Чикагская социологическая школа

       «Идеи Л. Уэрта заслуженно получили широкое распространение. Имеется достаточное количество примеров безличности городов и слабой степени взаимосвязанности горожан. Один из таких примеров — бесславное дело об убийстве Катрин Женевез 13 марта 1964 года в Нью-Йорке. Женевез возвращалась поздно ночью домой, в респектабельный район Куинз, расположенный неподалеку от Манхэттена. По дороге она трижды подвергалась нападениям, причем третий раз, ставший для нее роковым, — в вестибюле собственного дома. Безразличие посторонних наблюдателей показывает, насколько безлична, деиндивидуализирована городская жизнь.

       Ни  один из 39 уважаемых граждан города, бывших свидетелями нападений, не пришел на помощь, никто даже не вызвал полицию. В редакционной статье одной из газет говорилось, что «город лишил Катрин Женевез ее друзей». Но она, конечно же, имела друзей. Где же они были, когда она так нуждалась в них? В соответствии с укладом жизни большого города они, несомненно, сидели в своих домах где-нибудь в Манхэттене, Лонг-Айленде или Бруклине и ничего не знали о ее беде».¹⁶

       Невозможно отрицать обезличенность многих повседневных контактов в современных городах; в определенной степени она является фактом социальной жизни всего современного общества. Теория Уэрта важна тем, что признает урбанизацию не только как часть общества, но и как отражение природы более широкой социальной системы, а также фактор, воздействующий на нее. Те или иные аспекты городского образа жизни характеризуют социальную жизнь современного общества в целом, а не только жизнь тех, кому довелось жить в больших городах. Однако идеи Уэрта также имеют определенные ограничения. Как и экологическая концепция, с которой она имеет много общего, теория Уэрта в основном базируется на наблюдениях, сделанных в американских городах, но переносит свои обобщения на урбанизм в целом. Урбанизм по-разному проявляет себя в зависимости от места и времени. Например, как уже говорилось, города древности по многим аспектам довольно сильно отличались от городов, возникших в современном обществе. Жизнь большинства людей в древних городах с точки зрения ее обезличенности не очень отличалась от жизни жителей села.

       Л. Уэрт также преувеличивает деиндивидуализацию в современных городах. Сообщества, основанные на тесной дружбе или родстве, более устойчивы в современном городе, чем он предполагает. Эверетт Хыоз, коллега Уэрта по Чикагскому университету, писал о нем: “Луис привел все возможные аргументы в пользу тезиса об обезличивании человека в городе — хотя сам жил с целым кланом своих родственников и друзей на самой что ни есть личностной основе”. Подобные группы, которые Герберт Ганс называл “городскими селянами”, повсеместно встречаются в современных городах. К ним относятся американцы итальянского Происхождения, живущие в отдельном районе Бостона. Возможно, такие районы, населенные выходцами из Европы, утрачивают в американских городах свое прежнее значение, но их сменяют другие общины, состоящие из новых иммигрантов.

       Еще более важно то, что сообщества, основанные на близком родстве и  личных связях, довольно часто активно  формируются самой городской жизнью; они — не просто следы предшествующего образа жизни, уцелевшие на какое-то время в городе.

       «Клод Фишер предложил объяснение того, почему развитый урбанизм, как правило, способствует появлению различных субкультур, а не нивелирует всех в анонимной массе. Те, кто живет в городах, подчеркивает Фишер, готовы сотрудничать на той или иной основе для развития местных связей и могут примкнуть к различным религиозным, этническим, политическим и другим субкультурным группам. В малом городе или деревне развитие такого субкультурного разнообразия было бы невозможно. Те, например, кто составляет этнические сообщества внутри городов, могли быть едва знакомы друг с другом или вообще незнакомы на своей  родине. Когда они прибывают в другую страну, то, естественно, собираются в тех районах, где живут люди с аналогичными культурными и языковыми особенностями. Так формируются структуры нового сообщества. В деревне или в небольшом городке художник вряд ли найдет себе подобных, чтобы объединиться с ними. А вот в большом городе — другое дело; он сможет стать частью какой-либо значимой творческой или интеллектуальной субкультуры.» ¹⁷.

       Другие  исследования показывают, что характеристики, которые Уэрт считал городскими, часто  встречаются и в малых городах  и в деревнях. Питер Манн сравнил небольшую сельскую общину в Сассексе (Южная Англия) с г. Хаддерсфилдом на севере. Деревня находится рядом со скоростной железнодорожной и автомобильной магистралями на Лондон, и многие жители работают там. Они намного космополитичное большинства жителей северного города, который находится значительно дальше от Лондона. Среди тех, кто живет в различных районах Хаддерсфилда, существует, возможно, больше личных родственных связей, чем у жителей Сассекской деревни. Таким образом, можно было бы утверждать, что эта деревня представляет собой часть городской культуры; прежние личные связи его жителей разрушались под влиянием людей, чья жизнь была ориентирована на город. Если это так, то изменение можно было бы связать скорее с фактором деиндивидуализации, чем с существованием самих городов.

       «Большой  город — это «мир чужаков», который, тем не менее, устанавливает и поддерживает личные связи. И это не парадокс. В городской действительности мы должны различать общественную сферу отчужденных встреч и личный мир семьи, друзей, коллег по работе. Может быть, трудно, впервые попав в большой город, “встретить там людей”. Но любой, оказавшийся в небольшой сельской общине, может обнаружить, что приветливость сельчан объясняется в основном их вежливостью, и могут пройти годы, прежде чем пришедший со стороны будет “принят”. В городе дело обстоит иначе. В этой связи Эдвард Крапэт писал:

       «У городского яйца... более прочная скорлупа. Не имея повода и соответствующих обстоятельств для сближения, многие люди, встречающие друг друга на автобусной остановке или железнодорожной платформе, в кафе или в вестибюле здания, под крышей которого они вместе работают, — многие так и остаются друг для друга не более чем “знакомыми незнакомцами”. Некоторые люди могут также оказаться целиком вне общественной жизни, будучи лишенными, навыков общения или будучи малоинициативными. И все же абсолютно очевидно, что разнообразие незнакомых людей, каждый из которых является потенциальным другом, широкие вариации образа жизни и интересов в городе — все это привлекает людей в города. Едва же они оказываются внутри одной из групп или социальных структур, возможности расширения их связей значительно возрастают. Результатом этого, как свидетельствует опыт, является то, что плюсы городской жизни, как часто кажется, перевешивают минусы, поскольку позитивные возможности города позволяют людям развивать и поддерживать удовлетворяющие их взаимоотношения». ¹⁸

       Идеи  Уэрта по-прежнему состоятельны, но в свете последовательного развития становится ясно, что они являются чрезмерно обобщенными. Современные города часто включают деперсонализированные, обезличенные социальные отношения, но они являются также источником разнообразия — и иногда интимности.

       Так же изучением городов занимался  Э. Ч. Хьюз – один из интереснейших исследователей в послевоенной американской социологии.

         « Город как фронтир социального контроля. Современный город это место, в котором происходит вклинивание новых элементов культуры и из которого они затем распространяются на окружающие регионы. Его население рекрутируется более по средствам миграции, чем посредством воспроизводства Внутренняя мобильность непрерывно разрушает привычные агрегации людей. Следовательно, институтам постоянно угрожают мирские случайности, такие, как отток их клиентуры и уменьшение временной дистанции до следующего такого же института, а так же изменение в вере, ведущие к освобождению людей от институциональных требований.

       По  мере появления нового рода занятий  и товаров возникает проблема контроля над ними посредством некоторого рода организации. Новые группы интересов, организующиеся в соотнесение с этими родами занятий и товарами, развиваются и становятся частью рабочей структуры городской жизни.

       Кризисы в городе. Город является для многих людей местом кризиса. В нем достаточно много людей, разделяющую ту, или иную типовую особенность, чтобы они могли объединиться, и возвести ее в культ. Взять, например, клуб вдов и вдовцов, члены которого вот уже много лет ежемесячно встречаются на танцах в одном из чикагских общественных парков; этот клуб стал своего рода брачным бюро. Реорганизация жизни в городе происходит в известной мере по средствам появления особых институтов, разрешающих личностные кризисы. Шпенглер отмечал, что города множат ереси и новые культы. Чарльз Бут в своем исследовании  «Жизнь и труд жителей Лондона» описал некоторые из новых форм, принимаемых институтами в беднейших районах большого города. Среди них примечательны Армия спасения и ночлежка. Новые культы расцветают в городе не в следствие возрастания общей религиозности, а, вероятно, из-за того, что крушение старых религиозных институтов заставляет многих людей бесцельно блуждать с остатками религиозного чувства, достаточными для того чтобы их сделать к чутким призывам.»¹⁹

       «Город как фокусная точка изменения. Мы можем сказать, что города прямо-таки до смерти организованы. Однако это не верно передает суть дела. До смерти организованными были, быть может, индийцы в кастовой системе; ее контроль был абсолютным. В городе же мы находим сотни новых организаций, и существование многих из них находится в зависимости от случайных желаний нормальных людей или от взаимно подогреваемых лихорадочных устремлений многочисленных чудаков. Борьба индивида за поддержание организованности жизни достигает пика в современных городах. В то же время многие в высокой степени  рациональные и безличные институты являются особыми продуктами именно городской жизни. Взгляните только на фондовую биржу и множество подобных рыночных институтов, в которых место реальных вещей, с которыми люди имеют дело, заменяют стандартизированные символы. Именно в силу того, что город есть фокусная точка секулярного  изменения, в нем и происходят институциональные изменения. Изобретения, новые виды занятий и товары нарушают институциональное равновесие и часто приводят к возникновению новых коллективных форм».²⁰

       В 1925  г.  Берджесс опубликовал работу «Рост города введение в исследовательский  проект», в которой впервые развил идею концентрических зон Чикаго. В совместной работе Парка, Берджесса и Маккензи «Город» (1925) идея концентрических зон представлена Берджессом в следующем виде: зона 1 – центральный деловой район Луи (Большая Петля); зона 2 – промежуточный район, расположенный вокруг центра, где находятся деловые канторы и предприятия легкой промышленности; зона 3 – место обитания рабочих промышленных предприятий, вытесненных из зоны распада (2) и поселившихся вблизи места работы; затем следует «зона резиденций» (4) – особняков для одной семьи. За пределами города расположены пригородные зоны, пригородные районы или города-спутники на расстоянии получаса или часа езды от центрального делового района.

       «Концепция концентрических зон обобщает и во многом конкретизируется результатами районирования Чикаго (на основе собранных карт) на 75 взаимоисключающих, качественно различных «естественных районов» и более 300 общин, которые и определили «пространственный тип Чикаго». В свою очередь, каждый из 75 районов  представляют собой общество в миниатюре с его собственными историей, традициями, проблемами и своими представлениями о будущем. Исследования города концентрировались вокруг двух направлений: во-первых, обещающей теории  общества; во-вторых, проведения конкретных исследований, описывающих в деталях различные социальные процессы происходящие в городе, в неразрывной связи с их пространственными характеристиками.

       Исследования  Берджессом городской среды в  значительной степени были направлены на изучение социальной и личной дезорганизации. Причем социальную дезорганизацию он рассматривал не столько с точки зрения социальной патологии, сколько в контексте взаимодействия и приспособления, связанной с социальной реорганизацией. Последние исходило из конкретных задач, ставившихся  перед социологами, а именно: налаживание социального контроля в самом широком смысле этого понятия».²¹

       Вывод. Город является объектом изучения для многих ученых. Л. Уэрт считает, что город является не только местом проживания и работы  человека, но и центром экологической, политической и культурной жизни.   С этой точкой зрения ученого я полностью согласна, так как город является центром политической и культурной жизни, не только для его жителей, но и для жителей  ближайших к этому городу поселений (сел, деревень). Так как, например, политика, проводимая в этом городе местными властями, будет так же отражаться и на жителей ближайших сел.

       Также Уэрт говорит о том, что большинство  контактов между жителями городов  носят быстротечный характер, и они часто живя близко друг с другом не знают друг друга. Люди, живущие в больших городах, становятся более мобильными, чем люди, проживающие в селах. Однако некоторые ученые, например  Питер Манн, считают, что характеристики, которые Уэрт считал городскими подходят и к селам. Но я придерживаюсь мнения Уэрта. Я согласна с тем, что люди, живущие в городе гораздо мобильнее, чем жители сел. Вероятно, это связано с тем, что городская жизнь намного интенсивнее, чем жизнь в селе или в деревне. Если взять село, то люди, проживающие в нем, знают друг друга гораздо больше, чем просто «знакомые незнакомцы» они знают друг о друге практически все, что менее характерно для жителей города.

       Э.Ч. Хьюз также как и Л. Уэрт считает, что мобильность людей в городе велика. Жизнь в городе протекает  интенсивно. В городах появляются новые институты, новые культы и т. д. С точкой зрения данного ученого я так же согласна, по тем же причинам, что и с мнением Л. Уэрта.

       Берджесс  проводил конкретные исследования, которые  описывали различные процессы, происходящие в городе, в неразрывной связи с их пространственными характеристиками. Он уделял большое внимание изучению дезорганизующему в контексте взаимодействия и приспособления.