Историко-культурные основы массовых театрализованных представлений

Все обязаны  были исполнять свои роли начиная  с 10 сентября более месяца: в течение  этого срока по приказу его  величества маски собирались не единожды. В назначенный день и час они  то катались по Петербургу в полном облачении, то наносили визиты друг другу, то отправлялись водою в Кроншлот. Причем за неявку каждый штрафовался  ста рублями. Последним днем праздника  объявили 29 октября, когда все маски, полностью экипированные, ожидались  по сигналу крепостных орудий в Сенат, где приготовили столы. За обедом собравшихся заставили выпить столько  горячительных напитков, что "очень  немногим к утру удалось добраться  до дому не в совершенном опьянении".

Этот маскарадный  разгул перешел затем в празднество  уже по другому, общегосударственному поводу. Все приняло такой размах потому, что в октябре заключили  окончательный мир со Швецией, и  маскарад уже продолжился в связи  с этим радостным известием. Событие  это стало как бы апогеем петровского  царствования. На Петра возложили  титул "Великого, Отца отечества  и Императора Всероссийского", и  после богослужения отправились  за столы в Сенат. Парадный обед сменили  танцы, а в 9 часов начался фейерверк, поразивший всех.

В январе 1731 года Анна Иоанновна отметила годовщину  своего восшествия на престол, и развлечения  накатили новой волной, точнее сказать - шквалом. Главным событием стал "великий  машкарад". Готовились к нему с  конца 1730 года, и для придания балам  большего европейского лоску еще  в августе ко двору был принят в службу "английской нации танцмейстер" Вилим Игинс: он обучал "танцевать  фрейлин, камер - пажей и пажей", но особенно камер - пажей - "по четыре дня в неделю, а в каждый день по четыре часа".

Почти месяц  маскарадный смерч гонял и  кружил по Москве вместе с февральскими снежными вихрями весь русский двор и приближенных к нему. Всех участников маскарада разделили на "четыре класса" (группы); каждая из них имела  один тип костюма в тот или  иной день: например, сначала в "первом классе", где находилась сама императрица  со своим придворным штатом, все  надели "персидский убор"; ко "второму  классу" относились иностранные  министры - они явились в "швейцарском"; а остальные два - "в венецианском уборе были". На следующий раз "машкарадное платье переменялось" и императорский двор предстал в  гишпанском уборе", иностранные министры - "подобие Парламентских членов избранные", "здешние министры", причисленные к 3 классу - "венецианском шляхетном", "генералитет - в турецком платье". Можно было подумать, что  новоявленная императрица, еще не привыкшая  к тому положению самодержавицы, в котором она неожиданно оказалась, будто пробовала играть державным  скипетром, как волшебной палочкой, заставляя всех вокруг себя являться то в одном обличье, то в другом, и тем самым осознавала истинные возможности своего исключительного  положения монархини. На одном из маскарадов присутствовали китайские  послы. Их спросили: "Не кажется ли вам увеселение такого рода странным? ". Они ответили, что нет, ибо "здесь  все маскарад". Но самое удивительное для них - "это видеть на престоле женщину! ". http://if3.narod.ru/Diplom/diplom.htm - _ftn3

Как известно, с самого начала правления Анны Иоанновны  во время коронационных торжеств театральных представлений не было. Однако, в начале 1731 года была выписана (со двора Саксо – Польского  короля Августа II) итальянская театральная  труппа. Это была труппа комедии  Дэль Артэ. При ней состояло 9 человек  певцов и музыкантов, сопровождавших спектакли комедии, разыгрывавших "интермедии на музыке" (прообраз первых опер) и  дававших камерные концерты.

Мы помним, что наметившийся в Италии в начале XVIII в. кризис комедии Дэль Артэ, основанной на актерской импровизации, и начавшаяся борьба с ней за литературный театр, поставили многие труппы перед необходимостью искать новую аудиторию зрителей, не знакомых еще с таким типом  театрального искусства, но жаждущих соприкоснуться с высоким профессиональным мастерством, каким обладали итальянские актеры.

И вот итальянская  комедия Дэль Артэ оказалась тем  типом и той формой театрального представления, которое пришлось впору  тогдашнему русскому зрителю, его уровню восприятия сценического действия. Русское  общество испытывало потребность в  общении с высококлассными актерами и музыкантами, артистами - мастерами, исполнителями - виртуозами, каковых  своих тогда еще не имелось. Однако, нужно было такое театральное  искусство, для восприятия которого не было бы существенного барьера, каким  обычно становился языковый. Итальянская  комедия Дэль Артэ явилась идеальным "чужим" театром, так как актерское  начало (импровизация) не имела жесткого закрепления за литературный текст. Исполнители комедии Дэль Артэ, как  мы знаем, были синкретичными актерами "долитературного" театра: Они  мастерски владели телом (пантомима, акробатика, жонглирование) и голосом. Это делало их искусство доступным  и эмоционально заразительным для  зрительской аудитории любой  национальности.

Итак, первая труппа комедии Дэль Артэ 1731 года и  последующие состояли из превосходных мастеров. Например, в 1733 - 34 г. г. в России выступала труппа, где ведущим  являлся Джиованни Антонио Сакки, ставший впоследствии одним из самых  знаменитых актеров комедии Дэль Артэ, создавший маску Труфальдино; актер, которого сам Гольдони называл "великим".

Примечательно, что среди оставшихся после отъезда  из России (в конце 1731 г.) итальянских  артистов первой труппы комедии Дэль Артэ, "комедиантского платья, театра и протчих, к тому подлежащих уборов" - находились "четыре малых театра кукольных". Вероятнее всего, итальянские  артисты в свободное от большой  сцены время развлекались сами и развлекали русских придворных, разыгрывая куклами те же пьесы, которые они же исполняли на большом, "живом" театре.

Документально известно, что уже с 1731 г. в России начинает существовать постоянно действующий  профессиональный западноевропейский театр, что имело громадное значение для развития русского национального  театрального искусства.

Начинающий  русский театр 1730-х годов заимствует у итальянцев форму "комедии на музыке" и облекает в нее пьесу  на основе библейской притчи ("комедия  об Иосифе").

Своеобразно отнесся русский театр к одному из важнейших атрибутов итальянской  комедии Дэль Артэ - к маске. Русские  комедии не проигнорировали маску  совсем, но использовали очень по - своему – только для самых отрицательных  персонажей, когда нужно было создать  максимально яркое, и чаще всего, отталкивающее впечатление, надев  на Злость, Зависть, Мерзость и двух купцов, покупающих Иосифа. Может быть, в данном случае это также слилось  с давней традицией ряженья и  надевания "хари" именно для произведения устрашающего эффекта.

Уже в 1730-х  годах вышли в свет переводы сценариев  комедий и интермедий, игранных итальянской  труппой комедии Дэль Артэ и поставленных в Немецком театре. Теперь зрители  хорошо знали, кто есть кто, и с  интересом следили за тем, что  еще "выкинут" на подмостках Бригелла, Арлекин, Смеральдина и др. персонажи. А немецкие актеры не могли оставаться равнодушными к тому, как их понимают москвичи, и, желая снискать особенный  успех, иногда исполняли отдельные  сценки на русском языке.

С момента  вступления на престол Елизавета  Петровна самозабвенно предается всем удовольствиям, среди которых видное место занимает щегольство. Злые языки  говаривали, что с конца 1741 года она  не надела двух раз одного и того же платья. Это, несомненно, заражало и  окружавших Елизавету. На балы мужчины  обязаны были приезжать "в богато убранном платье", а дамы и девицы "в богатых робах", на маскарады  предписывали являться, "платье машкарадное  имея должонное, окромя только пелигримского  и арлекинского, и непристойных деревенских, а в русских телогреях, тако ж  в ямщицком и в другом таковом  же подобном платье отнюдь не приезжать, и в приличных масках", о  чем приказывали Главной полицмейстерской канцелярии "немедленно по домам  всем объявлять". Маскарады устраивались каждую неделю, а в иные моменты  в течение двух - трех недель почти  ежедневно и вводили их участников в новые траты.

Любовь к  переодеванию и "шалостям" (как  истинной дочери Петра) подсказала Елизавете  оригинальную затею - время от времени  устраивать маскарады, называемые "Метаморфоз". На них женщины обязательно надевали мужское платье, а мужчины - женское; и все оттого, что "из всех дам  мужской костюм шел вполне только к одной императрице; при своем  высоком росте и некоторой  дородности, она была чудно хороша в этом наряде".

Из воспоминаний Екатерины II о Елизавете Петровне: "В 1744 году, в Москве, Императрице  вздумалось приказать, чтобы на придворные маскарады все мужчины являлись в женских нарядах и все  женщины в мужских, и при том  без масок на лицах. Это были превращенные куртаги: мужчины в огромных юбках  на китовых усах, одетые и причесанные  точно так, как одевались дамы на куртагах; а дамы в мужских  придворных костюмах. Такие метаморфозы  вовсе не нравились мужчинам, и  большая их часть являлась на маскарад в самом дурном расположении духа, потому что они не могли не чувствовать  как они безобразны в дамских  нарядах. С другой стороны дамы казались жалкими мальчиками; кто был постарше, Того безобразили толстые короткие ноги; и из всех них мужской костюм шел вполне только к одной императрице. При своем высоком росте и  некоторой дюжести она чудно  хороша в мужском наряде. Ни у  одного мужчины я никогда в  жизнь мою не видела такой прекрасной ноги; нижняя часть ноги была удивительно  стройна. Ее Величество отлично танцевала, и во всяко наряде мужском и  женском, умела придавать всем своим  движениям какую-то особую прелесть. На нее нельзя было довольно налюбоваться, и бывало с сожалением перестаешь смотреть на нее, потому что ничего лучшего больше не увидишь. Раз на одном из таких балов она танцевала  менуэт, и я не отводила от нее  глаз. Кончивши танец, она подошла  ко мне. "Для женщин большое счастье - осмелилась я заметить, - что Ваше величество родились не мужчиною; один портрет Ваш, в таком виде как  теперь, мог бы вскружить голову любой женщине". Она была очень  довольна этими словами, и в свою очередь сказала мне с чрезвычайной любезностью, что если бы она была мужчиною, то яблоко непременно досталось  бы мне. Я наклонилась поцеловать у нее руку за столь неожиданный  комплимент, но она обняла меня ".http://if3.narod.ru/Diplom/diplom.htm - _ftn4

Остальные женщины "страдали невыносимо", вынужденные  подчеркивать то, что обычно принято  скрывать. Мужчины же, собираясь  идти на "Метаморфоз" в женском  платье, уже заранее чувствовали  себя не в духе, особенно немолодые, однако, чтобы угодить государыне, прикрывали недовольное лицо "приличной  маской", в которых иногда велено было являться не только в маскарад, но и в Оперный дом на спектакли.

22 сентября 1762 года состоялась торжественная  церемония воцарения на троне  Екатерины II. Москва была удивлена  грандиозным уличным маскарадом (на Масленицу) в постановке  Федора Волкова ("отца русского  театра") - "общенародным зрелищем" "Торжествующая Минерва". Здесь  работали все профессиональные  и полупрофессиональные театральные  силы столицы.

Итак, можно  сказать, что маскарад - это театрализованный бал, взявший на себя роль "организованной дезорганизации", запланированного и предусмотренного хаоса. Поэтому  европейская традиция маскарада  проникала в дворянский быт с XVIII в. с трудом или же сливалась  с фольклорным ряженьем.

Как форма  дворянского празднества, маскарад был замкнутым и почти тайным весельем. Элементы кощунства и бунта  проявились в двух характерных эпизодах: и Елизавета Петровна, и Екатерина II, совершая государственные перевороты, переряжались в мужские гвардейские  мундиры и по-мужски садились на лошадей. Здесь ряженые принимало  символический характер: женщина-претендентка на престол превращалась в императора.

От военно-государственного переодевания (императрица облачалась в мундир тех гвардейских полков, которые удостаиваются ее посещения) следующий шаг вел к маскарадной  игре. Можно вспомнить проекты  Екатерины II. Если публично проводились  такие маскарадные ряженья, как, например, знаменитая карусель, на которую  Григорий Орлов и другие участники  явились в рыцарских костюмах, то в сугубой тайне, закрытом помещении  Малого Эрмитажа, Екатерина находила забавным проводить совсем другие маскарады. Так, например, собственной рукой  она начертила подробный план праздника, в котором для мужчин и женщин были бы сделаны отдельные  комнаты для переодевания, так  чтобы все дамы вдруг появились  в мужских костюмах, а все кавалеры - в дамских (Екатерина была здесь  не бескорыстна: такой костюм подчеркивал  ее стройность, а огромные гвардейцы, конечно, выглядели бы комически).

Первый публичный  маскарад прошел в Москве в 1744 году. С 8 часов вечера бесконечный ряд  великолепных комнат дворца открывался, и в какой-нибудь час наполнялся пестрою толпой "купцов", "лавочников" с бородами и в длиннополых  кафтанах. Кого тут только нет: грузины, черкесы, армяне, татары в национальных костюмах, военные и посольские, придворные и лакеи. Устраивали танцы  в масках. На маскараде можно было переодеться, подшутить, свободно себя вести, оставить чопорность и строгость. Это все привлекало публику на маскарад. Но были и другие причины. Первого человека, входящего в  маскарад и последнего, покидающего  его, — этих людей обязательно  докладывали царю. Многие хотели сделать  на этом свою карьеру.

Во время  маскарада желающим раздавали чай, мед, разные лакомства и закуски. Несмотря на свободу и шалости, на маскарадах все же старались поддерживать порядок. Самыми известными были маскарады  в доме Энгельгарда, у Фельета  и в Зимнем дворце. Все они проводились  в Петербурге. В Москве были известны маскарады в Дворянском собрании и Большом театре.