Язык политики: современные тенденции

     Еще одна черта в выступлении Жириновского – разговорный стиль речи. Жириновский  очень резок и эмоционален, но его фразы заметно проще и  короче. С одной стороны, он подтверждает свой имидж «такого, как все», выходца  из простого народа, а с другой –  то и дело задает риторические вопросы, иногда громко выкрикивая их («А наезжать на человека не тяжело?!», «Кто заплатит?», «А мы что даем?»). Он спекулирует  статистикой жертв ДТП, абортов, размерами страховых выплат Соединенного Королевства, превращая цифры в  повод для обличения всей системы  автострахования.

     Его речь почти не содержит политических и научных терминов, не включает в себя цитат и ссылок на авторитеты. Она не адресована разуму, а вызывает эмоциональный отклик (раздражение  или, наоборот, горячее одобрение). Прибавим к тому нервическую, агрессивно-наступательную интонацию, которую нетрудно воспроизвести  у себя в голове, читая стенограмму  доклада. Текст имеет четкую трехчастную  композицию: вступление (постановку проблемы), основную часть (тезисы – критику  и предложения) и заключение (выводы, призывы и утверждения). Жириновский  обращается к Думе с монологической речью, которая, однако, построена как диалог с безмолвной аудиторией – Владимир Вольфович сам задает себе вопросы и сам отвечает на них. При этом, он использует наступательную тактику: эффект внезапности, использование шокирующих сведений, при этом, весьма гиперболизированных («врачи-убийцы заставляют женщину делать аборт, не имея на то правовых оснований»).

     Любимые риторические приемы Жириновского:

• Подмена тезиса (аргументы в пользу ложного утверждения): «…в магазинах – импортное продовольствие. Вот наше с вами отношение к сельскому хозяйству».
• Использование ложных и недоказанных аргументов: «здесь [в Думе] должны сидеть 90 процентов юристов»
• Намеренное запутывание: «Кто виноват, что мы рожаем урода? Или наоборот. Вот ведь до чего дошло».
• Аргументы к публике и личности (личные нападки на оппонентов): «Я для вас как пастух, вас веду и веду все и никак не доведу до точки, до ручки, чтобы вы прозрели, наконец»
• Аргументы «к палке» (угроза неприятными последствиями): «будем до выборов понижать страховки, а после выборов количество мест будет увеличиваться в моргах.
• Аргументы к жалости (возбуждение в слушателях сочувствия): «они живут в халупах, где нет воды, мы им еще воду не дали…»

   Встречаются в речи Жириновского и такие уловки, как умышленный уход от темы, попытки  замаскировать основную мысль в  гуще деталей и т.п. (например, рассуждения  про аборты, про уродов и про бандитов в Государственной Думе).

   Итак, можно сделать несколько выводов  об особенностях речи В. В. Жириновского:

1. четкая  трехчастная композиция текста  выступления с однотипными концовками;

2. эмоционально  окрашенная лексика;

3. наступательная  тактика речи;

4. пафосная  интонация; разговорный стиль;

5. риторические  вопросы;

6. приемы  некорректной аргументации;

7. жестко-объективированная  речь;

8. выступление  монолитное, напористое и провокационное, местами оскорбительное для аудитории;

9. частое  использование аргументов к «палке»,  жалости и личности;

10. стержень  речи лидера ЛДПР – социальное  обличение и разоблачение. 
 

Путин В.В.

     Выступления В.В. Путина также опираются и  на речевую практику 90-х годов. В  этом отношении они следуют в  русле традиций программного выступления  лидера государства, заложенных Б.Н. Ельциным. Они характеризуются значительно  более богатым образно-символическим  рядом, чем это имело место  в выступлениях лидеров советской  эпохи.

     Способ  речевого действия отличен от ритуальной речи советских вождей: наличие адресата изначально предполагается, тексты диалогичны, хотя и не ожидают возражений. В  плане дискурсивной специфики здесь  доминирует политико-ориентационная функция  программного текста.

     В большинстве случаев ключевые идеи выступлений демонстрируются в  самом начале выступлений Президента РФ. Далее они закрепляются в сознании адресата путем разнообразных, в  том числе ассоциативных повторов, т. е. имеет место не столько убеждение, сколько внушение. Установка на пояснение  и развитие основных мыслей, как  правило, отсутствует, либо подчинена  задачам эмоционального воздействия  на аудиторию. Развернутая идеологическая аргументация иногда используется ритором, но в целом нехарактерна - она, скорее, допустима в рамках формируемого жанрового канона, но не является его  обязательной составляющей. Задача вербализации политико-идеологических ориентиров, значимых для сторонников политического  курса власти, имеет приоритет  перед задачами убеждения общенациональной аудитории.

     При всем функциональном несходстве с ритуальной речью советских лидеров тексты произносятся в расчете на активное одобрение. Задачи переубеждения, склонения  скептически настроенного адресата не входят в логико-речевой замысел. Такой адресат вычеркивается  из политического контекста и  становится объектом речевой агрессии.

     Рамки дискурса задаются не совокупностью правил и традиций публичного политического действия, а оценочно-нагруженным содержанием высказываний ведущего ритора. Происходит «позиционирование» дискурса власти, доминирующего в дискурсивном пространстве страны, выдвижение его в качестве общенационального при полном игнорировании политико-идеологических оппонентов.

     Установка на убеждение (в рамках позитивно  настроенной аудитории), как и  в 90-е годы, присутствует в качестве возможной, но необязательной составляющей жанрового канона. Эта установка  реализуется через элементы образно-эмоциональной  речи, а также посредством риторического  «нагнетания страстей». Это заметно  не только в Обращении по поводу событий в Беслане, стилистически  оформленном как речь военного времени, но и в Посланиях, которые в  результате оказались далеки от канонов  исходного, сложившегося еще в советское  время жанра политического доклада.

     Античный (риторический) канон устной публичной  речи в данном случае оказывает заметное влияние на стилистику выступлений, существенно видоизменяет исходный жанровый норматив. Лидер непосредственно обращается к эмоциям общенациональной аудитории, стремится вызвать ответные чувства: именно на уровне этоса и пафоса выступления обеспечивается возможность диалогического восприятия программного текста.

     Развитие  жанрового канона программного выступления  в текстах В.В. Путина отличается заметным динамизмом. Это проявилось как в совершенствовании речевых  техник (в Посланиях 2003-2004 гг. умело  используются периодическое членение речи, приемы контекстно-семантического насыщения высказываний и акцентуации  смысла), так и в активном риторическом осмыслении ключевых идей дискурса власти.

     Сложившиеся ценностные и мобилизационные конструкты официальной идеологии уже в  силу своей специфики обусловили эволюцию стилистики программных выступлений  В.В. Путина в сторону большей  монументальности речи. Такая монументальность соответствует культурно-речевому статусу ритора и, по всей видимости, является стилистической нормой соответствующего жанрового канона (в рамках данного  «партийного» дискурса).

     В то же время стиль ключевых текстов  В.В. Путина лишь в малой степени  определяется стилистикой диалога  с текстами других дискурсов публичного политического пространства России. Он в большей степени обусловлен самостоятельным развитием специфической речевой культуры власти, в рамках которой риторика имеет не методологическую, а только инструментальную значимость. Риторически обусловленные модели коммуникативного действия присутствуют, однако не доминируют.

     Динамика  развития жанра показывает снижение значимости приемов убеждения в  пользу суггестивных вербализаций и манипулятивных воздействий на уровне фреймов массового сознания. Целевые установки речи связаны не столько с поиском новых смыслов (рассуждением), сколько с необходимостью эффективной трансляции уже сложившихся в данном «партийном» дискурсе моделей и способов понимания реальности. Спектр допускаемых жанром приемов и техник построения речи практически не ограничен.

     Используются  как традиционные для данного  жанра приемы и техники (непосредственная оценка, намек, мифологизация, драматизация и т. п.), так и не вполне характерные способы речевого воплощения смыслов (элементы метафорического моделирования, техники коммерческой рекламы западного образца, контекстно-семантические приемы акцентуации смысла).

     Ритуальная  речь используется активно, однако в  отличие от жанровых нормативов советского времени является не основным, а  вспомогательным средством построения текстов.

     В каждой политической статье, написанной на любую тему и любым автором, можно выделить комплекс идей, с  помощью которых автор осмысляет  действительность, а также набор  лексических и риторических средств, с помощью которых автор оформляет  свои рассуждения. Так, либеральный  комплекс идей в политических статьях обслуживают вполне определенная лексика (клише, лозунги) и вполне определенные стилистические, риторические средства. То же самое и с фашистской, и со всякой другой идеологией. Идеи и формальные средства неразрывно связаны, и мы можем говорить об особом феномене политического текста – идейно-стилистическом комплексе.

     Возросла  частотность употребления людьми грубой и нецензурной лексики, в определенных социальных слоях формируется привыкание к подобной лексике, и она утрачивает характер табуированной, что не может  не вызывать беспокойства. Резко упала  культура речи и общая культура работников средств печати, радио и телевидения. В прямом эфире допускаются многочисленные речевые ошибки, грубые отклонения от норм культуры речи. Ставшее модным раскованное поведение в эфире  в языковом плане приводит к повышенной громкости, убыстренному темпу речи, повышенной напряженности артикуляции  и чрезмерной эмоциональности диалога  со зрителем, а также нередко к  использованию ненормативной лексики, рискованных речевых эпитетов и  метафор, сомнительных речевых приемов  поддержания внимания.

     В современной России по-прежнему нет  социального слоя,  который характеризуется  высоким уровнем речевой культуры и является культурным ориентиром для  всего общества. Ни государственные  деятели и политики, ни учителя  и преподаватели,  ни государственные  служащие,  ни предприниматели,  ни руководители образовательных и  государственных учреждений сегодня  не могут служить речевым эталоном. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 
 

     Одним из показателей политической культуры страны является язык политики. Анализ политического языка позволяет  раскрыть многие потайные пружины политического  процесса, его глубинные течения. Вместе с тем язык политики является одним из средств манипулирования  массами. Отдельное внимание следует  уделить манипулятивным терминам, или «ярлыкам», которые очень широко применяются в пропагандистской практике.

     Среди приемов манипуляций, применяемых  в выступлениях, дискуссиях и т.д., надо отметить так называемые уловки. Уловки бывают как логические, так  и психологические. Знание уловок позволяет  избежать опасности быть обманутым  не только политиками, но и в повседневной жизни.

     Политический  язык представляет собой «особую  подсистему национального языка, предназначенную  для политической коммуникации: для  пропаганды тех или иных идей, эмотивного воздействия на граждан страны и побуждения их к политическим действиям, для выработки общественного консенсуса, принятие и обоснование социально-политических решений в условиях множественности точек зрения в обществе».

     Политический  язык отличается от обычного тем, что  в нем: «политическая лексика» терминологична, а привычные нам, не специальные «политические» языковые знаки употребляются не всегда так же, как в обычном языке; специфичная структура дискурса – результат иногда очень своеобразных речевых приемов; специфична и реализация дискурса – звуковое или письменное его оформление.

     Политический  язык – это, не особый национальный язык, а ориентированный на сферу  политики вариант национального (русского, английского или иного) языка.

     Своеобразный  «политический язык» в России живет двойной жизнью: с одной  стороны, он входит в общее употребление, нейтрализуется, с другой - сохраняет  в себе историю, обрастая идеологическими  и ценностными коннотациями. Он диалогичен (обладает многонаправленностью значения, рассчитанной на нескольких адресатов одновременно; сложностью смысловой структуры), направлено на информацию и традицию употребления.