Научно-популярное кино

Субъективные  впечатления авторов фильмов  о творческом труде ученых придают  неповторимую окраску содержанию этих фильмов. Но, увы, они не могут заменить собой это содержание.

Однако импрессионистичность трактовки научного материала, равно как и стремление к подчинению этого материала абстрактно понятому требованию художественности, стала распространенной болезнью роста многих молодых режиссеров научно-популярного кино.

Еще больше отразилось стремление быть на уровне «модных» кинематографических  исканий в фильме «Обсерватория  солнечных зайчиков» (1966) того же В. Архангельского. Здесь автор пытался  одновременно решить никак не связанные  друг с другом популяризаторские  и собственно художественные задачи, что превратило фильм в какой-то противоестественный кинематографический  организм вроде кентавра.

В фильме «Алексей Гастев» (1970) режиссер А. Цукерман поставил перед собой задачу познакомить зрителей с деятельностью одного из зачинателей движения за научную организацию труда, чьи поиски и поныне представляют актуальный интерес. Однако, решая эту задачу, режиссер прибегнул к эстетизации познавательного материала и стилизованной его трактовке. Научную информацию (кстати сказать, достаточно скудную) зрители получают почти исключительно из дикторского текста. Изображение же, нарочито несинхронное этому тексту, показывает труд в стилистике «массовых действ» начала 20-х годов; участники массовки в инсценированных кадрах демонстрируют движения, имитирующие трудовые. Кадры трудовой «биомеханики» неоднократно переходят в какие-то кинематографические абстракции, и на экране появляются прихотливо изгибающиеся кривые, движущиеся в том же механическом ритме. Трудовые движения предстают как лишенные всякого разумного начала, а обучение труду как дрессировка. .

Стремление к  эстетизации и стилизации,к подмене научной информации эстетической, к использованию наиновейших и модных приемов художественного и документального кино — «света чегие», «субъективной камеры», к подмене объективной трактовки материала сугубо субъективистской, авторскими впечатлениями и ассоциациями — все это имеет свое основание в неравноправном положении научно-популярного кино в системе кинематографии. Существует противоречие между тем формальным признанием, которым пользуется научно-популярное кино, и тем весьма скромным местом, которое оно занимает в кинорепертуаре. Это противоречие порождает у некоторых мастеров научно-популярного кино, особенно молодых, ощущение мнимой неполноценности их профессии и желание «возвысить» ее до профессии мастеров художественного кино.

Отсюда и возникает  претензия на признание всего  их творчества творчеством художественным.

К сожалению, эту  претензию поддерживают и некоторые  теоретики научно-популярного кино. В. Разумный определяет научно-популярное кино как «форму высокого искусства, органически сочетающую строгую научность с высокой эмоциональностью, партийной страстностью и эстетическим совершенством». Научно-популярный фильм,— пишет А. Згуриди,— «тем лучше, чем он более абстрагируется от частности в художественный образ». Им, по существу, вторит М. Арлазоров, который отвергает термин «научно-художественный фильм» на том основании, что если его принять, то «любой научно популярный фильм, который не удостоен чести быть зачисленным в эту категорию, может и не быть художественным в общем смысле слова».

Движимые любовью  к научно-популярному кино, В. Разумный, А. Згуриди и М. Арлазоров выражают эту любовь в том, что безоговорочно признают его формой высокого искусства.

В противоположность  им, движимый любовью к искусству, А. Буров выводит научно-популярное кино, как выполняющее утилитарно-просветительные  задачи, за эти пределы, аргументируя свою точку зрения односторонне подобранными и неточно истолкованными примерами.

Д. Данин, посвятивший  свое литературное творчество научной  тематике, то есть являющийся художником слова, популяризирующим актуальные проблемы науки, в статье «Размышления вслух» определяет научно-популярный фильм  как «кентавр науки и художественности». Не стоит придираться к сравнению  научно-популярного фильма с чудовищем  — полулошадью-получеловеком, сравнению, к которому Данин неоднократно возвращается на протяжении всей своей интересной статьи,— его уважение и любовь к творчеству кинопопуляризаторов  науки не подлежит никакому сомнению. Но мысль свою о том, что научно-популярное кино является своеобразным синтезом науки и искусства или достижением  науки через искусство, он обосновывает на умозрительных заключениях и  аналогиях, а не на анализе творческого  опыта,накопленного научно-популярным кино. Данин, правда, допускает существование научно-популярных фильмов, лежащих за пределами искусства, но считает их произведениями второго сорта. Союз науки и искусства в научно-популярной кинематографии для него тем более плодотворен, чем большим влиянием в этом союзе пользуется искусство. Он заканчивает свою статью риторическим вопросом: «Так сколько же искусства науке надо?» — и отвечает на него категорически: «Чем больше, тем лучше».

Опровергает это  суждение классический фильм «Механика  головного мозга», занимающий в научно-популярном кино такое же место, как «Броненосец  «Потемкин» и «Мать» в художественном. Нет сомнения в том, что Пудовкина бы очень удивило признание этого фильма «кентавром науки и искусства».  

Ошибка Данина проистекает, по-видимому, из того обстоятельства,что акт познания — научного и художественного — рождает сходные, если не одинаковые эмоции. «Сила и глубина радостных эмоций, которые несет с собой творческий успех ученого,— писал академик В. Энгельгардт,— несомненно сравнимы с ощущениями художника, которые он испытывает, когда осуществляются его творческие замыслы». Совершенно так же сравнимы основанные на сопереживании эмоции, возбуждаемые у зрителей хорошим художественным и хорошим научно-популярным фильмом. Выражение «красота научного вывода» не случайно, оно имеет прямое, а не метафорическое значение.

Заключение

И все же популяризацию  науки и художественное творчество в ряде случаев сближают не только сходство рождаемых ими эмоций, но также предмет и метод. Предметом  искусства является человек, исследуемый  не просто как «Ногпо бар1епб» или «Ногпо сопппип1б»,но обязательно как личность, индивидуальность, феномен. Этот отдельный человек может быть предметом научно-популярного кино в фильмах, раскрывающих содержание научного или художественного подвига через личность творца, а также передающих индивидуальное, личностное, субъективное восприятие произведений искусства или явлений природы. Но он может им и не быть — например, в фильмах по социологии, генетике, физиологии и многим другим наукам. Метод же искусства, основанный на взаимодействии объективно существующей действительности с субъективным, ее восприятием художником, также может быть и может не быть методом научно-популярного кино.

Стремление доказать, что всякий хороший научно-популярный фильм — произведение искусства  или по крайней мере «кентавр науки  и искусства», основано на наивном, вероятно, даже неосознанном представлении  о том, что художественное творчество «лучше» научного.

Действительно, если не было бы Эйнштейна, то теория относительности  была бы доказана кем-то другим, ибо  она выражает только объективно существующие закономерности вселенной. А если не было бы Достоевского, то не было бы ни «Преступления и наказания», ни «Идиота», ни «Братьев Карамазовых», несмотря на то, что существовали и существуют другие гениальные писатели. Но из этого не следует, что подвиг Эйнштейна меньше подвига Достоевского.

Совершенно так  же не следует, что творческий труд режиссера, популяризирующего науку, менее значителен, чем творческий труд режиссера художественного  фильма, экранизирующего литературное произведение. Отличие научно-популярного кино от художественного и документального не столько в методе постановки его фильмов, сколько в той задаче, которую оно перед собой ставит, задаче сделать миллионы зрителей сопричастными акту познания. И ценность его произведений не становится ни большей, ни меньшей от того, дает ли оно это познание средствами искусства или науки или средствами искусства и науки одновременно. Научно-популярное кино — функциональный вид кинематографии