"О технике актера" по Михаилу Чехову

Если актер проделает всю эту работу, то неизбежно наступит момент, когда он почувствует: «Я уже не могу не дать реальную жизнь образу моей фантазии. Я так ясно и так полно вижу и слышу этот образ. Я разделяю все его настроения, я плачу его слезами, я радуюсь его радостями, я страдаю от его боли, я так сильно и глубоко люблю его, что Не могу не дать ему выразить себя — с помощью моего тела, моего голоса, моих жестов, моей души».

На этом заканчивается второй этап творческой работы актера.

Третий этап наступает естественно, само собой, как следствие желания актера отдать всего себя целиком в распоряжение образа своей фантазии. Третий этап есть период воплощения образа.

Как будет актер работать, на этом этапе?

Вглядываясь в мир своего воображения, он будет получать оттуда необходимые ему импульсы. Поначалу образ будет неизбежно появляться в виде отдельных фрагментов. Актер начнёт осторожно играть, как бы подражая образу, созданному его фантазией. Он будет имитировать жесты его рук, движения, манеру держаться, походку, голос. Он будет имитировать его тревоги и радости, иными словами, будет сочувствовать им и разделять их в самой полной мере, так что это сочувствие мало-помалу примет форму такой эмоции, которую мы бы назвали художественно-сценической эмоцией.

Здесь позвольте заметить мимоходом, что эмоции нашей реальной повседневной жизни при перенесении на сцену всегда производят нехудожественное впечатление. Сценическая реальность, как и реальность в искусстве вообще, в корне отличается от реальности повседневной жизни. Настоящее, истинно художественное впечатление создается путем воплощения на сцене лишь тех эмоций, за которыми стоит сострадание, рожденное духовной связью актера с художественным образом, нафантазированным им на втором этапе.

От копирования отдельных элементов образа актер постепенно перейдет к воспроизведению все больших и больших частей своей роли. В конце концов придет время, когда он сможет Легко, свободно, искренне и с душевной теплотой полностью воссоздать этот образ.

И подобно тому как на втором этапе участники собирались на совместные репетиции, так и теперь, на третьем этапе, режиссер будет определять направление репетиции и руководить ее ходом. В его присутствии и в присутствии всех остальных участников спектакля актер непринужденно будет подражать своему образу, выбирая определенные моменты и эпизоды из жизни образа по своему усмотрению. Таким способом актеры знакомят друг друга и режиссера с характером и направлением своих индивидуальных творческих поисков. Но режиссер не только знакомится с характером творческих поисков своих актеров; как и на втором этапе, он задает вопросы образам, к воплощению которых приближаются актеры. На третьем этапе, однако, актеры должны не только видеть ответы на эти вопросы в своем воображении, но уже и воплощать, живо воспроизводить эти ответы в присутствии режиссера и всех остальные участников. Режиссер также' воспроизводит перед актерами образы своей фантазии. Тем самым он придает всей работе единое общее направление. Так постепенно устанавливается товарищеский художественный контакт между всеми участниками спектакля, и актеры все больше и больше приближаются к тому, что представляется режиссеру идеалом будущей постановки.

Очевидно, что при таком методе работы режиссер является не деспотом, который подавляет свободную волю актера, а его другом и наставником. Он не будет вносить в постановку ничего, что чуждо душе и творческим побуждениям актера. Он будет руководить актерами, учитывая их собственные творческие устремления. Режиссер, постоянно получая впечатления от игры актера, будет бережно относиться к ним и стараться использовать их наилучшим образом на благо всей постановки.

Так изо дня в день — сцена за сценой, акт за актом — начнут вырисовываться контуры пьесы.

Затем наступит важный, торжественный момент — момент, когда вся пьеса будет воплощена и можно будет приступить к последовательным репетициям — от начала до конца. Но даже и тогда актеры будут по-прежнему сохранять перед своим внутренним взором тот образ, которому они так верно следовали в ходе всей предыдущей работы. Но теперь этот образ настолько ясно очерчен, настолько конкретен, осязаем, ярок, что актер не смог бы с ним расстаться, даже если бы захотел. Его творение всегда остается с ним и направляет его на репетициях как постоянный объект подражания.

Таким образом, на протяжении третьего этапа образ постепенно подчиняет себе тело и душу актера; он как бы овладевает ими, он входит в них и использует их ,с тем, чтобы через них выразить себя.

Эта фаза творческой работы убедительно показывает, насколько важно для актера развивать и тренировать все свои внешние и внутренние силы.

Образ, созданный актером в воображении, может быть идеальным, Прекрасным выражением того, что актер хотел бы передать посредством этого образа, но он так и останется в сфере воображения, так и не найдет реального воплощения на сцене, если у актера нетренированное, непослушное тело и не развиты внешние выразительные средства.

Театральная педагогика будущего категорически отвергнет те механические средства развития актера, которыми театр пользуется ныне. Разрабатывая упражнения для актеров, новая театральная педагогика всегда будет иметь в виду один очень важный принцип. Она будет помнить, что суть игры актера в том, чтобы с помощью своего тела и всех своих внешних выразительных средств передать факты и события внутренней, духовной жизни, выявить идею автора, идею режиссера и идею своего собственного «я». Для достижения этого нужно, чтобы внешние выразительные средства актера были пронизаны живой духовной силой. Этим я хочу сказать, что они должны быть развиты с помощью таких упражнений, которые совершенствуют тело актера, одновременно развивая его душу. Это означает, что каждое физическое упражнение должно быть также и упражнением для развития души.

Когда актер будущего начнет развивать свои внешние выразительные средства, он одновременно станет развивать свою душу. Он будет знать, как это делается. Он раскроет свою душу навстречу тому ценному, что мы находим в работах великих мастеров, навстречу высоким достоинствам сострадания и любви, и он не будет стыдиться своих попыток познать духовные истины. Он будет знать, что, оставаясь на земле, не пытаясь оторваться от нее, нельзя создать ничего значительного и ценного. Ибо тот, кто отрицает духовное, будет изо дня в день лишь повторять и копировать в тех же цветах, формах, жестах, звуках факты окружающей его жизни. Духовная слепота лишит его творчество художественного своеобразия: ему нечего будет сказать как художнику. Он будет обречен на грубый натурализм, который, в сущности, очень близок к плоской фотографичности.

Четвертый, и последний, этап творческого процесса придет сам собой. Его наступление нельзя форсировать, его нужно дождаться. И он наступит достаточно быстро, если работа на первых трех этапах проводилась правильно. Четвертый этап — этап вдохновения. Происходит чудо: образ, тщательно и любовно создававшийся фантазией актера, исчезает. Картины, которая жила в его воображении, больше нет; актер больше не видит ее и больше не может ей подражать. Вместо этого образ вошёл в актера, слился с ним самим! И актеру уже не надо подражать ему. Образ живет и сам творит в душе актера. Движения актера — это движения образа: он говорит голосом актера, смеется и плачет вместе с ним. .Он создает себя внутри актера. Для актера это момент величайшего счастья: его труд вызвал в нем вдохновение! Образ вошел в него, живет в нем, вдохновляя каждое его движение, каждый его шаг на сцене. Актер ничего не делает сам. Он не делает никаких усилий, чтобы играть, — все происходит само собой! Актер свободен; он чувствует легкость и свободу потому, что играет не он сам, а образ внутри него, который созревал в нем на первых трех этапах творческой работы. Чудо свершилось: созданный образ слился воедино с творцом-актером. Но это лишь одна сторона чуда. Есть и другая сторона. Слияние образа и актера дало актеру новые возможности для самовыражения.

А что может быть прекраснее, чем эта новая возможность выразить себя, чем это новое «я», наполнившее душу?!

В этот момент вдохновения его творческая индивидуальность сбрасывает с себя оковы тела. Актер осознает в себе присутствие творческого духа. Этот творческий дух, творческое «я», получив свободу, становится наблюдателем, зрителем и свидетелем его игры на сцене. Актер-художник в состоянии наблюдать свою собственную игру! Он жадно следит за ней тысячей глаз. Играя, он одновременно находится и за кулисами, и в зале, и в оркестре, и на балконе — везде. Его творческое «я» свободно наблюдает свое создание.

Не верьте актерам, когда они говорят, будто в момент вдохновения они забывают все на свете и не знают, что делают, могут поломать мебель, задушить партнера и т. д. Они снимают с себя ответственность за свои действия, потому что на них-де «нашло вдохновение». Нет, это не вдохновение. Это слепая одержимость. Это опасное, болезненное состояние. Это путь к истерии, к нервному срыву. Истинное вдохновение дает актеру свободу, и он, лучше чем когда-либо, сознает и контролирует свои действия. Истинное вдохновение — это путь к свободе, к нравственному подъему, к духовному очищению, к обогащению своей души и души зрителя ценностями сугубо духовного порядка. #page#

Все, о чем мы говорили, можно сформулировать следующим образом.

Первый этап. Душа влюбляется в творческую тему. Сверхсознательные глубины и высоты души усваивают эту тему и перерабатывают ее. В сбоем сознании актер проходит через период любви и ожидания. Актер активен, он занят процессом познания.

Второй этап. Из глубин души актера поднимаются образы его фантазии. Актер оживляет их, изменяет и совершенствует путем вопросов и ответов. Актер отдает все свои силы миру своего воображения.

Третий этап. Образ, созданный фантазией актера, стремится воплотиться в душу и тело актера. Актер преображает себя, готовясь воссоздать в себе картину своего воображения. Он копирует ее.

Четвертый этап. Приходит вдохновение. Актер и созданный им образ сливаются, и актер ощущает себя как некое триединое существо: во-первых, как свободную творческую личность с возвышенным и очищенным самосознанием; во-вторых, как человека, тело и душа которого находятся во власти образа, созданного его фантазией; в-третьих, как образ, порожденный им самим, который живет и действует в его теле и душе.

Лекция, прочитанная американским актерам, по-видимому, в 1940-е гг. Перевод С. И. Ельницкой.

Характер и характерность

Дамы и господа, дорогие друзья! Сегодня я предлагаю вашему вниманию проблему создания характера. Начну с такого утверждения: каждый подлинный артист, а тем более талантливый актер, несет в себе глубокое и подчас не до конца осознанное стремление к перевоплощению, то есть — говоря театральным языком — стремление к созданию характера. Позже я еще вернусь к этому утверждению. Я попытаюсь объяснить его суть, выявить его глубинный смысл к оправдать его. В ответ на ваш невысказанный вопрос, зачем мне нужно его «оправдывать», скажу: я отлично знаю, что многие из вас со мной не согласятся. А пока я предлагаю построить наш дальнейший разговор на этом моем утверждении.

Подобно тому как не бывает двух одинаковых людей в жизни, так не бывает и двух одинаковых сценических характеров. Необходимо провести грань между различными типами людей и индивидуальными характерами внутри этих типов. Они ^никогда не бывают одинаковыми, никогда не повторяются. Они всегда разные. Одни, например, имеют склонность всегда играть один тип: задиристого парня, соблазнительную героиню, рассеянного ученого, стервозную женщину или неотразимую молодую девицу с длинными-предлинными ресницами и слегка приоткрытым ртом и т. д. Все это — типы характеров. Но каждый отдельно взятый задиристый парень или каждая стервозная женщина — это различные вариации внутри этих типов. Каждый из них — индивидуальность, которая должна быть осмыслена и сыграна по-своему. Так возникает проблема создания сценической характерности. Другими словами, типы, которые мы играем, идут от нашей натуры, любой же индивидуальный характер мы получаем от драматурга. Вот характер-то нам и приходится создавать всякий раз заново и всякий раз иными индивидуальными средствами.

Даже малейшая попытка создания характера, лишь намек на него — это перевоплощение. Посмотрим, что случится с самым талантливым актером, если он не пожелает различать тип и характер. Он всегда будет играть лишь тип, но образа никогда не создаст. Такой актер показывает только собственную натуру, но не различные варианты, возможные в пределах данного характера. Он обречен без конца изображать лишь себя — таким, каков он в жизни. Это все равно, как если бы художник всю жизнь рисовал только себя: автопортрет, еще автопортрет и еще автопортрет. В итоге получается то, что актеры называют «играть себя». Теперь представим, что получится в конце концов из такого актера: его талант, его искусство начнут постепенно вырождаться. Когда-то, давным-давно, его самый первый «автопортрет» был интересен, привлекателен, полон огня, выразительности, новизны — и для него самого, и для зрителей. «Что за привлекательная, яркая индивидуальность!» — говорили вокруг. «Ну что ж, — сказал себе актер. — У меня привлекательная индивидуальность, так пускай они наслаждаются ею». С этого злополучного момента он стал повторять себя, собственный стиль игры. Он начал подражать тому, как играл во вчерашнем спектакле, позавчерашнем и т. д. Бедняга! Он даже не понимает, что из-за этих постоянных повторений его «привлекательная индивидуальность» начинает блекнуть, увядать. У него вырабатывается набор клише, отвратительных театральных привычек, манерных ужимок, банальностей. Утрачивается власть над собственным талантом. И вот ему уже до смерти надоела , его актерская профессия и сам он себе надоел. Вы, может быть, спросите: «Как же случается, что бездарный актер или бездарная актриса так часто .(я бы сказал, слишком часто) становятся звездами?» Но это, друзья мои, совершенно другая проблема — проблема человеческой судьбы, и сегодня речь у нас не о ней. Актер, не способный почерпнуть в себе ничего, кроме шелухи, пустых и мертвых форм, нуждается в целебном средстве, которое растворило бы в его артистической натуре все то, что застыло, омертвело, окаменело.

Теперь, дорогие друзья, я предложу вашему вниманию четыре простых и довольно занятных способа создания сценического характера. Часть того, о чем я намерен говорить, вы найдете в моей книге «О технике актера», но сейчас я попытаюсь изложить свои мысли несколько иначе, чем на страницах.

Вот первый из этих способов. Когда вы уже более или менее поймете, что за характер вам предстоит создать, сравните его с самим собой. Задайте себе три вопроса. Первый: в чем разница между тем, как думаю я и как думает мой герой? Иными словами, какая разница между моим умом и его? Вы можете обнаружить, например, что ваш герой соображает намного быстрее, чем вы, или, напротив, значительно медленнее. Или что он вкладывает в свой мыслительный процесс больше страсти, чем вы, или что вы формулируете и оттачиваете свои суждения с большей точностью и ясностью, нежели ваш герой, рассуждающий довольно туманно. Чем больше вы найдете различий между вашим сознанием и сознанием вашего героя, тем легче, яснее, реальнее вы начнете понимать суть создаваемого вами образа и то, какие средства понадобятся вам впоследствии при исполнении роли на сцене.

Затем попытайтесь найти разницу между своими чувствами и чувствами вашего героя. Здесь может обнаружиться, например, что, тогда как вы натура страстная, вспыльчивая, склонная любить и прощать людей и т. д., ваш персонаж — человек сдержанный и холодный, который никогда не выходит из себя и склонен осуждать окружающих.

Затем точно так же сопоставьте волю — вашу собственную и вашего героя. Быть может, вы обладаете сильной, непреклонной волей, в то время как ваш персонаж,— человек слабовольный, бесхарактерный. Быть может, вы с большой настойчивостью и постоянством стремитесь к поставленной перед собой цели и никогда не отступаете от намеченного, а ваш герой, напротив, забывает о том, к чему стремился, теряет из виду собственные цели.

Соберите и запишите все, что вы обнаружили по части различий между вами и вашим героем в этих трех областях: ум, чувства и воля. Рассматривайте все эти различия как характерные черты своего героя. А теперь пройдите снова всю роль, произнося слова громко или шепотом, играя на самом деле или только мысленно, и вы заметите, как очень мягко, исподволь в ваше исполнение войдут некоторые характерные черты и штрихи. Но ради Бога, не форсируйте результат, не нажимайте! Делайте все легко, играючи, тогда результат придет к вам сам собой. Проходя так по всей роли, не пытайтесь держать в голове одновременно все различия между вами и вашим героем. Вводите их в дело постепенно, одно за другим.

Едва ли следует говорить о том, что, используя эти тонкие и гибкие способы создания характерности, вы все же остаетесь в рамках того типа, который вы обычно представляете на сцене. Однако вы уже вступили на путь перевоплощения — в этом весь смысл.