Идентичность

М. И. Лисина утверждает, что представление о себе берет начало в восприятии, в дальнейшем образ восприятия перерабатывается в памяти, обогащается элементами когнитивных процессов более высокого порядка — наглядным мышлением и даже чисто умозрительными схемами [180].

Структура “образа Я” состоит из ядра, содержащего знания о себе как субъекте, о личности, общую самооценку, и периферии, где накапливаются новые и свежие знания о себе, конкретные факты и

88

частные знания. Периферия преломляется через призму ядра и обрастает аффективными компонентами — это может вызывать искажения в “образе Я” и влиять на самооценку. “Образ Я” динамичен и постоянно развивается. Он меняется не в деталях, качественно весь образ преобразуется в целом.

Лисина выделяет два основных источника построения образа “я”: 1. опыт индивидуальной деятельности человека; 2. опыт общения с другими людьми. [180; 120—126].

Образ собственного Я — это общий знаменатель, опреде-ляющий фактор всех наших “историй болезни”, завершившихся как успехами, так и неудачами, считает М. Мольц.

“Весь секрет подлинной, то есть удовлетворяющей жизни сводится, по сути, к следующему условию: необходимо иметь адекватное и реалистическое представление о себе, с которым можно жить. Нужно проникнуться здоровым уважением к самому себе, найти образ собственного “Я”, который приемлем, которому можно доверять, которого не нужно стыдиться и который в состоянии без всякого стеснения творчески развивать, вместо того чтобы скрывать и маскировать. Образ собственного Я должен соответствовать реальностям, чтобы позволить функционировать в реальном мире. Образ собственного “Я” должен быть достаточно близкой копией подлинного “Я”. [205; 30—31].

Мольц М. пришел к этим выводам постепенно. “Начав исследования в данной области, я обнаруживал все больше и больше феноменов, подтвердивших тот факт, что образ собственного “Я”, психическая и духовная “картинка” самого себя, сложившаяся у человека, — ключ к его личным качествам и поведению“ [205; 19].

Такая трактовка термина “образ Я” близка широко употребляемому в зарубежной литературе понятию “Я-концепция”, обозначающему в наиболее распространенном его понимании “совокупность всех представлений индивида о себе”. [Р. Уайли, М. Розенберг — цит. по 300].

Однако надо отметить, что понятие “Я-концепции” далеко не однозначно трактуется западными психологами. Создатель теории “зеркального Я” Ч. Кули считает, что ориентиром для “Я-концепции” человека является “Я” другого. По его мнению, “Я-концепция” формируется в осуществляемом методом проб и ошибок процессе, в ходе которого усваиваются ценности, установки и роли.

Э. Эриксон рассматривает “Я-концепцию” через призму эгоидентичности и определяет ее не просто как сумму принятых ролей, но и как определенное сочетание идентификаций и возможностей индивида, как они воспринимаются им на основе опыта взаимодействия

89

с окружающим миром, а также как знание о том, как реагируют на него окружающие [368].

Представитель гуманистической психологии К. Роджерс считает, что “Я-концепция” — это сложная структурированная картина, существующая в сознании индивида и включающая как собственно “Я”, так и отношения, в которые оно может вступать, а также позитивные и негативные ценности, связанные с воспринимаемыми качествами и отношениями “Я” в прошлом, настоящем и будущем [271].

Из приведенных выше определений “Я-концепции” ясно, что каждый автор рассматривает ее содержание, структуру только в рамках собственной теории, не углубляясь в изучение “Я-концепции” как таковой. Поэтому для нашего исследования наиболее интересной явилась работа Р. Бернса [36]. Давая определение “Я-концепции”, Р. Бернс пишет:

“Я-концепция” определяет не просто то, что собой представляет индивид, но и то, что он о себе думает, как смотрит на свое деятельностное начало и возможности развития в будущем” [36; 30].

С точки зрения содержания, Р. Бернс рассматривает “Я-концепцию” как систему установок, направленных на себя, включающую три составляющих. Первую автор назвал когнитивной составляющей — это “Образ Я” — представление индивида о самом себе. С точки зрения Р. Бернса, описывая “образ Я”, мы пытаемся в словах выразить основные характеристики нашего привычного самовосприятия: ролевые, статусные, психологические. Такое описание является способом охарактеризовать неповторимость каждой личности через сочетание ее отдельных черт. Вторая составляющая “Я-концепции” связана с отношением к себе — это самооценка. Она отражает степень развития у индивида чувства самоуважения, ощущения собственной ценности и позитивного отношения ко всему тому, что входит в сферу собственного Я. Третья составляющая — поведенческая, она определяет потенциальные поведенческие реакции человека, т. е. те конкретные действия, которые могут быть вызваны “образом Я” и самооценкой.

Таким образом, в современной психологии под самосознанием понимают совокупность психических процессов, посредством которых человек осознает себя. В результате этого осознания человек получает ряд представлений о самом себе, целостная система всех этих представлений и является “Я-концепцией” личности.

Ключевым моментом в изучении генезиса самосознания является вопрос о факторах, влияющих на развитие самосознания человека. В. С. Мухина выделяет несколько таких факторов.

90

Во-первых, это отношения, складывающиеся между родителями и ребенком с первых дней его жизни. Особое влияние этого фактора на самосознание ребенка отмечают также в своих работах В. В. Столин [312], Р. Бернс [36], И. С. Кон [155].

Еще одним важным фактором, оказывающим влияние на развитие самосознания, В. С. Мухина считает место, где протекает жизнь человека: страна, в которой человек живет; природно-климатические особенности региона; в городе или в сельской местности живет человек — от всего этого будет зависеть степень и характер социального контроля, который испытывает человек; открытость и близость общения между людьми; реальные возможности самореализации человека.

Непосредственно связан с этим фактором и следующий — стиль и содержание культуры, к которой принадлежит человек. К этому фактору относятся этническая принадлежность человека, его отношение к религии; субкультуры, с которыми сталкивается человек в жизни; общество сверстников, которое с определенного возраста дает ребенку новые роли и критерии самооценок, усложняя его “образ Я”, как представителя различных социальных общностей.

Однако все указанные выше факторы оказывают стихийное, спорадическое влияние на становление “Образа Я”. Тогда как образование, призванное в соответствии с его новой гуманистической парадигмой целенаправленно создавать условия для развития личности, ее свободного и осознанного самоопределения и самореализации, не учитывается и не рассматривается как фактор, способный оказывать влияние на становление “Образа Я” личности.

Современные психологи отмечают, что в юности и молодости, периоде от 15—16 до 21—25 лет, под воздействием определенных внешних и внутренних факторов “образ Я” приобретает отчетливые, выпуклые формы и постепенно становится одним из главных компонентов психики, с которым человек не только соотносит свое поведение, но и через него репрезентирует свою идентичность. Шерман Р., Фредман Н. считают: “Люди имеют обыкновение создавать образы самих себя и действовать на их основе. Образы не только отражают какой-то прошлый опыт, но и сами формируют, строят будущее.” [361; 21].

Самосознание и “образ Я” становятся наиболее субъективно значимыми образованиями личности, которые детерминируют самоопределение, персонализацию и самоорганизацию человека в жизни, в общественной и трудовой деятельности.

91

1.4.3. Роль дискурса в становлении идентичности

Человек всегда выражает себя (говорит), то есть создает текст (хотя бы и потенциальный).

Подлинное обнаруживает себя в повседневности, неторопливо высказывая себя немой речью быта. Совместное бытование рождает существо, которое экспонирует себя в качестве события подлинного [82; 121].

Казанская А. В. выделяет роль речи в становлении идентичности через усвоение языковых средств.

“Идентичность “течет”, как река в русле, человеческая речь отражает в своих образах эту “текучесть” и придает ей “берега” в виде истори-чески сложившихся способов, приемов, средств удержания, сохранения, вмещения этого неостановимого движения.” [125; 83].

Ребенок овладевает понятием человеческой идентичности постепенно. Вначале он начинает отличать живые объекты от неживых и, соответственно, представлять себе их свойства. Вслед за этим он осваивает лексические и синтаксические описания различных объектов и их взаимодействий. Феномен понимания и правильного истолкования понятого относится ко всей совокупности человеческого опыта в целом: “...понимание повествовательных текстов есть одновременно понимание человеком самого себя” (Брудный А. А. 1998). Наконец, человек в большей или меньшей степени овладевает богатством стилистических нюансов для все более точной передачи своих мыслей и чувств по поводу этих объектов [125]. В самом грамматическом и стилистическом построении высказывания иногда как будто не учитываются основные и неотъемлемые качества, которые при любых условиях присущи человеческому существу: его уникальность и неповторимость, его активность в одних обстоятельствах и пассивность в других, независимость его интенций от интенций других людей и одновременная ограниченность результатов его действий условиями реальности [125; 69].

Психически здоровая зрелая личность осознает себя самой собою, то есть уникальным созданием с присущими ему неотъемлемыми качествами. Она должна уметь высказать, сформулировать себя, свой внутренний мир. Но когда нормальный человек говорит, что он “потерял себя”, то он все-таки точно знает, что именно означает “потерял себя”. Для того чтобы действительно потерять себя, нужно по меньшей мере сойти с ума. Действительно, некоторые душевные болезни связаны с потерей самоидентификации [193; 39].

92

Одной из функций коммуникативного поведения является установление социальной идентификации, для чего используются различные лингвистические стратегии. У. Пионтковски выделяет две главные лингвистические стратегии для позитивного отличия индивида от членов других групп и для повышения своей собственной идентификации — конвергенцию и дивергенцию.

Конвергенция определяется как стратегия, при которой люди приспосабливают друг к другу свое коммуникативное поведение.

Дивергенция — стратегия, при которой говорящий подчеркивает речевые различия между собой и другими. Конвергентные речевые акты редуцируют межличностные и межгрупповые различия, в то время как дивергентные акты их увеличивают [241; 73].

Внешнее отличение и внутреннее уподобление, по мнению Б. Ф. Поршнева, могут быть переданы посредством психологического внушения [246].

Внушение — специфика человека. Оно осуществляется только посредством речи, т. е. его механизмом является слово. Всякий говорящий внушает, хотя далеко не всякое словесное внушение приемлется как таковое, ибо в подавляющем большинстве случаев налицо и встречная психическая активность, т. е. критическое отношение к словам, сопоставление их с чем-то еще.

Главный фактор внушения — это авторитет внушающего в глазах внушаемого. Он складывается из двух сторон: уверенности в успехе своего воздействия и готовности внушаемого поддаться воздействию, т. е. его доверию.

От воспитателей и окружающих человек перенимает типовые схемы, стилизованные образцы или модели выражения эмоций, интонацию, тембр, интенсивность звучания речи (G. Dumas). Эмоции — регуляторы полной или неполной принадлежности индивида к своей среде, к этому “мы” [246; 159].

Человеческий поступок, как собственный, так и чужой, оценивается с позиции множества значимых других, которые в психоаналитической традиции обозначаются как “интроекты”, в теории личностных конструктов Дж. Келли — как ролевые позиции, в теории персонализации А. В. Петровского и В. А. Петровского — как идеальные другие, и действие осознается как поступок по меркам и эталонам ценного и должного этого множества ролевых позиций.

Образ отца и матери, с которыми в значительной степени может отождествляться человек, позиция обобщенного другого: “коллеги”, “товарища по учебе”, “толпы” и т. п., смутный образ “идеала”, образ “идеального Я” — все это пристрастные системы отсчета и оценки

93

поступка, “мировоззренческие миры”, облада-ющие каждый своей системой интерпретации. [233; 116].

Роль текста в становлении идентичности хорошо просматривается на примере рефлексивных жизнеописаний. Рефлексивное жизнеописание (“Как я стал тем, кто я есть”) позволяет рассмотреть генезис и развитие социальной идентичности, т. к. ретроспективная рефлексия социальной траектории фиксирует соотношение отчуждения от группы и идентичности с ней, социализации и индивидуализации, интериоризации и экстериоризации и т. д. [141].

Для рефлексивных жизнеописаний характерен особый способ речевых практик — они являются заинтересованными саморепрезентациями, благодаря которым получают оправдания требования признания незаменяемой эго-идентичности, проявляющей себя в сознательно устраиваемой жизни (Хабермас Ю., 1989).

В рефлексивном жизнеописании рассказчик презентует и объясняет, оправдывает себя vis-E-vis, пытаясь обосновать свою идентичность (понимаемую как смысл того, что есть рассказчик и чем он хочет быть) с помощью отношений интерсубъективного признания.