Национальный характер русских и французов

    С другой стороны, по мнению историка и  философа Л.П.Карсавина, также отмечавшего, что существенным моментом русского духа является религиозность, у русского православия есть серьезный недостаток – его пассивность, бездейственность. «Уверенность в будущем обожении обеспложивает настоящее». «Если же русский усомнится в абсолютном идеале, то он может дойти до крайнего скотоподобия или равнодушия ко всему». Солженицын приводит в своей книге высказывание Чехова: «Природа вложила в русского человека необыкновенную способность веровать, испытующий ум и дар мыслительства, но все это разбивается в прах о беспечность, лень и мечтательное легкомыслие». Как отмечает сам Солженицын, «равномерной методичности, настойчивости, внутренней дисциплины – болезненнее всего не хватает русскому характеру, это, может быть, главный наш порок».⁵

    Наряду  с этим Н.Лосский считает, что  русская «обломовщина» во многих случаях есть оборотная сторона высоких свойств русского человека – стремления к полному совершенству и чуткости к недостаткам нашей действительности. Часто это свойство проявляется в небрежности, неточности, неряшливости, прежде всего, в работе (делать ее «кое-как»).

    В ряду недостатков русского характера, являющихся обратной стороной его достоинств А.Солженицын перечисляет: известное  русское долготерпение, поддержанное телесной и духовной выносливостью; неразвитое правосознание, заменяемое тягой к живой справедливости («хоть бы все законы пропали, лишь бы люди правдой жили»); вековое отчуждение нашего народа от политики и от общественной деятельности; отсутствие стремления к власти: русский человек сторонился власти и презирал ее как источник неизбежной нечистоты, соблазнов и грехов; в противоречие тому – жажда сильных и праведных действий правителя, жажда чуда; отсюда – наша губительно малая способность к объединению сил, к самоорганизации. «Так создается беспомощность и покорность судьбе, превосходящая все границы – вызывающая изумление и презрение всего мира. Не разобравшись в сложной духовной структуре – из чего это проистекло, как жило, живет и к чему нас еще выведет – бранят нас извечными рабами, это сегодня модно, повсемирно».⁶

    Итак, мы видим, что русские писатели и философы, анализируя черты русского характера, вытекающие из основы русской культуры – Православия, отмечают их двойственность и противоречивость: с одной стороны, высота, духовность, тяга к справедливости, а с другой – лень, бездеятельность, безответственность.

    Н.О. Лосский в своей книге "Характер русского народа" начинает исследование с такой черты русского характера, как религиозность. "Основная, наиболее глубокая черта характера русского народа есть его религиозность, и  связанное с нею искание абсолютного добра.., которое осуществимо лишь в Царстве Божием, – пишет он. – Совершенное добро без всякой примеси зла и несовершенств существует в Царстве Божием потому, что оно состоит из личностей, вполне осуществляющих в своем поведении две заповеди Иисуса Христа: любить Бога больше себя, и ближнего, как себя. Члены Царства Божия совершенно свободны от эгоизма и потому они творят лишь абсолютные ценности, – нравственное добро, красоту, познание истины, блага неделимые и неистребимые, служащие всему миру".⁷

    Лосский ставит акцент на слове "искание" абсолютного добра, тем самым он не абсолютизирует свойства русского народа, а стремится обозначить его духовные устремления. Поэтому в истории России, благодаря влиянию великих святых подвижников, идеалом народа стала не могучая, не богатая, а "Святая Русь". Лосский приводит проницательное замечание И.В. Киреевского, что по сравнению с деловым, почти театральным поведением европейцев, удивляет смирение, спокойствие, сдержанность, достоинство и внутренняя гармония людей, выросших в традициях русской православной церкви. Даже многие поколения русских атеистов, вместо христианской религиозности, проявляли формальную религиозность, фанатичное стремление осуществить на земле своего рода царство божие без Бога, на основе научного знания и всеобщего равенства. "Считая основным свойством русского народа христианскую религиозность и связанное с нею искание абсолютного добра, – писал Лосский, – я буду в следующих главах пытаться объяснить некоторые другие свойства русских людей связью с этою существенною чертою их характера".⁸

    К.Касьянова  в своем исследовании «О русском  национальном характере», выполненное  в 70-х годах и опубликованное 20 лет спустя, отмечает, что в советскую богоборческую эпоху многие замечательные качества русского народа не были утрачены, а сама культура еще существовала как единая система. В этой книге автор приводит результаты сравнительного психологического исследования русских и американцев по одному из личностных тестов. К.Касьянова иллюстрирует наиболее явные отличия между русскими и американцами и выдвигает стройную концепцию узловых моментов русского национального менталитета. Особое внимание уделяется анализу так называемых "социальных архетипов", которые бессознательно определяют мотивы поведения в типичных для нашей культуры социальных ситуациях.

    Ведя  разговор о жертвенности, Касьянова  выдвигает интересную идею о том, что социальный организм русской  культуры реагирует на жертвенность личности ради сохранения ценностей  культуры каким-то особым образом, так, что личные дела этого человека чудесным образом устраиваются.

    Основной  тезис этого исследования – в том, что России в наше время как никогда важно осознать и осмыслить свои культурные или социальные архетипы, лежащие в основе национальной психологии с тем, чтобы не отвергать их и не воевать с ними, а разумно и бережно "встроить" в бурно идущий процесс общественного развития, а, может быть, в критические моменты и выверять по ним этот процесс.⁹ 

    Русский национальный характер глазами иностранцев

    О русском национальном характере оставили много заметок иностранные путешественники, купцы, писатели и просто наблюдатели. Многие из них дышат любовью как, например, записки англичанина С.Грэхема, писавшего «Я люблю Россию. Она для меня в некотором смысле есть нечто большее, чем моя родная страна. Иногда мне кажется, что я счастливый принц, нашедший Спящую Красавицу». Другие – исполнены ненависти как, например, книга немца Виктора Гена «De moribus Ruthenorum», в которой он пишет, что русские – народ без совести, чести, самодеятельности; лирика Пушкина – подражание, без души и чувства; русские не способны охватывать целое, и в практической жизни, и в художественном творчестве; их литература бездарна. Есть любовь и ненависть, нет одного – равнодушия. Это свидетельствует о том, что феномен русского национального характера во всей его сложности и противоречивости всегда притягивал к себе внимание тех, кто с ним соприкасался. Изучали его и профессиональные ученые: культурные антропологи и психологи. Вкратце остановимся на некоторых результатах их исследований.

    Русский национальный характер занял свое место  в фокусе исследований зарубежных антропологов сразу после Второй мировой войны.

    Д.Горер  считал, что русским свойственна  традиция туго пеленать младенцев с  ранних месяцев их жизни. Это, по его мнению, приводит к тому, что они растут сильными и сдержанными, в противном случае они легко могли бы себя поранить. На короткое время их освобождают от пеленок, моют и активно с ними играют. Д.Горер образно связал эту альтернативу между длительным периодом неподвижности и коротким периодом мускульной активности и интенсивного социального взаимодействия с определенными аспектами русского национального характера и внешней политики России. Многие русские, по его мнению, испытывают сильные душевные порывы и короткие всплески социальной активности в промежутках долгих периодов депрессии и "самокопания". Эта же тенденция, по его мнению, характеризует и политическую жизнь общества: длительные периоды покорности сильным внешним авторитетам перемежаются яркими периодами интенсивной революционной деятельности.

    Конечно, было много исследований русского национального  характера, выходящих за рамки так  называемого "пеленочного" комплекса. Результаты клинических интервью и  психологического тестирования привели к созданию "модальной личности" великоросса. По мнению американских антропологов, это "теплая, человечная, очень зависимая, стремящаяся к социальному присоединению, эмоционально нестабильная, сильная, но недисциплинированная личность, нуждающаяся в подчинении властному авторитету". Поскольку правящая в ту пору Коммунистическая партия насаждала абсолютно другой идеальный тип личности, этот внутренний конфликт привел к драме русского национального характера, в которой малочисленная национальная элита пыталась заставить большинство народа усвоить образ, совершенно противоположный традиционному русскому характеру.

    Вот как выглядит это противопоставление в "Русской драме национального  характера" К.Клакхона:

    Об  эволюции русского характера после 1917 года писал и Солженицын: «Селективным противоотбором, избирательным уничтожением всего яркого, отметного, что выше уровнем, - большевики планомерно меняли русский характер, издергали его, искрутили».¹⁰ Среди вновь приобретенных черт писатель отмечает такие: скрытность, недоверчивость, круговое равнодушие к людским гибелям рядом, неизбежность лгать и притворяться, если хочешь существовать, неблагодарность, жестокость, всепробивность до крайнего нахальства. Как сказал Борис Лавренев «Большевики перекипятили русскую кровь на огне».

    Не так давно в России была опубликована книга Д. Ланкур-Лаферьера «Рабская душа России», в которой автор пишет: «Я готов аргументировать утверждение, что традиционное смирение и саморазрушение, конституирующее рабский менталитет русских, является формой мазохизма. Сказать, что русская душа – рабская, - значит сказать, что русские имеют склонность к нанесению вреда самим себе, к разрушению и унижению себя, принесению бессмысленных жертв, то есть к такому поведению, которое на Западе характеризуется как мазохизм в клиническом смысле этого слова». Молодой американский исследователь утверждает, что русская культура – это культура нравственного мазохизма, в центре которого находится личность, которая действует – сознательно или бессознательно – против своих собственных интересов.

    Вот оно, главное определение «патологии» русского характера, с точки зрения западного менталитета, действие в ущерб собственным интересам. И еще, «бессмысленная жертвенность». В этом корневое несходство и корневое непонимание Западом русской культуры и менталитета. При этом исследователь чувствует непонятную красоту этого «нравственного мазохизма». «Лично я считаю так: пусть русские остаются такими, какие они есть… Сам я считаю, что мазохизм является неотъемлемой частью привлекательности и красоты русской культуры. Кем бы были Татьяна Ларина, Дмитрий Карамазов или Анна Каренина без их мазохизма? «Излечить» их от мазохизма – значило бы отнять у них значительную часть эстетической привлекательности».

    В начале 90-х годов ХХ века профессор  психологии Иерусалимского университета С.Шварц предложил метод измерения  базовых ценностей культуры, который  позволяет сравнивать между собой  целые страны и культурные ареалы. Шварц с коллегами выявил различные ценностные профили у Западноевропейского и Восточноевропейского культурных ареалов.

    В исследовании было выявлено, что такие ценности как консерватизм (поддержание социального порядка, уважение традиций, защита семьи, самодисциплина) и иерархия (ценность власти, авторитета или подчинения) были более важны в Восточной, чем в Западной Европе. С другой стороны, такие ценности как равноправие (равенство, социальная справедливость, свобода, ответственность, честность), мастерство (амбициозность, успех, смелость, компетентность), интеллектуальная автономия (любознательность, открытость ума, творчество) и аффективная автономия (стремление к наслаждению, разнообразной и интересной жизни) были значительно менее выражены у представителей стран Восточной Европы, чем у западноевропейцев.

    Авторы  объяснили найденную во всех восточноевропейских  стран общность ценностей сходством  адаптации людей к условиям жизни  в коммунистической социальной системе (необходимость конформизма, пристальное внимание к словам и поступкам, непредсказуемость правил и наказание за непослушание; доносительство, создающее атмосферу взаимного недоверия, подавление личной инициативы и свободы; отсутствие связи между результатами работы и вознаграждением за нее; патернализм, поощряющий пассивность и уклонение от личной моральной ответственности).

    Считается, что для поддержания демократии очень важны ценности равноправия и автономии, которые являются необходимым условием и моральной базой социальной ответственности. В связи с этим исследователи полагают, что ценностный профиль, выявленный у жителей стран Восточной Европы, плохо пригоден для развития демократии, поскольку ценности равноправия и автономии имеют сравнительно низкую значимость в этих странах. Ценностное основание для развития системы свободного предпринимательства также практически отсутствует: ценности автономии и мастерства не получили широкого принятия и одобрения, и в этом - корни нежелания брать личную ответственность, рисковать и напряженно работать в полную меру сил и талантов. Вместо этого, более предпочитаемыми являются ценности консерватизма и иерархии, являющиеся основой тенденции перекладывать заботу и ответственность в обеспечении своих потребностей на государство.