Штрафные санкции за нарушение условий договора

    Представляется, что ответственность как раз  и должна являться для нарушителя чем-то большим, нежели просто совершением действий, которые он и без того обязан был совершить как должник в силу существующего обязательства. Ответственность должна безвозвратно лишить должника части его собственности, т.е. носить характер имущественных потерь, которые, в свою очередь, должны соответствовать последствиям допущенного им нарушения и приводить к восстановлению имущественного положения кредитора. Гражданская ответственность обязательно должна обладать элементом наказания. В противном случае соответствующее нарушение останется в прямом смысле безнаказанным, что самым негативным образом отразится на стабильности имущественных отношений. А поскольку основной целью такого наказания будет компенсация лица, право которого оказалось нарушенным, компенсационная функция ответственности от этого никак не пострадает. Поэтому совершение обязанным лицом после допущенного с его стороны нарушения лишь тех действий, которые требуются от него по условиям обязательства, ответственностью не является независимо от того, совершил ли он их на основе государственного принуждения. Государственное принуждение - только один из способов непосредственной реализации мер ответственности. Сама же категория ответственности должна определяться существом обозначаемого ею правового отношения, а не тем, как государство может обеспечивать реализацию или защиту этого отношения. Существо гражданской ответственности, следуя изложенному, заключается в том, чтобы наказать должника путем восстановления за счет его имущества имущественного интереса кредитора, пострадавшего вследствие нарушения должником нормального хода обязательственного отношения.

    Критикуемое определение соответственно не учитывает  того, что должник может реализовать  меру ответственности добровольно, без какого-либо его принуждения  к этому.

    Уплату  неустойки С.Н. Братусь называл  трансформированной обязанностью. Но уплата неустойки есть "чистая" обязанность - обязанность нести невыгодные имущественные последствия, являющаяся следствием нарушения договорного обязательства.

    Относительно  двух последних определений можно сказать, что они фактически являются идентичными и более предпочтительны, чем предыдущие, как наиболее полно отражающие существо рассматриваемого вида ответственности.

    Большинством  писавших о гражданско-правовой ответственности  авторов признается, что она должна носить характер эквивалентного возмещения причиненного вреда или убытков, с одной стороны, и выражаться в каком-либо дополнительном бремени, отрицательных последствиях для нарушителя - с другой. Среди таких последствий могут быть выделены, если основываться на приведенных определениях: возложение на нарушителя новой (например, замена неисполненного обязательства обязанностью возмещения убытков) или дополнительной (например, обязанность возместить убытки и (или) уплатить неустойку при сохранении обязанности исполнить обязательство в натуре) обязанности, а также лишение нарушителя принадлежащего ему субъективного права (например, при конфискации имущества).

    Уплата  же неустойки подпадает как под  категорию "дополнительного бремени", так и под категорию "эквивалентных потерь", наступающих для должника вследствие допущенного им нарушения. Она, с одной стороны, помимо воли должника лишает его части имущества (ему приходится терпеть имущественные лишения, не связанные с надлежащим выполнением его договорных обязательств), а с другой - компенсирует кредитора. А этого вполне достаточно, чтобы de lege ferenda характеризовать неустойку не только как способ обеспечения исполнения обязательств, но и как меру гражданско-правовой ответственности.

    Основным  моментом de lege lata, говорящим в пользу неустойки как вида ответственности, является то, что основанием требования неустойки могут быть лишь те юридические  факты, которые являются основанием ответственности, о чем прямо  говорится в п. 2 ст. 330 ГК.

    Таким образом, приведенный выше обзор  определений гражданско-правовой ответственности  и их краткий анализ лишний раз  подтверждают тот факт, что неустойка  является ее полноправным видом.

    При таком выводе, естественно, возникает  вопрос о том, как все же соотносятся друг с другом обеспечительная сторона неустойки с той ее стороной, которая превращает ее в ответственность.

    Поскольку неустойка призвана лишь предупредить нарушение обязательства, воздействуя  на контрагента угрозой применения к нему неблагоприятных для него последствий, то как способ обеспечения исполнения обязательства неустойка действует до момента надлежащего исполнения последнего. Объяснить это можно тем, что гражданское право призвано регулировать "нормальные" имущественные отношения, составляющие предмет данной отрасли. Следовательно, неустойка, как и любой другой способ обеспечения исполнения обязательства, призвана обеспечивать также нормальное (или, иными словами, надлежащее) исполнение обязательства²¹. Как только обязательство нарушается, т.е. нормального (надлежащего) исполнения не последовало, неустойка переходит в новое свое качество - становится ответственностью²², выражающей собой один из способов защиты гражданских прав.

    Следовательно, тем определяющим критерием, который  в каждом конкретном случае определенно будет указывать на то, что представляет собой неустойка - способ обеспечения либо ответственность, является нарушение исполнения основного обязательства, определяющееся моментом, с которым закон или договор связывают возникновение права на взыскание неустойки.

    Изложенное  подтверждает существующее в науке  мнение о том, что неустойка является и способом обеспечения исполнения обязательств, и мерой ответственности  за его нарушение. Причем в первом качестве она будет действовать  лишь до момента, когда еще возможно надлежащее исполнение обязательства, а во втором - с момента его нарушения. Существовать же как вид ответственности неустойка может всегда, независимо от того, где и кем она установлена.

    Не  так давно на двойственный характер неустойки было обращено внимание Конституционного Суда РФ, который в своем Определении прямо указал на то, что "гражданское законодательство предусматривает неустойку в качестве способа обеспечения исполнения обязательств и меры имущественной ответственности за их неисполнение или ненадлежащее исполнение".

    2. Решение следующего вопроса непосредственным  образом связано с анализом  двух основных теорий, долгое  время доминировавших в отечественной  науке гражданского права, - оценочной  теории неустойки и штрафной теории неустойки. Своим появлением эти теории обязаны еще первым редакциям проекта российского Гражданского уложения, составители которых при формулировании норм о неустойке задавались вопросом о том, носит ли неустойка характер оценки будущих убытков или же она является наказанием за неисправность в исполнении обязательства.

    Сущность  первой теории заключается в том, что неустойка рассматривается  как заранее установленная законом  или договором оценка убытков, которые  могут наступить вследствие нарушения обеспечиваемого ею обязательства. Взгляд на неустойку как на оценку возможных в будущем убытков означал то, что в случае нарушения обеспечиваемого ею обязательства требовать и взыскания неустойки, и возмещения убытков было невозможно, поскольку совместить неустойку как эквивалент убытков со взысканием самих убытков означало допустить двойное вознаграждение за одни и те же убытки.

    Правило о неустойке, построенное на началах  оценочной теории, последовательно  выдерживалось во всех проектах Гражданского уложения в неизменном виде (этот подход к решению обозначенного вопроса в общем соответствовал тому, который в то время был выражен в основных законах иностранных государств с континентальной системой права). Гражданский кодекс 1922 г. (ст. 141), сохранив это правило в качестве общего, впервые законодательно закрепил возможность совместного требования неустойки и убытков. Такое совместное требование было возможно только в случаях, установленных законом или договором. Однако установлена была лишь сама возможность совмещения. Порядка совмещения предусмотрено не было. Появился же он только в Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г., ст. 36 которых закрепила существующие по сегодняшний день зачетную, исключительную, штрафную и альтернативную неустойки.

    Вторая  теория предлагает рассматривать неустойку  как штраф, как своего рода возмездие, "кару", которая призвана воздействовать на неисправного контрагента и стимулировать  реальное исполнение договора. В данном случае взысканием такой установленной interrorem (в устрашение) неустойки кредитор не лишается права требовать возмещения убытков, а также исполнения обеспеченных неустойкой условий договора.

    Соответственно  этим двум теориям разделились и  мнения отечественных цивилистов по поводу характера неустойки. Одни ученые придерживались двойственности характера неустойки, полагая, что она может быть либо оценочной, либо штрафной. Штрафная неустойка, по их мнению, могла иметь место лишь тогда, когда стороны или законодатель специально устанавливали ее в качестве наказания для того или иного случая. Другие же полностью отрицали наличие в неустойке какой-либо оценки будущих убытков.

    К сторонникам первой точки зрения можно отнести таких видных отечественных юристов, как М.Я. Пергамент, К.П. Победоносцев, К.А. Граве, И.Б. Новицкий, О.С. Иоффе. На протяжении практически всего 20-го столетия ее также придерживалось подавляющее большинство авторов соответствующих разделов в учебниках для юридических вузов .

    Говоря  о фикции обязательного наличия  убытков при любом нарушении обеспеченного неустойкой обязательства, В.К. Райхер справедливо указывает на то, что "без этой фикции оценочная теория не может объяснить взыскание неустойки при отсутствии убытков: ведь "соглашение об оценке убытков" должно отпасть, если доказано, что самих убытков нет налицо" . Обоснованность данного утверждения отчасти можно подкрепить следующими словами О.С. Иоффе. Он писал, что в случае, когда кредитор, пропустив срок исковой давности по требованию о взыскании неустойки, предъявляет требование о возмещении убытков, последние возмещаются только в части, превышающей такую задавленную неустойку. Данная особенность оценочной теории является ее слабой стороной. Подобное уравнивание неустойки с убытками ставит под вопрос существование первой как отдельного вида ответственности со своим набором характерных признаков, действительно превращая ее, как говорил О.С. Иоффе, во "вспомогательную меру", в своего рода составную часть убытков.

    Выделяемая  же В.К. Райхером фикция возможности  оценки будущих убытков на неопределенное время вперед представляется не вполне понятной, так как стороны при установлении неустойки исходят скорее из общей оценки интереса кредитора в исполнении обязательства, из стоимости обязательства, предполагаемой прибыли, нежели из возможного периода просрочки исполнения, являющегося лишь составной частью порядка расчета суммы неустойки и который так же трудно предвидеть заранее, как и размер самих убытков. Высказывание о неопределенности количества разнообразных и еще неизвестных ситуаций как неотъемлемом элементе данной фикции также может быть оспорено. Ведь единственной, по сути, "ситуацией", способной быть причиной, основанием установления неустойки, "оценки будущих убытков", является предполагаемое нарушение интереса кредитора в получении исполнения по договору (неисполнение, ненадлежащее исполнение и просрочка).

    Относительно  последней фикции (оценки убытков  органом государственной власти) , которая, как полагает В.К. Райхер²³, также является одним из оснований для отказа от применения оценочной теории, можно сказать, что с точки зрения существа и цели института неустойки абсолютно не важно, кем она будет установлена - законодателем или самими сторонами. Поэтому в отношении этой фикции сохраняется все сказанное выше в отношении договорной неустойки как оценки будущих убытков. Штрафной характер законной неустойки в современном праве, например, может проявляться в том, что она, являясь публичным элементом в системе норм гражданского права, не обладает известной "гибкостью" по сравнению с неустойкой договорной и не способна учитывать все особенности конкретных обязательственных отношений. Но данные слова можно отнести, пожалуй, лишь к общей характеристике неустойки.

    Несмотря  на выраженное нами выше согласие с  критикой В.К. Райхера в адрес основных положений оценочной теории неустойки, аналогичным образом нельзя полностью поддержать и отстаиваемую этим автором штрафную теорию неустойки.

    Следует отметить, что при включении в  договор условия о неустойке  определенная оценка возможных последствий нарушения обязательства все же имеет место. То, что точный размер убытков не может быть заранее предусмотрен сторонами, а его установление осложнено процедурой доказывания (как отмечалось, его зачастую очень трудно, а порой невозможно доказать и после нарушения), и является одной из причин, побуждающих стороны предварительно производить оценку, но не убытков, а интереса в исполнении обязательств каждой из них как кредитора. И, следовательно, целью введения в договор неустойки является не сама эта предварительная оценка возможных убытков, а стремление кредитора оградить себя от предполагаемых имущественных потерь в случае нарушения должником его интереса в получении исполнения, гарантировав себе определенный размер возмещения на случай ущемления этого интереса.

    Такая оценка интереса имеет место лишь в отношении кредитора. Что касается должника, то "раз должник сам  предоставил верителю право взыскать с него, в случае нарушения обязательства, неустойку, он должен подчиниться этому  как тогда, когда убытки ниже неустойки, так и тогда, когда убытков совсем причинено не было" Наличие убытков, а также их доказанный размер могут являться причиной лишь для уменьшения размера установленной неустойки, а не установления или неустановления неустойки вообще.