Аффект может быть физиологическим  и патологическим. При физиологическом  аффекте возникшее состояние  сильного душевного волнения  представляет собой интенсивную  (резко напряженную) эмоцию, которая доминирует в сознании человека, снижает его контроль за своими поступками, характеризуется сужением сознания, определенным торможением интеллектуальной деятельности. Однако при этом не наступает глубокого помрачения сознания, сохраняется самообладание и поэтому физиологический аффект не исключает ответственности.

        В действующем УК РФ эмоциональное состояние лица учитывается законодателем в трех случаях: 1) убийство матерью новорожденного ребенка в психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости (ст. 106); 2) убийство, совершенное в состоянии аффекта, вызванного противоправным или аморальным поведением потерпевшего (ст. 107 УК РФ) и 3) причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта, вызванного противоправными или аморальными действиями виновного (ст. 113 УК РФ)²¹.

    Проиллюстрируем вышеизложенное на примере из судебной практики.

    М. признан виновным в убийстве, то есть умышленном причинении смерти другому  человеку.

    Согласно приговору 12 января 2006 года М. позвонил по телефону Т., пригласил выйти на улицу для разговора. Получив положительный ответ и договорившись о встрече, примерно в 20 часов 30 минут Макаров по адресу: г. Москва, ул. Амурская, д. 16, корп. 1 у подъезда 5 произвел не менее двух выстрелов дробью из ружья ИЖ-27 ЕМ N 012732446 в область задней и передней поверхностей груди Т., а затем третий выстрел в область головы. От указанных ранений Т. скончался на месте преступления. После этого, М. проследовал в гараж, расположенный вблизи дома 14 по ул. Амурской, где с целью лишения себя жизни (самоубийства) из того же оружия произвел не менее одного выстрела в область своей головы.

    Вывод суда о виновности М. в совершении преступления соответствует материалам дела и подтверждается доказательствами, исследованными в судебном заседании и приведенными в приговоре, достоверность и допустимость которых сомнений не вызывает.

    Суд правильно установил фактические  обстоятельства дела, однако дал им неверную юридическую оценку.

    Из  материалов дела усматривается, что  осужденный и потерпевший были знакомы  продолжительное время и дружили  семьями.

    Суд признал установленным, что мотивом  совершения преступления явились личные неприязненные отношения между  Т. и М., существовавшие на протяжении длительного времени.

    Согласно  показаниям осужденного М. в июне 2005 года между ним и его женой  произошла ссора из-за слухов о  том, что у него с женой Т. была интимная связь. Это послужило причиной того, что Макарова ушла жить к Т. Между ним и Т. происходили конфликты, доходящие до драк, так как он уговаривал жену вернуться, а Т. противодействовал этому. Трижды жена возвращалась домой, но вновь уходила к Т. Дети просили его вернуть мать. В сентябре Т. и Макарова сняли комнату напротив окон их квартиры, и он видел их отношения между собой. Он воспринимал это как его унижение с их стороны. Ему было очень обидно. О сложившейся ситуации знал весь район. Над ним то насмехались, то жалели. 12 января 2006 года он взял машину жены. По дороге между ними произошла ссора, во время которой произошло ДТП. Макарова стала его винить в аварии. Вечером он встретил Т. и Макарову, подошел к ним, чтобы сообщить жене о договоренности по поводу ремонта машины. Т. стал его оскорблять и ругаться матом из-за того, что он, якобы, вмешивается в их отношения с Макаровой. В 20 часов 30 минут он позвонил жене и хотел обсудить произошедший между ними конфликт. Трубку вырвал Т. и велел выйти на улицу, чтобы расставить все точки над "i". Жена просила его, чтобы все прошло нормально. Затем он оделся и дальнейшие события не помнит (л.д. 51 - 54, 251 - 253).

    Из  показаний свидетеля Макаровой  усматривается, что из-за слухов об измене мужа, она ушла жить к Т. Она  всегда возвращалась домой, когда ругалась с Т. М. неоднократно поджидал ее в  разных местах и просил вернуться. Дети тоже хотели вернуть ее в семью. Вечером 12 января 2006 года между потерпевшим и М. произошла словесная перебранка из-за просьбы последнего, чтобы Макарова вернулась домой. Когда позднее М. позвонил ей по телефону, Трубицын вырвал из ее рук трубку и начал что-то кричать, после чего вышел на улицу, откуда она услышала несколько выстрелов (л.д. 254 - 256).

    Свидетели Макаровы Д.А. и М.А., дети осужденного, подтвердили, что отец сильно ревновал мать к другим мужчинам. Кроме того, Макаров М.А. пояснил, что отец очень переживал разлад в семье и не желал его (л.д. 84 - 87, 88 - 91).

    Согласно  повторной стационарной судебной комплексной  психолого-психиатрической экспертизы М. к моменту совершения противоправных действий у него сложилась длительная психотравмирующая ситуация, обусловленная сначала "клеветой" со стороны Трубицыной Г.В. о его измене жене, а затем последовавшим уходом жены к Т. Уход жены тяжело переживался М. ("находился в тяжелом душевном состоянии, дети просили уговорить мать вернуться домой, однако она не возвращалась" л.д. 53), поскольку затрагивал для него значимые ценности - сохранение семьи, доверительных отношений с женой. Он был фиксирован на данной ситуации, окружающие, оценки которых были для него значимыми, были хорошо информированы о его проблемах, вмешивались в его глубоко личные отношения, ожидали активных, а, возможно, и агрессивных действий с его стороны. Последовавшее за этим снятие квартиры Т. и Макаровой напротив дома, где проживал М., способствовало дальнейшему росту эмоционального напряжения у М.

    Состояние М. усугублялось демонстрацией Т. близких  отношений с Макаровой ("старался ее обнять, поцеловать в моем присутствии"). В этот период М. делал попытки  конструктивно решить сложившуюся ситуацию, уговорить бывшую жену вернуться домой ("жена три раза возвращалась домой, потом уходила"). Неудачи приводили к дальнейшему росту эмоционального напряжения с переживанием чувства обиды, возмущения, боли, сопровождавшихся бессонницей, сниженным фоном настроения, трудностями осуществления привычной профессиональной деятельности. 12 января 2006 года М. предпринял еще одну попытку вернуть жену домой, которая не привела к успеху и однозначному решению жены. Небольшая авария с машиной жены, последовавшая за этим встреча с Т. и бывшей женой, словесная перепалка между мужчинами способствовали интенсивному росту эмоционального напряжения ("поднялся домой, они никогда не зашторивали окна, видел, они ругались, позвонил... я ей объяснил насчет ремонта машины. Т. выхватил трубку, кричал матом, угрожал. После всех высказываний в голове помутилось"), отмечались трудности оценки ситуации, острое переживание чувства обиды, злости.

    На  фоне этого информация от жены "он разъяренный, будь аккуратней" привела к резкому росту эмоционального возбуждения, отреагированию его в агрессивных действиях (неоднократные выстрелы с перезарядкой оружия на высоте эмоционального возбуждения являются автоматизированными действиями охотника, бывшего участника боевых действий и не могут рассматриваться в данном конкретном случае как переключения с одного вида деятельности на другой), что сопровождалось суженностью сознания, нарушением прогностических, критических возможностей, частичной амнезией случившегося. Затем отмечалась стадия психической и физической астении ("Он тихим, спокойным голосом сказал, что убил дядю Сережу" - показания сына Дениса л.д. 85) с последующим острым переживанием чувства вины, раскаяния, отреагированием их в суицидальных действиях.

    При таких обстоятельствах в заключении сделан вывод о том, что в момент совершения инкриминируемого М. деяния он находился в состоянии физиологического аффекта с характерной трехфазной динамикой протекания эмоциональных реакций: длительным накоплением эмоционального напряжения с последующей его разрядкой по типу "последней капли" во внезапных взрывного характера агрессивных действиях с суженностью сознания, нарушения прогностических, критических способностей и запамятованием событий на высоте аффекта, последующей психической астенией с острым переживанием чувства раскаяния и суицидальными действиями как реакция на содеянное (л.д. 232 - 239).

    Анализируя  исследованные доказательства по делу, суд не усмотрел в поведении М. аффекта.

    Между тем, такой вывод суда противоречит как приведенным показаниям, так и заключению комплексной психолого-психиатрической экспертизы, в чью компетенцию входит решение вопроса о том, совершено ли деяние в состоянии физиологического или патологического аффекта.

    Давая юридическую оценку действиям осужденного по ч. 1 ст. 105 УК РФ суд сослался на наличие у М. умысла на убийство Т., на отсутствие со стороны Т. противоправных действий и аморального поведения, на расторжение брака между Макаровыми.

    Действительно брак между Макаровыми расторгнут в 1997 году, но вызвано это было не намерением прекратить брачные отношения между супругами, а их совместным желанием улучшить свои жилищные условия. Семья сохранялась до июня 2005 года, когда Макарова ушла к Т. (л.д. 52, 254). что и послужило поводом к возникновению личных неприязненных отношений между Т. и М.

    Что касается поведения потерпевшего, то судом установлены аморальные действия Т., противоречащие нормам морали поступки.

    По  заключению экспертизы между высказываниями и действиями Т. и Макаровой и последующим возникновением эмоционального напряжения (а также физиологического аффекта) у М. существует причинно-следственная связь.

    Установленные судом мотивы, обстоятельства совершения преступления, психологическое состояние  М. непосредственно в момент совершения преступления, позволяют сделать вывод о совершении им убийства Т. в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим аморальным поведением потерпевшего, а поэтому его действия подлежат переквалификации на ч. 1 ст. 107 УК РФ.

    Назначая  наказание, президиум учитывает  характер и степень общественной опасности содеянного и все данные о личности виновного, на которые  в соответствии со ст. 60 УК РФ сослался суд при постановлении приговора.

    На  основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 407, 408 УПК РФ, президиум постановил:  Приговор Преображенского районного  суда г. Москвы от 12 декабря 2006 года и  кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 12 марта 2007 года в отношении М. изменить: переквалифицировать его действия с ч. 1 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 107 УК РФ и назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком на 2 года 6 месяцев в колонии-поселении²².

Глава 2. Особенности субъективной стороны некоторых видов  преступлений

2.1. Субъективная сторона кражи 

      Субъективная  сторона кражи предполагает установление двух обязательных признаков: 1) умышленной формы вины в виде прямого умысла; 2) корыстной цели.

      Прямой  умысел при совершении кражи заключается  в том, что виновный осознает общественную опасность своих тайных действий по противоправному и безвозмездному изъятию и обращению чужого имущества  в свою пользу или пользу других лиц, предвидит возможность или неизбежность наступления последствий в виде причинения таким образом прямого ущерба собственнику либо иному владельцу похищаемого имущества и желает их наступления.

      Корыстная цель, то есть желание виновного  получить материальную выгоду незаконным путем, выражается в стремлении обладать фактической возможностью незаконно владеть, пользоваться и распоряжаться чужим имуществом как своим собственным, то есть лично потребить или использовать его другим способом, продать, подарить, передать иным лицам взаймы, в качестве оплаты долга либо оказанных услуг и т.д. Тайное незаконное изъятие и обращение чужого имущества в свою пользу либо пользу других лиц, осуществленное без корыстной цели, не может квалифицироваться как кража, но способно влечь уголовную ответственность за уничтожение или повреждение чужого имущества, самоуправство, угон транспортных средств.

        В содержание субъективной стороны  кражи входят  мотив и цель. Правда в законодательном определении  кражи мотив и цель не упоминается.  Однако в юридической литературе о цели, мотивах кражи высказывают свои суждения различные авторы. Так, В.И. Санталов  указывает, что кража имущества совершается «с корыстной целью, т.е. с целью получения материальной выгоды, пользы, с целью обращения с ним как со своей собственностью».²³

        Следовательно, цель кражи - стремление  распорядиться имуществом собственника  как со своим собственным.

        В определении мотива кражи,  под которым понимается побуждение, которым руководствовался вор,  также нет разногласий. П.С.  Матышевский и Б.А. Викторов, например, отмечают, что кража совершается по корыстным мотивам : желание незаконного обогащения.²⁴

        Цель кражи, как и ее мотивы, именуются корыстными многими  авторами.²⁵ Это не случайно, так как корыстными являются не только мотивы, но и цель кражи, вообще хищения.