Действительно, в построении системы гражданско-правовых обязательств есть определенная логика; вопрос лишь в том, насколько она обязательна для договаривающихся сторон. В ст. 421 ГК РФ ("Свобода договора") свобода сторон заключить непоименованный или смешанный договор сформулирована как безусловная; любое условие договора, выраженное диспозитивной нормой Закона, стороны могут изменить или вообще исключить его применение. Обратимся к положениям гл. 39 ГК РФ: в них нет прямого запрета для исполнителя принять на себя обязательство по достижению определенного результата. Легальное определение договора возмездного оказания услуг (п. 1 ст. 779 ГК РФ) позволяет сделать вывод лишь о том, что здесь в отличие от подряда действия (деятельность) исполнителя, совершенные в соответствии с условиями договора (надлежащим образом), оплачиваются в любом случае. Однако из этого вовсе не следует, что запрещены договоры об услугах, предусматривающие выплату дополнительного вознаграждения за результат. Не существует и какой-либо устойчивой, общепринятой в цивилистической доктрине классификации деятельности на работы и услуги. Разделение работ и услуг, принятое в быту или, например, закрепленное в налоговом законодательстве, экономико-статистических классификаторах, для целей гражданско-правового регулирования не имеет юридического значения.

     Тем не менее уже сегодня возможна оценка судом действительности условия о вознаграждении за результат в договоре об оказании юридической помощи. Необходимо лишь решить вопрос, насколько объективно возможно достижение того или иного результата действиями самого юриста. Далее суду следует обратиться к понятию обязательства, закрепленному в ст. 307 ГК РФ, согласно которому кредитор имеет право требовать от должника (в частности, клиент от юриста) исполнения его обязанности действовать определенным способом или бездействовать, но не более того.¹⁶

     Высший  Арбитражный Суд РФ не возражает  против согласования в договоре об оказании правовых услуг иных, кроме  процессуальных, результатов деятельности юриста: "...Поскольку стороны в  силу статьи 421 Гражданского кодекса  Российской Федерации вправе определять условия договора по своему усмотрению, обязанности исполнителя могут включать в себя не только совершение определенных действий (деятельности), но и представление заказчику результата действий исполнителя (письменные консультации и разъяснения по юридическим вопросам; проекты договоров, заявлений, жалоб и других документов правового характера и т.д.)".

     В отношении непроцессуальных результатов  юридической помощи суды действительно  настроены более либерально. Предметом  одного судебного разбирательства стал договор об оказании платных правовых услуг, по которому исполнитель принял на себя обязательство по разработке учредительных документов негосударственного образовательного учреждения, оказанию содействия в его регистрации, постановке учреждения на учет в налоговой инспекции и внебюджетных фондах и т.д. Возвращая дело для повторного рассмотрения, окружной суд отметил, что для правильного разрешения вопроса о присуждении исполнителю суммы вознаграждения за проделанную работу "необходимо установить факт наличия либо отсутствия результата, на достижение которого были направлены действия сторон договора". В другом деле суд, оценив условия договора об оказании правовых услуг с точки зрения его конечной цели, пришел к выводу, что наступление срока выплаты вознаграждения юристу следовало связывать с моментом завершения исполнительного производства. Учитывая, что исполнительное производство завершено не было, какого-либо имущественного предоставления по исполнительному документу заказчик услуг не получил, а срок действия договора на оказание правовых услуг не истек, суд отказал юристу в присуждении вознаграждения.

     Иначе говоря, при квалификации обязательств, возникающих в рамках договора об оказании юридической помощи, не может  быть единого подхода. Применительно к таким услугам юриста, как составление проекта искового и других заявлений, получение лицензии, регистрация юридического лица, вполне допустимы гарантии результата. Напротив, условия договора, содержащие обещания юриста добиться для подзащитного условного наказания, "отсудить" определенную сумму у должников клиента или у налоговых органов, должны признаваться ничтожными (по ст. 307 и ст. 168 ГК РФ). Подобные обязательства, исполнение которых юрист объективно не может гарантировать, даже зная все нюансы предстоящего дела, чреваты конфликтом с клиентом, который при неудачном исходе будет упрекать юриста в невыполнении обещанной работы. С подобной претензией обратился в Адвокатскую палату Красноярского края клиент, ссылаясь на то, что адвокат "большой гонорар получил, а работу не выполнил", - не добился для родственника клиента мягкого наказания за преступление.

     3. Юридическая природа договора на оказание правовых услуг

     Договоры, которые адвокаты заключают с  клиентами, направлены на оказание правовых услуг. Отнесение законодателем услуг и работ к одной группе объектов гражданских прав (ст. 128 ГК РФ) придает дискуссии о критериях разграничения услуг и работ особую значимость. Введение в Гражданский кодекс РФ главы 39 "Возмездное оказание услуг", казалось бы, должно было внести ясность в этот вопрос. Однако легального определения услуг, которое помогло бы разграничить соответствующие понятия как таковые, Кодекс не содержит. Поскольку в практике достаточно часто встречаются договоры об услугах и работах, которые действующее гражданское законодательство не выделило в самостоятельные главы (в том числе договор об оказании правовых услуг), вопрос о признаках и критериях, с помощью которых можно провести между ними грань, остается актуальным.

     Согласно мнению большинства цивилистов в качестве такого признака работ, позволяющих отграничить их от услуг, принято называть овеществленный и отделимый от деятельности исполнителя результат. Этой точки зрения, в частности, придерживаются М.В. Кротов¹⁷, Е.Д. Шешенин¹⁸, Д.В. Мурзин¹⁹, О.С. Иоффе и др. Полезный результат услуги согласно этой точке зрения заключается в действиях по ее оказанию и неотделим от самой деятельности.

     Иной  точки зрения придерживается А.Ю. Кабалкин²⁰, который полагает, что категоричность, с какой главным признаком оказания услуг признается отсутствие вещественной формы, не отвечает существу упоминаемых в п. 2 ст. 779 ГК РФ отношений. Такая точка зрения, как представляется, более соответствует действительному положению вещей. Например, результатом оказания услуг брокера, коммерческого представителя, патентного поверенного, агента, адвоката могут быть вполне овеществленные, материальные предметы (ценные бумаги, патенты, объекты недвижимости), отделимые от услугодателей и существующие в качестве самостоятельных объектов гражданских прав. Поэтому признак материальности и отделимости результата от работы исполнителя, присущий как подряду, так и некоторым отношениям по оказанию услуг, не может служить универсальным для отграничения этих правовых типов.

     Ю.В. Романец, признающий возможность наличия  такого результата в договорах об оказании услуг, полагает, что поскольку  результату предшествуют не имеющие  материального воплощения и составляющие вместе с ним единое целое действия, фактически продается "не сам результат, а действия к нему". При этом автор видит необходимость в специальном правовом регулировании юридических услуг, направленных на совершение юридически значимых действий, "имеющих значение юридических фактов". Особенностью таких договоров, по его мнению, является то, что в них соединяются элементы и подряда, и возмездного оказания услуг, поэтому исполнителям платят за результат, а не за процес. Таким юридическим услугам Ю.В. Романец отводит промежуточное место между услугами и подрядом.²¹

     Как представляется, правоотношения, в рамках которых такие услуги оказываются, имеют как внутренние, так и внешние отношения. Цель таких договоров (поручения, комиссии, агентирования) лежит за их пределами, на внешней стороне - во взаимоотношениях с третьими лицами. К этой цели (результату) направлена вся деятельность исполнителя. От ее достижения зависит вознаграждение исполнителя, а в противном случае - ответственность за неисполнение обязательства. Достаточно часто результат этой деятельности отделим и от процесса исполнения, и от личности исполнителя. Другие обязательства, вытекающие из правоотношений, имеющих только внутренние отношения (консультирование, обучение, уборка и т.п.), по большей части имеют целью саму деятельность, которая достигается по мере оказания данной услуги. Такого рода договоры составляют договоры об оказании услуг в чистом виде и подпадают под регламентацию главы 39 ГК РФ. Практика показывает, что договоры на оказание правовых услуг могут относиться как к первому виду договоров (где цель находится за пределами договора), так и ко второму виду (где цель не выходит за пределы внутренних отношений). Какова же юридическая природа такого договора и какими нормами ГК РФ он должен регламентироваться?

     Ю.В. Романец, указывающий на наличие  в договорах оказания юридических услуг элементов и подряда и возмездного оказания услуг, считает необходимым установление для них регламентации, отличной от регламентации обычных услуг (гл. 39 ГК РФ).

     Вместе  с тем автор делает исключение для юридических услуг по судебному представительству, полагая, что правовое регулирование таких услуг охватывается нормами гл. 39 ГК РФ.

     По  тому же пути пошла и судебная практика, регламентируя фактически любую деятельность, связанную с правовой помощью, в соответствии с нормами гл. 39 ГК РФ (оказание правовых услуг по судебному представительству, консультирование по правовым вопросам в письменной и устной формах, подготовка проектов договоров, заявлений, жалоб и других документов правового характера).

     Между тем такая квалификация договоров по оказанию правовых услуг не соответствует Федеральному закону "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" ни в прежней редакции Закона, действовавшей до 2005 г., ни в действующей его редакции.

     Так, согласно п. 2 ст. 25 Закона в прежней редакции адвокаты должны были заключать с доверителями договор поручения на судебное представительство, а также на представление интересов клиентов в органах государственной власти, органах местного самоуправления и в отношениях с физическими лицами. Иные виды юридической помощи (опрос владеющих необходимой информацией лиц; собирание и представление документов и предметов; привлечение на договорной основе специалистов) адвокаты обязаны были осуществлять на основании договора возмездного оказания услуг.

     Статья 25 Закона в действующей редакции не определяет конкретный вид договора из тех, которые поименованы в  ГК РФ. Само же название статьи - "Соглашение об оказании юридической помощи" - не предопределяет правовой характер этой помощи.

     Согласно  определению, содержащемуся в п. 2 ст. 25 Закона, "соглашение" представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу. Разумеется, такое общее определение, как "гражданско-правовой договор", ничего не говорит о его принадлежности к какому-то определенному виду договоров. Вместе с тем, учитывая уже сложившуюся судебную практику, можно предположить, что "гражданско-правовой договор" и впредь будет признаваться договором возмездного оказания услуг независимо от характера оказываемых услуг. Не противоречит ли такое понимание природы правоотношений, складывающихся в адвокатской практике, одному из основополагающих принципов гражданского права - принципу диспозитивности?

     Отвечая на поставленный вопрос, следует, по-видимому, исходить из возможности заключать  как договоры, предусмотренные и  не предусмотренные законом (п. 2 ст. 421 ГК РФ), так и договоры, содержащие элементы различных договоров, так называемые смешанные договоры (п. 3 ст. 421 ГК РФ). Поэтому, как представляется, участники соглашения об оказании правовой помощи вправе сами решать (в определенных пределах), какой по своей правовой природе договор они намерены заключить.

     Традиционно договор с адвокатом, содержащий обязательства исключительно по судебному представительству, вписывался в рамки договора поручения. Это  соответствовало требованиям закона и сложившейся многолетней практике. В отличие от гражданского законодательства характер таких поручений не претерпел каких-либо существенных изменений за последнее десятилетие. Поэтому по-прежнему такие действия адвокатов соответствуют характеру действий поверенных, а сами соглашения об оказании правовой помощи вписываются в предмет договора поручения и поэтому не должны регулироваться нормами гл. 39 ГК РФ в силу требования закона (п. 2 ст. 779 ГК РФ).

     Договор с адвокатом, предусматривающий  как услуги по судебному представительству, так и услуги по консультированию и составлению правовых документов (абонентское обслуживание), скорее всего, следует квалифицировать как договор смешанный, регламентация которого осуществляется согласно ст. 421 ГК РФ правилами о различных договорах в соответствующих частях.

     Договор же, в предмет которого входят услуги правового характера, предполагающие и юридические действия (судебное представительство), и фактические действия (консультирование клиента, ведение переговоров с его контрагентами, осуществление переписки и т.д.), при том, что все вышеуказанные действия подчинены четко установленной в договоре цели - урегулирование конкретного спора путем его исполнения (уплата долга) либо путем новации или мирового соглашения, влекущих за собой прекращение правоотношения между клиентом и третьим лицом, вполне вписывается в конструкцию агентского договора.

     Однако, несмотря на очевидное многообразие договоров о правовой помощи, судебная практика толкует их исключительно  как договоры возмездного оказания услуг. В качестве примера такого понимания договоров о правовой помощи можно привести одно из судебных дел, описанных Ю.В. Романцом в работе "Система договоров в гражданском праве России".