Проблема  происхождения человека.

 
     Многовековые  исследования и попытки решения  этих вопросов породили разные концепции  возникновения жизни: креационизм  – божественное сотворение живого; концепция многократного самопроизвольного  зарождения жизни из неживого вещества (ее придерживался еще Аристотель, который считал, что живое может  возникать и в результате разложения почвы); концепция стационарного  состояния, в соответствии с которой  жизнь существовала всегда; концепция  панспермии – внеземного происхождения  жизни; концепция происхождения  жизни на Земле в историческом прошлом в результате процессов, подчиняющихся физическим и химическим законам.

Согласно креационизму, возникновение жизни относится  к определенному событию в  прошлом, которое можно вычислить. В 1650 г. архиепископ Ашер из Ирландии вычислил, что Бог сотворил мир в октябре 4004 г. до н.э., а в 9 часов утра 23 октября и человека. Это число он получил из анализа возрастов и родственных связей всех упоминаемых в Библии лиц. Однако к тому времени на ближнем Востоке уже была развитая цивилизация, что доказано археологическими изысканиями. Впрочем, вопрос сотворения мира и человека не закрыт, поскольку толковать тексты Библии можно по-разному.

Теория спонтанного  зарождения жизни существовала в  Вавилоне, Египте и Китае как альтернатива креационизму. Она восходит к Эмпедоклу  и Аристотелю: определенные «частицы»  вещества содержат некое «альтернативное  начало», которое при определенных условиях может создать живой  организм. Аристотель считал, что активное начало есть в оплодотворенном яйце, солнечном свете, гниющем мясе. У  Демокрита начало жизни было в иле, у Фалеса – в воде, у Анаксагора – в воздухе.

Аристотель на основе сведений о животных, которые  поступали от воинов Александра Македонского и купцов-путешественников, сформировал  идею постепенного и непрерывного развития живого из неживого и создал представление  о «лестнице природы» применительно  к животному миру. Он не сомневался в самозарождении лягушек, мышей  и других мелких животных. Платон говорил  о самозарождении живых существ  из земли в процессе гниения. С распространением христианства идеи самозарождения были объявлены еретическими, и долгое время о них не вспоминали.

 Проблема  появления человека на Земле.

Как и в вопросе  происхождения Вселенной и жизни, существует представление о божественном творении человека. «И сказал Бог; сотворим человека по образу своему» (Бытие. 1. 26, 27). В индийской мифологии мир  происходит из первого прачеловека – Пуруши.       

 Во многих  первобытных племенах были распространены  представления о том, что их  предки произошли от животных  и даже растений (на этом основано  представление о тотемах), а такие  верования встречаем у так  называемых отсталых народов  до сих пор. В античности  высказывались мысли о естественном происхождении людей из ила (Анаксимандр). Тогда же заговорили о сходстве человека и обезьяны ( Ганнон из Карфагена).  

Гипотезу африканской  прародины современного человека в  своем варианте поддержали генетики. Американский исследователь А. Уилсон, совместно с коллегами из Калифорнийского  университета, предложил гипотезу так  называемой «Африканской Евы»: все  современное человечество, по мнению этого автора, произошло от одной  женщины, жившей в Африке, южнее Сахары, примерно 100-200 тыс. лет назад. Вывод  базируется на анализе мирового распределения  типов митохондриальной ДНК. Предполагается, что Homo sapiens из африканского центра расселился по всей ойкумене, вытесняя все другие группы гоминид (без метисации). Гипотеза основана на серьезных статистических расчетах и, хотя в настоящее время достаточно резко критикуется, является несомненным вкладом в обоснование моноцентристской теории генезиса современных рас.

Ее слабое место, однако, – постулируемое А. Уилсоном «вытеснение без метисации». Вряд ли можно представить себе существование каких-то непроницаемых внешних барьеров, которые могли бы предотвратить смешение при контактах в периоды активных миграций. Кроме того, как отмечалось выше, палеоантропологические материалы свидетельствуют скорее в пользу метисации на самых различных уровнях эволюции гоминид.

Вариабельность  признаков двух эволюционных стадий (Homo erectus и Homo sapiens) наводит на мысль об отсутствии таксономической, а следовательно, биологической обособленности разных групп гоминид. Так что идея объединения всех представителей рода Homo в один вид представляется вполне разумной. Таким образом, судя по всему, имела место «сетевидная эволюция» как нечто присущее роду Homo, как следствие особенностей его бытия и развития. Поэтому гипотеза «Африканской Евы» представляется слишком односторонней: она не учитывает связей и взаимоотношений внутри многообразного, быстро развивающегося конгломерата групп, каким во все времена было человечество.

В настоящее  время в связи с ажиотажем  вокруг НЛО в моду вошли версии о происхождении человека от внеземных  существ, посещавших Землю, или даже от скрещивания космических пришельцев с обезьянами.

Но господствует в науке с 19 века вытекающая из теории эволюции Дарвина концепция происхождения  человека от высокоразвитых предков  современных обезьян. Она получила в 20 веке генетическое подтверждение, поскольку из всех животных по генетическому  аппарату ближе всего к человеку оказались шимпанзе. Дарвин утверждал, что движущая сила биологической  эволюции – борьба за существование  и естественный отбор в ней  наиболее приспособленных и сильнейших. В основе его предположения лежит  идея, что кажущаяся целесообразность, гармоничность, даже красота живой  природы порождены игрою случая, а правила этой игры ограничены лишь безличными и слепыми Законами Природы. Поскольку человек, очевидно, имеет  много общего с другими живыми существами, то вполне логичным было и  следующее соображение Дарвина: причина появления «венца творения»  – человека – тоже лишь совпадение ряда случайностей. Эти идеи господствуют в биологии и антропологии и по сей день.

Доказательство  родства человека и животных

Собственная родословная   всегда интересовала людей больше, чем происхождение растений и животных. Попытки понять и объяснить, как возник человек, отражены в верованиях, легендах, сказаниях самых разных племен и народов. В  решении этой проблемы особенно обостренно проявляется борьба материалистических и идеалистических взглядов. Долгое время научные знания были слишком отрывистыми и неполными, чтобы решить проблему происхождения человека.

В 1859г. в Лондоне  вышла книга английского естествоиспытателя Ч. Дарвина «Происхождение видов  путём естественного отбора». Книга  сразу стала объектом всеобщего  внимания. Её злобно бранили, предавали  анафеме с церковных кафедр, ехидно и едко высмеивали в светских салонах  и бульварной прессе, а сам Дарвин на несколько лет стал излюбленной  мишенью юмористов и карикатуристов. И ею же восхищались передовые  умы того времени. Редко сугубо специальные  исследования вызывали столь мощный и длительный общественный резонанс.

Чем же нарушили покой верующего обывателя, священнослужителей и учёных-эволюционистов опубликованные Ч. Дарвином труды? Прежде всего тем, что в них впервые было строго научно доказано естественное природное (а не божественное) происхождение  человека, а также выявлена и аргументирована  закономерная генетическая связь его  как биологического вида с высшими  млекопитающими. Открытие Ч. Дарвином животного происхождения человека произвело настоящий переворот  в мировоззрениях, научных, житейских  представлениях современников. Как  никогда остро, встал вопрос о  рубеже животного и социального  миров, характере их связи и мысленной  реконструкции переходных форм.

Однако господство теолого-идеалистических и метафизических взглядов на сущность жизни лишало науку того времени надёжной методологической основы, необходимой для объективного анализа столь сложных и во многом неожиданных проблем. Даже передовые  учёные, стремившиеся к познанию закономерностей  природы, не избежали принципиальных ошибок. Одни из них абсолютизировали прямое воздействие внешней среды на организм, рассматривая развитие животного  мира как жёстко детерменированное изменением окружающих условий. Другие, наоборот, неправомерно увеличивали роль инстинктивно-рефлекторных «поведенческих программ» высших животных и их автономность по отношению к среде обитания. Но так или иначе обе крайности сходились поскольку допускали существование некоей нематериальной, внеприродной  силы – источника «высшей целесообразности». Телеология смыкалась с телеологией. Метафизическое мышление естествоиспытателей металось между тезисами о «животной сущности» человека и о «социальности» животного мира, между концепциями катастрофизма (Ж. Кювье) и плоского эволюционизма (Ж. Сент-Илер).

Правда, идея природного происхождения человека в известном  смысле носилась в воздухе. Создатель  первого учения об эволюции органического  мира, французский естествоиспытатель Жан Батист Ламарк, в полемики с  которым родился, можно сказать, дарвинизм, за полвека до появления  дарвиновского «Происхождения видов» в книги «Философия зоологии», высказал мысль о том, что человек мог произойти от наиболее совершенной из обезьян, вроде шимпанзе, в процессе её приспособления к изменениям окружающей среды. Однако, исходя из опровергнутой впоследствии генетикой концепции, согласно которой наследственность целиком определяется взаимодействием организма со средой, ибо упражняемые органы усиливаются и развиваются, а неупражняемые ослабевают и атрофируются, он не смог пойти дальше констатации того, что между обезьяной и человеком образовалось «как бы незаполненное место». Пути преодоления интуитивно нащупанной им «эволюционной пропасти» между высшими человокоподобными приматами и людьми Ламарк не увидел и не мог увидеть; сколько бы не упражняли свои органы шимпанзе в течение миллионов лет, дорога «в люди» для них заведомо закрыта. Никакое наследование благоприобретённых (т. е. сближивающих с человеком) биологических признаков не могло и никогда не сможет вывести их за пределы животного мира, а заглянуть в эволюционное «позавчера» – в сторону общего ископаемого предка шимпанзе и человека – с целью выявления движущих сил развития органического мира в факторах, лимитирующих и «направляющих» наследственные изменения в определённое русло, автор ламаркизма в силу метафизической ограниченности своего учения не смог. Поэтому загадка происхождения человека из недр органического мира оказалась для него неразрешимой, а высказанная на этот счёт догадка ничем в его многолетних научных исследованиях подкреплена не была и сам Ламарк от неё отошёл.

Дарвин, преодолев  однолинейный детерминизм Ламарка, блестяще разрешил биологический аспект этой проблемы. Он доказал, что в  качестве движущей силы прогрессивной  эволюции животного мира выступают  изменчивость, наследственность и естественный отбор. Последний играет роль своеобразного  фильтра случайностей органического  развития, влияющих на отклонение в  эволюции живых существ, благодаря  чему преимущественно выживают и  оставляют потомство не только самые  сильные, наиболее приспособленные  к тем или иным природным условиям, но и самые пластичные в эволюционном смысле виды, популяции, особи. Естественный отбор в дарвинистской концепции  по сути дела оказывался активным посредником, как бы связующим звеном между  организмом и средой, морфологией  и функционированием, изменением среды  и адаптации по отношению к  ней. Дарвин благодаря стихийно-диалектической методологии, использованной им при разработке триады «изменчивость → наследственность → естественный отбор», сумел во многом преодолеть ограниченность представлений своего времени и аргументировано доказать, что нет ничего сверхъестественного, никакой богом заданной целесообразности в развитии животного мира.

Поскольку ещё  не были открыты гены, Дарвиновское понятие «неопределённая изменчивость»  оставалось либо абстракно-теоретическим, либо узконаправленным, не «работавшим» на широком биологическом материале. В силу этого понимание изменчивости строилось на близком ламаркизму признании индивидуальных прижизненных признаков, варьировавших под влиянием непосредственных условий существования. С помощью механизма наследственности закреплялись происходящие в организме изменения, а в результате естественного отбора сохранялись наиболее перспективные звенья механизма биологического приспособления, которые воспроизводились путём селекции оказавшихся жизнеспособными особей за счёт оставления ими многочисленного потомства с новыми признаками.

Роль социальных факторов, на которую также указывал Ч. Дарвин, была раскрыта Ф. Энгельсом  в работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» (1896). К 80-м годам нашего столетия многочисленные ископаемые находки  и использование самых разнообразных  методов исследования позволили  значительно прояснить вопросы  эволюции человекообразных, хотя и  сейчас невозможно с полной уверенностью сказать, от каких именно обезьяноподобных предков произошел человек.

Общность человека и позвоночных животных подтверждается общностью плана их строения: скелет, нервная система, системы кровообращения, дыхания, пищеварения. Особенно убедительно  родство человека и животных обнаруживается при сравнении их эмбрионального развития. На его ранних этапах зародыш  человека трудно отличить от зародышей  других позвоночных животных.  В возрасте 1,5 – 3 месяцев у него имеются жаберные щели, а позвоночник оканчивается хвостом. Очень долго сохраняется сходство зародышей человека и обезьяны. Специфические (видовые) человеческие особенности возникают лишь на самых поздних стадиях развития.