Военно-политическое и военно-технич.взаимодействие в рамках ШОС

Роль второй скрипки  в ШОС не устраивает Казахстан. Устойчивый экономический рост, которому способствует растущий спрос на природные  ресурсы, а также относительно стабильный  политический климат, обеспечивают Казахстану наиболее выгодную позицию  среди республик Центральной Азии. Астана, вне всяких сомнений, видит  себя лидером региона²¹. Значимость отношений с Казахстаном была продемонстрирована тем фактом, что вновь избранный российский президент Дмитрий Медведев своим первым зарубежным визитом выбрал посещение Астаны. Высокий статус Казахстана – это результат принятого правительством Назарбаева принципа многовекторной внешней политики. Несмотря на возможность выбора приоритетов в этой области, заинтересованность Казахстана в ШОС будет сохраняться, но только в том случае, если её повестка дня будет отвечать интересам Астаны и если Казахстану будет отведено в ней достаточно внимания50. Казахстан неоднократно давал понять, что «не допустит проведения Россией и Китаем антиамериканской политики в рамках ШОС»51. В том случае, если ШОС выберет антизападный курс, можно ожидать, что Астана не будет придавать большое значение этой организации. ШОС предоставляет Астане возможность уравновесить в свою пользу отношения с Москвой и Пекином и стать одним из лидеров среди центрально-азиатских республик. Таким образом, Астана стремится придать неформальному лидерству ШОС форму тройственного союза, включающего Казахстан. Желание Казахстана стать одним из лидеров в Центральной Азии и укрепить свое международное значение может быть достигнуто благодаря ШОС и тесному сотрудничеству с Россией и Китаем.

Новые наблюдатели?

Другим важным фактором, способным повлиять на динамику российско-китайских отношений внутри ШОС, является возможность  присоединения новых членов. Это, прежде всего, страны- наблюдатели. Но если, например, Монголия не изменит  коренным образом равновесие сил  в организации, то вступление одного или нескольких государств-наблюдателей  высокого ранга – Ирана, Индии  или Пакистана– отразится на расстановке  сил. Возможное расширение членства не только вызывает многочисленные технические  вопросы, но и способно повлечь серьёзные политические последствия. Например, вступление одного из государств – Индии или  Пакистана – потребовало бы для  уравновешивания традиционной  схемы союзничества России и Китая  приглашения и другого государства. Кроме того, вступление любой крупной державы изменило бы динамику российско-китайского  лидерства и, несомненно, усложнило  бы подход ШОС ко многим вопросам. Подобный  риск дестабилизации механизмов, созданных  для управления российско-китайскими  отношениями, может быть причиной, по которой ШОС предпочитает не принимать  новых членов.

Необходимо также принять  во внимание существование других заинтересованных сторон, не являющихся официальными наблюдателями  ШОС. Террористические атаки в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года превратили Центральную  Азию из темы второстепенного значения в приоритет внешней политики США, начавших рассматривать этот регион как потенциальный очаг исламистского  экстремизма и возможный источник террористических угроз²². Эта позиция со всей очевидностью просматривалась в развёртывании военных баз в Киргизстане и Узбекистане в ходе руководимой США операции НАТО в Афганистане в 2002 году, а также в желании США сохранить эти базы, несмотря на требование их вывода, озвученное ШОС на саммите в Астане.Примеры китайско-казахстанского сотрудничества включают открытие в декабре 2005 года казахстанско-китайского нефтепровода Атасу-Алашанькоу; в 2007 году Россия, Казахстан и Туркменистан договорились о строительстве крупного газопровода вдоль каспийского побережья.

Ещё до событий 11 сентября 2001 года энергетические ресурсы Центральной Азии представляли большой интерес  для США. Геополитический расчёт  заключался в том, чтобы не позволить  России и Китаю оттеснить США  от этих ресурсов. Именно геополитический интерес определяет действия США  в Центральной Азии, где они стремятся  увеличить собственное влияние  и достичь своих целей в ущерб  другим государствам²³. Как следствие, США практически игнорируют ШОС, отдавая предпочтение двусторонним отношениям с центрально-азиатскими республиками56. Как многосторонняя организация, включающая главных соперников США в регионе – Россию и Китай, – ШОС негативно воспринимается в США. Мнение о том, что «ШОС создана прежде всего как политический противовес США» достаточно распространено среди американских аналитиков²⁴.

Правительство США избегает открытых высказываний по ШОС и  занимает выжидательную позицию. По признанию одного крупного чиновника  в США, «откровенно говоря, мы не совсем понимаем, чем занимается Шанхайская  организация сотрудничества»58. Этот подход, возможно, не лишён смысла. В  случае если ШОС станет участником доминирующей многосторонней  структуры в регионе, США будут  заинтересованы в налаживании контактов  и оказании поддержки этой организации  для обеспечения собственной безопасности. Однако, в настоящий момент такой поворот событий выглядит маловероятным, поскольку рвение администрации  Буша к продвижению либеральной демократии во внешней политике не соответствует  ключевому тезису организации о  невмешательстве во внутренние дела, что и является главным поводом  для разногласий между США и  ШОС.

Центральная Азия приобретает  всё большее значение и для Евросоюза, принявшего в 2007 году первую комплексную  стратегию по этому региону²⁵. Как следствие, многие европейские аналитики выступили в пользу контактов ЕС с ШОС. С одной стороны, принимая в расчёт важность «качественного управления» в своей внешней политике, ЕС мог бы предпочесть не поддерживать контакты с организацией, защищающей неприемлемые для Евросоюза режимы. С другой стороны, необходимо учесть и то, что ШОС становится действительно крупной фигурой на центрально-азиатском пространстве, она включает два крупнейших государства региона и является наиболее действенным механизмом региональной координации. Цели ШОС и ЕС в Центральной Азии не только совместимы, но и во многом дополняют друг друга. Обе организации стремятся обеспечить безопасность в регионе и серьёзно подходят к имеющим место нетрадиционным угрозам. С точки зрения ЕС, Центральная Азия является одновременно источником и транспортным коридором для терроризма, торговли наркотиками, организованной преступности. Положение, которое ШОС занимает в регионе, даёт ей возможность поиска наиболее эффективного ответа на эти вызовы. Столкновение интересов в вопросах доступа к экономическим и энергетическим рынкам региона неизбежно. Но это не является угрозой прекращению диалога. К тому же, инвестиции с обеих сторон содействовали бы укреплению стабильности центрально-азиатских республик. Помимо этого, диалог с ШОС предоставил бы Евросоюзу новые возможности для улучшения его отношений с Россией. Игнорируя ШОС, Евросоюз рискует оказаться за пределами регионального сотрудничества в Центральной Азии, что может иметь негативные последствия для реализации его целей в сфере безопасности61.

На протяжении последнего десятилетия двусторонние и многосторонние аспекты российско-китайских отношений оказывают друг на друга позитивное влияние. Это стало возможным  благодаря Шанхайской организации  сотрудничества, сумевшей успешно  использовать общие интересы Москвы и Пекина в Центральной Азии в  вопросах безопасности, экономики и  геополитики. Организационная модель ШОС позволяет России и Китаю  отстаивать собственные интересы в  Центральной Азии при одновременном  развитии совместных проектов. Членство четырёх центрально-азиатских республик  в организации и принцип равноправного  принятия решений снижает российскую  озабоченность по поводу возможного доминирования Китая. Таким образом, структура ШОС позитивно влияет на российско-китайские отношения, которые, в свою очередь, способствуют укреплению организации.

В перспективе в двусторонних российско-китайских отношениях могут  возникнуть разногласия по важным темам, а также может обостриться  их соперничество внутри ШОС. Чтобы  поддержать позитивную динамику в собственных  отношениях, Пекину и Москве следует  стимулировать развитие ШОС за пределами  их двусторонних отношений. Необходимо, чтобы другие государства-члены  чувствовали себя полноправными  участниками организации и работали над реализацией собственных программ. Без этого ШОС рискует лишиться той политической легитимности, которая  до сих пор являлась эффективным  инструментом для обеспечения стабильности в регионе.

Наиболее ярким свидетельством заинтересованности России и Китая  в дальнейшем расширении взаимодействия  стало подписание в 2001 году в г.Москве Договора «О добрососедстве, дружбе и  сотрудничестве», который, по мнению ведущих российских аналитиков, заложил «правовой фундамент доверительного партнерства и стратегического  взаимодействия между двумя  странами».

Одновременно с этим, не менее значимым событием в сфере  политического (можно даже сказать  геополитического) сближения РФ и  КНР стало создание в том же 2001 году Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), включающей Россию, Китай, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан.12 Вскоре, в 2002 году, на саммите ШОС  в г.Санкт-Петербурге были приняты  основополагающие документы Организации (Хартия и Устав), а также определены основные направления деятельности Единого антитеррористического  центра ШОС.

После этого российско-китайское сотрудничество интенсифицировалось. Двусторонние встречи стали проводиться  в среднем три раза в год, включая  официальные визиты, а также контакты в рамках саммитов ШОС и АТЭС. Причем отдельным направлением стало  взаимодействие по вопросам безопасности в Центральной Азии – региона, расположенного вблизи важных экономических и военных  объектов на приграничных территориях  РФ и КНР.

***

В целом, расширение и углубление политического взаимодействия  России и Китая является результатом  все более отчетливого осознания  правящими элитами двух стран  необходимости усиления сотрудничества для достижения главной общей цели – построения многополярного

мирового порядка.

Данные намерения наиболее ярко отразилась в Совместной декларации «О международном порядке в XXI веке», принятой в 2005 году в г.Москве на очередной (13-ой по счету после  распада СССР) российско-китайской  встрече на высшем уровне. Руководители РФ и КНР тогда заявили об объединении  усилий по построению полицентричной  системы международных отношений, основанной на примате международного права, а также подчеркнули недопустимость монополии кого-либо в мировых  делах и разделения государств на ведущие и ведомые.

Помимо этого немаловажным стимулом для расширения взаимодействия  России и Китая является общность интересов по таким проблемам  как терроризм, экстремизм и сепаратизм (для РФ это во многом проблема Северного  Кавказа, для КНР – в первую очередь проблема Синьцзяна), а также  взаимная поддержка по ряду вопросов внешней политики.

Владимир Парамонов и  Алексей Строков

В то же время, представляется, что развивающееся политическое сотрудничество России и Китая не имеет под собой достаточно прочного фундамента. Рамки данного сотрудничества в основном ограничиваются построением  многополярного миропорядка. Причем, основной  движущей силой российско-китайского  политического сближения является скорее ответная реакция на устремления США и НАТО, нежели объективная потребность в развитии двустороннего политического диалога. В этой связи нельзя исключать того, что при стечении каких-либо обстоятельств в отношениях между Россией и Китаем могут вновь возобладать узко- национальные интересы и/или амбиции правящих элит, как это уже было в истории.

Военно-техническая сфера

Военно-техническое сотрудничество является одним из важнейших направлений российско-китайских отношений. За период 1992-2005 годов Китай приобрел у России вооружений и техники  на сумму примерно в 15 млрд. долларов (в среднем, чуть больше 1 млрд. долларов ежегодно), что составило около 40% от общих доходов РФ от экспорта продукции военно-промышленного  комплекса (ВПК).

Китай закупает у России такие виды современных вооружений  и техники, в которых наиболее остро нуждается, но пока, в силу своего технологического отставания, не может производить самостоятельно: военная авиация, системы противовоздушной  обороны, боевые корабли и подводные  лодки.

Причем, если в начале 1990-ых годов Китай ограничивался только лишь закупками военной техники, то, начиная с середины 1990-ых годов, КНР  уделяет все большее внимание освоению с российской помощью  новейших военных технологий  и организации серийного производства на своей территории современных систем вооружений.

Первая половина 1990-х годов

В начале 1990-ых годов военно-техническое  сотрудничество между Россией и  Китаем сводилось к поставкам  из РФ военной техники. Уже в 1992 году КНР закупила 24 многофункциональных  истребителя, что послужило началом  масштабной модернизации китайской  армии с помощью России. В последующие  несколько лет объемы контрактов по военным поставкам постоянно  росли. Помимо истребителей они  стали включать системы противовоздушной  обороны, боевые корабли (эсминцы с  противокорабельным ракетным вооружением  и дизельные подводные лодки).

Вторая половина 1990-х годов

С середины 1990-ых годов сотрудничество поднялось на качественно более  высокий уровень, так как Китай, помимо закупок вооружений и  техники, стал осваивать российские  военные технологии. В частности, в 1996 году КНР приобрела у РФ лицензии на производство много- функциональных истребителей на авиационном заводе в г.Шеньян (северо-восточный Китай). Используя эти лицензии, Китай в  конце 1990-Настоящее время

В первые годы этого века стала прослеживаться еще более  устойчивая тенденция по интенсификации и расширению российско-китайского  военно-технического сотрудничества. Уже в 2003 году в РФ была разработана  и принята специальная государственная  программа по военно-техническому сотрудничеству с КНР. Согласно этой программе, Россия значительно увеличила объемы контрактов, лицензионных соглашений, а также открыла доступ Китаю  к новым видам высокотехнологичных  систем вооружений: многоцелевым атомным подводным лодкам, дальним бомбардировщикам, самолетам- перехватчикам, а также тяжелым авианесущим и ракетным крейсерам.

Более того, с 2005 года Россия и Китай кардинально расширили  формат самого военного взаимодействия. Так в августе 2005 года состоялись первые российско-китайские военные  учения «Мирная миссия – 2005», в ходе которых подразделения армий обеих  стран, согласно официальным сведениям, «отрабатывали методику проведения антитеррористических операций и  урегулирования межэтнических конфликтов».

***

В целом, военно-техническое  сотрудничество между РФ и КНР  в течение постсоветского периода  развивалось интенсивно. Это связано  с тем, что именно на этом направлении  особенно ярко проявилась взаимная

заинтересованность России и Китая друг в друге.