Конституционное право зарубежных стран

              Такая система голосования дает возможность участвовать в предвыборном марафоне практически любой партии, однако в ходе борьбы за голоса избирателей делает межпартийную конкуренцию достаточно жесткой. Поиск общих позиций и путей взаимного сближения начинается лишь на этапе формирования исполнительной ветви власти, когда ни одной из партий не удается получить необходимое большинство мест в парламенте: прежние соперники по избирательной кампании вынуждены садиться за стол переговоров и вырабатывать соглашения о распределении мест в коалиционном правительстве.

              Для того чтобы избежать чрезмерного дробления политических сил, в избирательном законодательстве ряда стран предусмотрены нормы, согласно которым партии, претендующие на парламентское представительство, должны набрать на выборах определенный минимум голосов, например, не менее 5% от общего числа избирателей. Организации, не преодолевшие установленный “барьер”, не получают депутатских мандатов. Подобного рода ограничения побуждают немногочисленные партии заключать соглашения, создавать блоки и совместно выставлять кандидатов на выборах, что, со всей очевидностью, способствует постепенному формированию умеренной многопартийности.

              Мажоритарная избирательная система, предусматривающая два тура голосования, делает межпартийные отношения еще более гибкими и вынуждает искать союзников уже в ходе самой предвыборной кампании. Вначале партии ведут борьбу самостоятельно, но перед вторым туром они объединяются вокруг наиболее влиятельных политических сил в две противостоящие друг другу коалиции. По итогам выборов лидер победившей партии формирует правительство, состав которого не зависит от последующих межпартийных соглашений и остается достаточно стабильным. Характерным примером такой двухблоковой системы как одной из модификаций “несовершенной двухпартийности” является современная Франция, где правый блок представлен “Объединением в поддержку республики” и “Союзом за французскую демократию”, а левый возглавляется социалистической партией при участии в нем коммунистов.

              Несколько иначе выглядит “несовершенная двухпартийность” в ФРГ, где с 60-х годов исход борьбы за власть между основными конкурентами – социал-демократами (СДПГ) и правоцентристским блоком ХДС/ХСС, объединяющим Христианско-демократический союз и Христианско-социальный союз, – зависит от позиции сравнительно небольшой Свободной демократической партии (СвДП). В ситуации, когда любая из главных противоборствующих сторон способна получить только относительное большинство, то есть менее 50% от общего числа голосов избирателей, свободные демократы, руководствуясь принципом политической конъюнктуры, вступают в наиболее выгодную для себя коалицию либо с СДПГ, либо с ХДС/ХСС на правах “младшего партнера”, который не претендует на положение правящей партии, но, тем не менее, при формировании правительства неизменно получает несколько значимых министерских портфелей. В политологических работах последних лет подобную модифицированную двухпартийность, сложившуюся, помимо ФРГ, также и в Швеции, нередко называют “системой двух с половиной партий”.

              Выборы по мажоритарной системе с голосованием в один тур, когда любой из конкурирующих партий для победы достаточно набрать хотя бы относительное большинство голосов, обычно приводят к формированию “совершенной” двухпартийности. Так, в Великобритании уже в течение многих десятилетий основная борьба разворачивается между консерваторами и лейбористами, несмотря на неоднократные, но не имевшие особого успеха попытки либералов, а также национальных партий Шотландии и Уэльса вмешаться в их спор за власть.

              В США постоянными соперниками по избирательному марафону являются республиканская и демократическая партии, на протяжении более ста лет не испытывающие серьезной конкуренции со стороны каких-либо “третьих сил”, которым за это время, как известно, лишь четыре раза удалось добиться заметных, но весьма скромных результатов на общенациональном уровне: в 1892 году партия популистов получила 8,5% голосов, в 1912 году Прогрессивная партия Т.Рузвельта – 27,5%, в 1924 году Прогрессивная партия Р.Лафоллетта – 16,5% и в 1968 году Независимая партия Дж.Уоллеса – 13,5% голосов избирателей. При этом степень влияния “третьих сил”, как отмечают американские политологи М.Дж.Скидмор и М.К.Трипп, “измерялась не столько количеством завоеванных выборных должностей, сколько тем воздействием, которое они оказывали на какую-нибудь одну или на обе ведущие партии. Присоединяясь к ним и заставляя их менять свои принципы, третьи партии добивались успеха, но в этом же состояло и их поражение, потому что в результате они погибали. Выбор других вариантов у третьих партий был невелик: либо исчезнуть, не оставив вообще никакого следа в политической жизни, либо влачить жалкое существование на ее периферии. Ни одна из третьих партий... не смогла достаточно долго самостоятельно конкурировать с двумя ведущими партиями или победить одну из них на выборах... Подобно двум конгломератам, контролирующим какую-нибудь отрасль экономики, обе партии научились работать, не обостряя резко своих отношений, а зачастую и сотрудничая друг с другом”[11].

              Однако при мажоритарной системе может возникнуть и принципиально иная ситуация, когда на выборах в течение длительного времени, причем постоянно с большим преимуществом, побеждает одна и та же партия, получающая тем самым возможность практически единолично формировать законодательные и исполнительные органы власти. Среди основных причин, вследствие которых другие силы не могут составить действительную конкуренцию “господствующей” партии, с точки зрения российского исследователя В.Н.Нефедова, следует назвать отсутствие необходимого количества общепризнанных политических лидеров, невысокий уровень политической культуры у населения, недостаток опыта демократической борьбы за власть у партий, наличие устойчивых консервативных традиций в обществе, многонациональный состав и обширность территории государства, малочисленность и большое количество партий[12]. Многие из указанных моментов присущи, в частности, сегодняшней Индии, где в условиях политического плюрализма и “мультипартийности” положение “господствующей” партии прочно удерживает Индийский национальный конгресс.

              Неконкурентные системы – как со “сверхгосподствующей” партией, так и однопартийные – отличаются монополизацией легитимной политической деятельности, сосредоточением властных полномочий в руках одной партии, которая фактически становится центральным структурным элементом государства: основные политические решения принимаются высшим партийным руководством, тогда как государственная администрация лишь реализует их на практике.

              В подобных условиях парламентские и выборные механизмы, очевидно, утрачивают свою значимость и приобретают формальный характер, поскольку руководящая роль единственной или “сверхгосподствующей” партии не только закрепляется в конституции, законодательных и иных нормативных актах, но и, как правило, фиксируется в уставных и программных документах “официальных” общественных организаций, не ставящих вопрос о власти.

              Известны три принципиально разных вида таких систем:

      однопартийность фашистских режимов,

      “псевдомногопартийные” и однопартийные системы в странах “государственного социализма”,

      а также свойственная некоторым государствам “третьего мира” монопольная власть партий широкого фронта, проводящих курс на самоотождествление с нацией в целом.

3. Правовое регулирование организации и деятельности общественных организаций, политический партий в Российской Федерации

              Основным законом, регулирующим деятельность общественных организация и политических партий является федеральный закон РФ «О политических партиях»[13].               В Российской Федерации признаются политическое многообразие, многопартийность. Исходя из этого конституционного принципа государством гарантируется равенство политических партий перед законом независимо от изложенных в их учредительных и программных документах идеологии, целей и задач. Государством обеспечивается соблюдение прав и законных интересов политических партий.

              Истоки нынешнего политического плюрализма можно обнаружить еще в конце 60-х – первой половине 80-х годов в деятельности диссидентских групп и неформальных культурно-просветительских организаций. Диссиденты негативно относились к “государственному социализму”, считая его антинародным тоталитарным строем, боролись за гражданские права, резко критиковали сталинизм и тогдашнее руководство КПСС. Неформальные культурно-просветительские объединения в основном стремились к более полному и объективному изучению жизни и трудов выдающихся ученых, политиков и писателей, большинство из которых были репрессированы либо отнюдь не симпатизировали коммунистическим и социалистическим идеям. И те, и другие организации, будучи весьма малочисленными по своему составу и изолированными друг от друга, не оказывали какого-либо существенного влияния на внутриполитическую обстановку. Многие из них впоследствии распались.

              Демократизация политической жизни во второй половине 80-х годов вызвала небывалую общественную активность населения, особенно интеллигенции в крупных городах. По всей стране возникло множество неформальных политизированных клубов и групп, в деятельности которых участвовало немало активных членов КПСС. В мае 1988 года в Москве образовалась Межклубная партийная группа, которая поставила своей целью содействие подлинной перестройке и демократизации партии. Однако наряду с теми, кто в той или иной степени придерживался социалистических и коммунистических идей, в этот период открыто заявили о себе и силы иной направленности. Для выражения и защиты своих интересов они стали создавать собственные организации.

              Процесс образования партий и общественно-политических движений фактически начался в 1989-1990 г.г. в ходе подготовки и проведения первых за длительный период выборов на альтернативной основе. С принятием новой редакции статьи 6 Конституции СССР (1990 г.) и вступлением в силу с 1 января 1991 г. Закона СССР “Об общественных объединениях” политические партии получили официальное право на свое существование и деятельность. Членскую базу новых партий и движений составили преимущественно активисты дискуссионных клубов, объединений избирателей, народных фронтов, возникших в годы перестройки, а после событий августа 1991 г. – и сторонники различных течений, сложившихся внутри КПСС.

              По состоянию на 1 августа 1995 года Министерством юстиции Российской Федерации были зарегистрированы уже 83 политические партии[14]. Кроме того, существуют организации, не регистрирующие свою деятельность “по принципиальным мотивам”, как, например, ВКПБ Н.Андреевой, а также партийные формирования, которым было отказано в регистрации по причине несоответствия отдельных положений их программных и уставных документов нормам действующего законодательства. В качестве характерной черты нынешнего этапа многопартийности следует отметить преобладание малочисленных организаций, не обладающих сколько-нибудь заметным политическим влиянием. Так, на момент регистрации партия “Новые левые” (лидеры – М.Малютин и А.Абрамович) насчитывала в своих рядах 115 чел., Народно-демократическая партия (В.Шаталова) – 65 чел., Партия конструктивного сотрудничества (С.Федоров) – всего 43 чел. На этом фоне численность Коммунистической партии Российской Федерации (Г.Зюганов), объединяющей до 500 000 чел., сегодня остается недосягаемой для всех остальных организаций, включая и те, которые пока что без особого успеха претендуют на реализацию полномасштабной модели массовой партии парламентского типа, предусматривающей создание взаимосвязанных структур на региональном и местном уровнях. Данное обстоятельство во многом предопределило создание в ходе предвыборных кампаний 1993 и 1995 гг. качественно новой формы политических объединений – избирательных блоков.

              Спектр идейно-политической ориентации существующих партий и движений России имеет множество различных оттенков. Наряду с приведенной выше градацией в системе понятий “левые – правые” и выделением в зависимости от степени нарастания стратегического и тактического радикализма “центристов”, “умеренных” и “экстремистов”, в контексте социокультурных аспектов программных целей можно выявить сторонников “западной модели” и приверженцев “традиционных российских ценностей”. Достаточно наглядно это иллюстрируется при помощи “объемной”, стереометрической схемы в виде перевернутой четырехгранной пирамиды (см. рис. 2). Чтобы схема не была слишком “загруженной”, укажем лишь наиболее характерных представителей того или иного течения.

Рис. 2

              Крайний левый фланг представлен радикал-коммунистами. Российская коммунистическая рабочая партия (В.Анпилов, В.Тюлькин), апеллируя к опыту отечественного пролетариата, ставит своей целью победоносную социалистическую революцию “в одной отдельно взятой стране”. В противоположность РКРП, немногочисленные и конкурирующие между собой троцкистские группы (“Рабочая демократия”, “Милитант”, “Спартак”) выдвигают более глобальную задачу – “перманентную революцию” в мировом масштабе. Между РКРП и троцкистами следует поместить Всесоюзную коммунистическую партию большевиков (Н.Андреева), идеология которой не отрицает принципа пролетарского интернационализма, но категорически отвергает взаимодействие с правыми организациями государственно-патриотической ориентации как “сомнительные политические игрища с буржуазией”[15].

              К “умеренным левым”, наряду с Социалистической партией трудящихся (Л.Вартазарова, Р.Медведев), следует отнести и “новых коммунистов” – сторонников создания партий парламентского типа, вписывающихся в современную политическую систему России. Однако, в отличие от СПТ, Коммунистическая партия Российской Федерации (Г.Зюганов) отчетливо ориентируется на “державно-патриотическое” движение в оппозиции, где преобладают идеи народности, евразийства, “российской исключительности”, имеющие мало общего с марксизмом. “Можно смело утверждать, – отмечается, в частности, в Программе КПРФ, –что в своей сущности “русская идея” есть идея глубоко социалистическая”[16].

              Среди организаций, которые пытались реализовать социал-демократический идеал в его “западном варианте”, – участвовавшие (правда, без особого успеха) в выборах депутатов Государственной Думы второго созыва избирательное объединение “Социал-демократы” (Г.Попов, В.Липицкий, О.Богомолов) и блок лейбористского типа “Профсоюзы и промышленники – Союз труда” (В.Щербаков, М.Шмаков, А.Вольский). Левоцентристскую идеологию, тяготеющую к общинным, коллективистским традициям русского крестьянства демонстрирует Аграрная партия (М.Лапшин). “Правый центр” представлен “классическими” либерал-демократами в лице избирательного блока “Яблоко” (Г.Явлинский) и “мягкими неоконсерваторами” – Партией российского единства и согласия (С.Шахрай).