В этот день
Военный совет флота направил
начальнику штаба Закавказского
фронта генералу Ф. И. Толбухину
и наркому ВМФ адмиралу Н.
Г. Кузнецову телеграмму: «Для
прочной обороны Севастополя
требуется: одна стрелковая дивизия
полного состава, один танковый
батальон, один гвардейский дивизион
PC. Требуются орудия: полковых 76-мм
— 24; дивизионных 76-мм — 24; 152-мм
пушек-гаубиц образца 1937 г. — 12; минометов
— 52; станковых пулеметов — 56; ручных пулеметов
— 96. Пополнять снарядами ежедневно по
1/4 боекомплекта. Создать неснижаемый
запас боезапаса до 5 боекомплектов… Каждую
неделю подавать четыре маршевые стрелковые
роты и одну пулеметную. Перевозки и обеспечение
кораблями флота. Погрузка Новороссийск
— Поти. Жду решений. Октябрьский. Кулаков».[373]
Бюро Севастопольского
горкома партии на своем заседании
обсудило вопрос об эвакуации
населения, в первую очередь
женщин и детей.[374] Было принято
решение в каждом районе создать
группы агитаторов, которые проводили
бы широкую разъяснительную работу
среди населения о необходимости
эвакуации, ибо никто из города
уезжать не хотел. Ответственным
за данный участок был назначен
секретарь горкома комсомола
Саша Багрий.
Народный комиссар
ВМФ в телеграмме указал Военному
совету ЧФ, что успешность обороны
Севастополя и действий нашего
флота во многом зависят от
активности авиации противника.
Авиация ЧФ редко бьет по
вражеским аэродромам. Необходимо
обратить внимание на уничтожение
немецкой авиации в Крыму, выделив
для этой цели специальную
часть, но не забывая при этом действий
и по вражеским войскам.
Недопустимо
слабо используется огонь корабельной
артиллерии для поддержки войск,
несмотря на приказания создать
для этой цели специальный
отряд из старых крейсеров
и эскадренных миноносцев. Необходимо
вместо подводных лодок шире
использовать надводный флот
для обстрела расположений противника
на Крымском побережье.
Большие потери
личного состава от минометного
огня показывают, что войска плохо
окапываются и слабо развита
система блиндажей и укрытий.
Необходимо
научить войска окапываться и
создать развитую систему оборонительных
сооружений во всю глубину
обороны.[375]
Начальник Генерального
штаба сухопутных войск Германии
генерал-полковник Ф. Гальдер
в своем дневнике в этот
день записал: «В районе Севастополя
происходит артиллерийская дуэль.
Кажется, противник подготавливает
эвакуацию».[376] Если с первой частью
высказывания немецкого генерала
в какой-то степени можно согласиться,
то вторая, хотя и высказанная
не совсем уверенно, не выдерживает
никакой критики. Ни о какой
эвакуации войск, ее подготовке
не шло и речи, не было и
попыток к разработке документов
на этот счет.
27 — четверг
Ни на одном
из участков противник активности
не проявлял.
Войска СОР
совершенствовали сухопутную оборону,
а 8-я бригада морской пехоты
частью сил с 3.00 вела разведку
боем. Первая ударная группа (командир
старший лейтенант Я. Г. Кибалов
и политрук А. П. Иванов), перебив
вражеское боевое охранение, ворвалась
на окраину д. Калымтай. Вторая
группа (командир лейтенант А.
П. Савельев и политрук Г.
Н. Бубнов) также успешно продвигалась
вперед. К 6.00 разведчики вышли
на линию высот 69,8 — 138,5 —
д. Калымтай. Однако вскоре они
подверглись сильному обстрелу
противником и вынуждены были
отступать. Захватив пленных и
трофеи, разведчики в тот же
день вышли в расположение
бригады.[377]
Разведка помогла
установить расположение частей
и подразделений 22-й немецкой
дивизии, развернутых против бригады.
Командование
СОР настойчиво просило вышестоящее
командование ускорить подачу
в Севастополь пополнений и
оружия. Ф. С. Октябрьский сообщил в Наркомат
обороны, что получено лишь 3000 самозарядных
винтовок, 47 станковых и 50 ручных пулеметов.[378]
Начальник штаба
ЧФ контр-адмирал И. Д. Елисеев
в телеграмме командирам военно-морских
баз и командиру охраны водного
района главной базы указал, что
охране транспортов в море
уделяется мало внимания, нарушаются
элементарные правила тактики:
конвоиры выходят из баз после
транспортов и входят в порты
первыми, оставляя суда в узких
местах без защиты; командиры
конвоев не требуют держать
строй, караван на переходе
растягивается, что нарушает систему
его ПВО.
Отсутствует
четкое руководство отражением
атак противника; штабы баз не
составляют ордеров конвоирования,
а передоверяют это командирам
сторожевых катеров и тральщиков
и плохо их инструктируют.[379]
28 — пятница
Немецко-фашистские
войска активности не проявляли.
Вероятно, это объяснялось тем,
что верховное командование определило
сроки нового решительного наступления
на Севастополь и войска противника
были заняты подготовкой к
нему. Как теперь стало известно,
в этот день генерал Ф. Гальдер
записал в своем дневнике: «Штурм
Севастополя намечен на 8.12 (продолжительность
штурма 4–5 дней)».[380]
Войска СОР
не только совершенствовали свою
оборону, но и активно воздействовали
на противника артиллерией. Прибывшие
из Поти линкор «Парижская коммуна» (командир
капитан 1 ранга Ф. И. Кравченко, военком
полковой комиссар В. Г. Колодкин) и эсминец
«Смышленый» (командир капитан-лейтенант
В. М. Тихомиров-Шегула, военком старший
политрук В. П. Вепперс) в 0 ч 14 мин легли
на боевой курс в районе мыса Фиолент,
между линией берега и внутренней кромкой
минного заграждения района главной базы,
и при 12-узловой скорости хода открыли
огонь по пунктам сосредоточения вражеских
войск и боевой техники — Кучук-Мускомья,
Байдары, Варнутка, Хайто. Линкор выпустил
100 305-мм и 300 120-мм снарядов, «Смышленый»
— 120 130-мм снарядов.[381] Общий вес выпущенных
кораблями снарядов составил 90 т. Противник
не сумел организовать противодействие
нашим кораблям, и они 29 ноября благополучно
возвратились в Поти.
Стрельба велась
по площади с частичной корректировкой
моряками севастопольских постов,
расположенных на господствующих
высотах. Для облегчения корректировки
огня артиллеристы Приморской
армии применили осветительные
снаряды, которые рвались высоко
над целями.[382] О том, какой
был нанесен урон противнику,
судить трудно. По данным же
партизан, немцы понесли большой
урон. Бесспорно и то, что артиллерия
крупных кораблей оказала большую
моральную поддержку защитникам
города. «Сам тот факт, что любые
корабли могли прийти и приходили
на помощь Севастополю, говорил
людям убедительнее всяких слов:
Черное море остается нашим,
господствует на нем наш флот!»,[383]
— пишет в своих мемуарах
Н. И. Крылов.
Авиация главной
базы из-за тяжелых метеорологических
условий боевых действий не
вела.
Начальник штаба
СОР капитан 1 ранга А. Г.
Васильев донес в Главный морской
штаб, что из всего запланированного
пополнения в Севастополь на 28
ноября прибыло лишь четыре
маршевые роты в составе 1000
человек без оружия.[384]
Командующий
Черноморским флотом и СОР
вице-адмирал Ф. С. Октябрьский
получил шифротелеграмму народного
комиссара ВМФ:
1). При всех
случаях, как бы обстановка
ни казалась критической, иметь
резервы и транспорт для маневрирования
ими. Израсходованный резерв быстро
восстанавливать за счет приведения
в порядок потрепанных частей
и мобилизации пополнений.
2). Заставить
по опыту Ханко боевые части
зарываться в грунт, несмотря
на его каменистость.
3). Всеми
мерами высвобождать оружие из
учреждений, складов, тылов, управлений
и давать на фронт.
4). Не считаясь
ни с какими штатами, высвобождать
боеспособных людей для фронта,
заменяя их пожилыми и сокращая
число должностей и сотрудников.[385]
В главную
базу прибыли: танкер «Москва»
(командир старший лейтенант Б.
С. Кузьмин) с грузом котельной
воды и бензина, транспорт «Чапаев»
(капитан А. И. Чирков) с боеприпасами,
в охранении крейсера «Красный
Крым» (капитан 2 ранга А. И.
Зубков) и эсминца «Железняков» (капитан-лейтенант
В. С. Шишканов).[386]
29 — суббота
На сухопутных
рубежах главной базы изменений
не произошло. Противник активных
наступательных действий не предпринимал.
Во второй половине дня вражеская
артиллерия произвела обстрел
аэродрома «Херсонесский маяк»,
в результате один наш самолет
получил повреждение. Самолеты
противника произвели разведку
вдоль линии фронта и объектов
главной базы. Плавучая батарея
№ 3 (командир старший лейтенант С. Я. Мошенский,
военком старший политрук Н. С. Середа)
сбила «Ме-109».[387] Это была необычная батарея.
В Севастополе
уже давно находился когда-то
построенный огромный, водоизмещением
около 4 тыс. т, отсек — часть корпуса
линейного корабля. Длина отсека 44 м, ширина
— 42 м, высота — 15 м. Он предназначался для
проверки прочности конструкции корпуса
при подводных взрывах. Отсек решили использовать
под зенитную плавбатарею. Инициатором
создания такой батареи был капитан 2 ранга
Г. А. Бутаков, внук известного русского
адмирала Г. И. Бутакова.
Строительство
батареи осуществлялось рабочими
Севастопольского морского завода
во главе с инженером В. А.
Лозенко. Участвовал в работах
и личный состав будущей батареи.
За 17 суток на необычном корабле
в трех батареях, которыми командовали
лейтенанты Николай Лопатко, Семен
Хигер и Николай Даньшин, было
установлено два 130-мм орудия,
четыре 76-мм и четыре 37-мм пушки,
два пулемета ДШК и прожектор.
16 августа 1941 г.
буксиры вывели батарею на внешний рейд
и она стала на мертвый якорь в 4-х милях
к северо-западу от входа в главную базу.
Ее экипаж (130 человек) получил боевую задачу
— прикрыть Севастополь от налетов вражеской
авиации со стороны моря. На второй день
батарея впервые открыла огонь по вражеским
самолетам. 10 ноября батарею отбуксировали
в Казачью бухту и для придания ей большей
устойчивости посадили на мель. Отсюда
батарейцы прикрывали зенитным огнем
главную базу, особенно Херсонесский аэродром.
Войска СОР
совершенствовали сухопутные рубежи
обороны, особенно в инженерном
отношении. Авиация главной базы
произвела 59 самолето-вылетов, из них
на разведку — 5, на прикрытие базы — 31
и на штурмовые действия — 23. Штурмовые
удары нанесены по скоплениям войск противника
в районе Варнутки и Кучук-Мускомья.[388]
Командующий
ЧФ и СОР приказал начальнику
штаба флота, находившемуся на
Кавказе, и командиру отряда
легких сил подготовить выход
крейсера «Молотов» с двумя
эскадренными миноносцами для
обстрела скоплений войск противника
в районе Севастополя. Ориентировочно
стрельба намечалась на 30 ноября
с 22 до 23 ч с маневрированием за внутренней
кромкой минного заграждения.[389]
В Севастополе
получено сообщение Совинформбюро,
что в 18.00 29 ноября советские
войска выбили противника из
Ростова-на-Дону. Это известие вызвало
большой подъем в войсках оборонительного
района.
Удары крымских
партизан по врагу становились
все более ощутимыми. Некоторые
операции партизан завершались
изгнанием немцев из населенных
пунктов и восстановлением там
Советской власти. Так, группа
отрядов под командованием И.
Г. Генова заняла несколько
деревень Карасубазарского (Белогорского)
района и удерживала их в течение несколько
месяцев, до подхода крупных сил немецко-фашистских
войск.[390]
Командующий
11-й немецкой армией Э. Манштейн
вынужден был признать, что «партизаны
стали реальной угрозой с того
момента, когда мы захватили
Крым (в октябре — ноябре 1941 г.)».
Немецко-фашистское командование встало
перед необходимостью охранять мосты,
дороги, линии связи, конвоировать обозы.
29 ноября Э. Манштейн в своем приказе обращал
внимание войск на то, что борьба позади
фронта также продолжается. Этим же приказом
он создал специальный штаб по борьбе
с партизанами.[391]
30 — воскресенье
На сухопутных
рубежах обороны изменений не
произошло. Противник активности
не проявлял.
С 22 ч 05 мин до
22 ч 50 мин крейсер «Красный Крым» и эсминец
«Железняков», стоя на якоре в Северной
бухте, обстреляли скопление противника
в районе д. Шули, лесничества, высоты 198,4
и д. Черкез-Кермен. Стрельба велась без
корректировки.[392]
Используя передышку,
войска СОР проводили большую
работу по восстановлению и
совершенствованию инженерного
оборудования рубежей. На данный
день только на главном рубеже
было восстановлено и модернизировано
29 артиллерийских дотов, построено
173 пулеметных дзота, вырыто 804 окопа,
114 ниш для пулеметных точек,
установлено 67,9 км проволочных заграждений
и 42 208 мин.[393]
Заместитель
командующего СОР по инженерной
обороне генерал-майор А. Ф.
Хренов доложил Военному совету ЧФ разработанный
план инженерного оборудования рубежей.
Планом предусматривалось, как и ранее,
создание и инженерное оборудование трех
основных оборонительных рубежей с последующим
развитием их вглубь до тех пор, пока они
не сольются в сплошную оборонительную
полосу. Линии прохождения рубежей, особенно
передового, были изменены в соответствии
с конкретной обстановкой после отражения
первого наступления противника.
Первый рубеж
(передовой), протяженностью почти
46 км, проходил по линии Балаклавская башня,
западные склоны высоты 212,1, совхоз «Благодать»,
Камары, Нижний Чоргунь, западные склоны
высоты 269,0, опушка леса западнее х. Мекензия,
высоты 319,6, 278,4, 209,9 и 165,4, Эфендикой, Аранчи,
отметка 57,0 и далее на запад до моря.[394]
Второй рубеж
(главный), протяженностью 38 км, оборудовался
по линии: берег моря, высота Кая-Баш, Кадыковка,
Федюхины высоты, гора Сахарная головка,
Камышлы, высота 103,9, Мамашай, р. Кача и
далее до моря.[395]
Третий рубеж
(тыловой), протяженностью 30 км, проходил
по линии бывший монастырь Георгиевский,
высота 244,1, Сапун-гора, Инкерман, кордон
Мекензия № 1, высота 104,5, Любимовка и далее
до берега моря.[396]
Кроме того,
предусматривалось использование
южной части построенного ранее
тылового рубежа с устройством
двух отсечных позиций: в районе
бывшего Георгиевского монастыря
и от Стрелецкой бухты на
юг до берега моря. Отсечные
позиции прикрывали Херсонесский
аэродром, береговые батареи и
Стрелецкую бухту.