к нему или его близким, уничтожения или повреждения их имущества, распространения клеветнических или оглашения иных сведений, которые они желают сохранить в тайне, либо под угрозой ущемления прав, свобод и законных интересов этих лиц, при отсутствии признаков более тяжкого преступления – наказывается общественными работами, или штрафом, или исправительными работами на срок до двух лет, или арестом на срок до шести месяцев, или ограничением свободы на срок до двух лет.

     Применительно к этому обстоятельству специфическую  трудность может составить определение  способности руководить своими действиями (бездействием) со стороны лица, к  которому применено физическое принуждение [2].

     Физическое  принуждение, как представляется, может  быть выражено только в виде насилия, тогда как психическое принуждение  заключается в угрозах, в том  числе в отношении родственников  или близких людей, шантаже, отказе выполнить те или иные действия, имеющие жизненно важное значение, высказывании намерения выполнить  общеопасные действия (например, захват заложников, террористический акт, применение средств массового поражения, акт вандализма) и т.д.

     Возможность скрыться, обратиться за помощью или  самостоятельно противостоять физическому  принуждению без особого вреда  себе, свидетельствует о том что лицо могло руководить своими действиями (бездействием). Это исключает безусловную правомерность причинения вреда. При таких условиях, а также при психическом принуждении вступают в действие правила крайней необходимости, а именно, требования о неизбежности причинения вреда и о меньшем вреде.

     Непреодолимое принуждение, подавляющее волю человека, чаще всего превращает его в орудие преступления, что закономерно устраняет  общественную опасность и противоправность причинения им вреда. Если же у лица. имеется выбор и оно сознательно причиняет меньший вред во имя

сохранения  более высоких ценностей, то такое поведение может быть не только правомерным, но и общественно полезным (например, причинение имущественного ущерба под угрозой гибели людей, повреждения памятника культуры и т. д.)

     Принципиальное  отличие принуждения от состояния  крайней необходимости состоит  в характере, источнике и направленности угрожающей опасности. В первом случае она заключается в целенаправленном физическом или психическом воздействии, может исходить только от физических лиц и применяется в отношении  данного лица. Опасность при крайней  необходимости носит спонтанный по отношению к данному лицу (нередко  стихийный) характер и угрожает, так  сказать, безадресно. Однако правила  устранения угрозы, как видим, во многом сходны. Само собой разумеется, что  вредоносное действие (бездействие) под принуждением должно быть направлено на третьих лиц; причинение вреда  лицу (лицам), от которых исходит  угроза, подчиняется правилам необходимой  обороны.

     В отличие от необходимой обороны, крайней необходимости и задержания лица, совершившего преступление, иные виды правомерного причинения вреда, в  том числе под принуждением, могут  выражаться в форме не только действия, но и бездействия.

     Специальные условия правомерности предусмотрены  для причинения вреда при обоснованном риске. Вот, что говорит об этом Уголовный  кодекс Республики Беларусь.

     «Статья 39. Обоснованный риск

     1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым настоящим Кодексом интересам при обоснованном риске для достижения общественно полезной цели.

     2. Риск признается обоснованным, если совершенное деяние соответствует современным научно-техническим знаниям и опыту, а поставленная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями и лицо, допустившее риск, предприняло все возможные меры для предотвращения вреда правоохраняемым интересам.

     3. Риск не признается обоснованным, если он заведомо был сопряжен с угрозой экологической катастрофы, общественного бедствия, наступления смерти или причинения тяжкого телесного повреждения лицу, не выразившему согласия на то, чтобы его жизнь или здоровье были поставлены в опасность. 

     Из  приведенной статьи закона видно, что  действия в данном состоянии направлены не на устранение прямого вреда, а  на достижение позитивного эффекта, то есть на изменение сложившейся  обстановки, «вредной», рутинной по отношению  к предполагаемому прогрессу. Угроза причинения опасных последствий  исходит от самого лица, взявшего на себя ответственность за достижение общественно полезного результата, но в нарушение уголовно-правового  запрета. Отсюда естественны и предъявляемые  законом требования, нарушение которых  не может служить оправданием  для причинения вреда:

     - общественно полезная цель, которая  при выполнении других условий  делает общественно полезным  и само деяние;

     - невозможность достижения этой  цели без риска причинения  вреда;

     - принятие максимально возможных,  исчерпывающих мер, направленных  на недоумение обусловленного  риском вреда. Важнейшей особенностью, отличающей данное обстоятельство, является отсутствие умысла на  причинение фактического вреда  в результате действия (бездействия)  лица, допустившего риск. Представляется, что понятие «риск» – к тому  же в сопровождении с прилагательным «обоснованный» – исключает не только прямой, но и косвенный умысел. Наличие косвенного умысла указывает на беспечность субъекта, авантюрный характер действий и не имеет ничего общего с рассматриваемым правовым состоянием. В этой связи ответственность за неправомерное причинение вреда со ссылкой на обоснованный (а точнее – необоснованный) риск должна наступать как за неосторожное преступление;

     - категорическая недопустимость  деяния, которое заведомо может  повлечь наступление тяжких последствий,  таких как гибель многих людей,  экологическую катастрофу или  общественное бедствие. В целом  же, логично, что размер вероятного  вреда, обосновывающего риск, должен  быть предельно низким в сравнении  с разницей между status qvo и ожидаемым результатом. Поэтому совершение деяния, содержащего формальный состав, во имя достижения экономического эффекта или иного социального блага, с нашей точки зрения, можно безусловно считать оправданными.

     Установить  практически обоснованность действий, связанных с риском, достаточно сложно. Для этого необходимо исследовать:

     – социальную значимость поставленной цели;

     – возможность добиться этой цели в  сложившейся ситуации без причинения вреда и при условиях, созданных  лицом, допустившим риск, а также  реальное достижение намеченной цели;

     – данные, относящиеся к профессиональным качествам лица, допустившего риск, его опыту;

     – наличие или отсутствие возможности  обратиться за помощью (консультацией) к специалистам;

     – размер возможного вреда, его соотношение  с результатом, ожидаемым от действий, обусловленных риском, и фактически причиненный вред.