Когда снаряд, попавший
в главный корпус электростанции,
повредил котел, сменный мастер
коммунист Г. Ф. Красненко первым
бросился к месту аварии и
с опасностью для жизни предотвратил
взрыв. Коммунист Д. Н. Загордянский,
работавший на центральной понижающей
подстанции мастером, не обращая
внимания на рвущиеся близко
снаряды, сумел предотвратить
аварию, которая могла произойти
от повреждения трансформатора.
Командование 11-й
немецкой армии, в свою очередь,
укрепляло занимаемые позиции
под Севастополем в инженерном
отношении, подтягивало артиллерию,
танки и авиацию, перебрасывало
дополнительные силы с Керченского
полуострова. В течение первой
половины декабря враг сумел
перебросить под Севастополь
две немецкие пехотные дивизии
и часть румынских войск.
В период небольшой
передышки происходили бои местного
значения. Как противник, так и
защитники Севастополя нередко
вели артиллерийский огонь на
подавление батарей, по скоплениям
войск и ближайшим тылам. Продолжала
действовать с обеих сторон
и авиация, которая осуществляла
не только разведку, но и наносила
бомбоштурмовые удары по войскам
и командным пунктам.
Оперативная обстановка,
сложившаяся к середине декабря
на советско-германском фронте, была
неблагоприятной для противника.
Успешное контрнаступление под
Москвой привело к поражению
немецко-фашистских войск группы
армий «Центр». Одновременно советские
войска развернули наступление
в районе Тихвина и также
разгромили противника. На Южном
фронте наши войска мощным
ударом освободили Ростов и
вынудили вражеские войска к
отходу на Таганрог. В такой
благоприятной для нас обстановке
еще до начала второго вражеского
наступления на Севастополь началась
разработка операции по высадке
крупного десанта на Керченский
полуостров. С началом операции предусматривалось
войскам СОР начать наступательные действия
в направлении на Симферополь с задачей
атаковать силы противника и не допустить
возможности вывода его резервов на керченское
направление.[346]
Для подготовки
к десантной операции требовалось
определенное время, и жизнь
внесла свои коррективы в замыслы
советского командования. Войскам
СОР вместо планируемого наступления
пришлось бросить все силы
для отражения нового наступления
противника, которое он начал
17 декабря. Десантная операция
в Крым будет проведена в
ходе решающего сражения за
Севастополь и сыграет огромную
роль в срыве планов немецкого
командования по овладению главной
базой флота.
Вопрос о начале
декабрьского наступления противника
и сегодня обсуждается как
среди участников боев, так и
на страницах печати. Некоторые
авторы утверждают, что переход
войск 11-й армии в наступление
не был неожиданностью.[347] Однако
свидетельства многих очевидцев,
в том числе и ряда руководителей
обороны, говорят о том, что
новое наступление вражеских
войск было совершенно неожиданным.
Командующий Черноморским
флотом и СОР вице-адмирал Ф. С. Октябрьский,
член Военного совета Черноморского флота
дивизионный комиссар Н. М. Кулаков отмечают,
что командование СОР было убеждено в
том, что противник не располагает достаточными
силами для нового решительного наступления
в ближайшее время, а высадка десанта в
восточной части Крыма снимет угрозу с
главной базы.[348]
Н. И. Крылов
пишет: «Некоторые наши товарищи
начинают даже сомневаться, будут
ли фашисты еще раз наступать
на Севастополь. До того ли,
мол, теперь немцу?»[349] Командир 25-й
стрелковой дивизии генерал-майор
Т. К. Коломиец отмечает, что
немцы перешли в наступление
раньше, чем мы предполагали. Даже
начавшееся вражеское наступление
первоначально было принято за
разведку боем, но вскоре стало
ясно: противник начал штурм севастопольских
рубежей.[350] Еще в ночь на 17 декабря
«не знали, не предчувствовали,
что истекают последние часы
передышки»,[351] — пишет военком
8-й бригады морской пехоты
бригадный комиссар Л. Н. Ефименко.
Одной из причин
сложившейся ситуации была недостаточность
достоверных сведений о противнике,
т. е. слабо налаженная работа разведки.
«Сведениями о том, что штурм должен начаться
следующим утром, армейская разведка не
располагала»,[352] — утверждает Н. И. Крылов.
Командование СОР
допустило просчеты в определении
направления главного удара противника,
если он начнет второе наступление
на главную базу. Заместитель командующего
СОР по сухопутной обороне, командующий
Приморской армией генерал-майор И. Е.
Петров и заместитель командующего флотом
по обороне главной базы контр-адмирал
Г. В. Жуков считали, что в случае нового
наступления на Севастополь немецко-фашистские
войска, как и в ноябре, нанесут главный
удар с юго-восточного направления, т. е.
вдоль Ялтинского шоссе.[353]
Вот что пишет
по этому вопросу в своих
мемуарах Маршал Советского Союза
Н. И. Крылов, который в период
обороны Севастополя был начальником
штаба Приморской армии: «Генерал
Петров считал весьма вероятным,
что при следующем наступлении
немцев главные события снова
развернутся вдоль Ялтинского
шоссе, поскольку здесь можно
шире, чем на других направлениях,
использовать танки.
Левый фланг
представлялся Петрову менее
опасным не только потому, что
на том направлении фронт отстоял
пока значительно дальше от
города — в наших руках находились
и Мамашай и Аранчи. Там существовало
такое серьезное препятствие
для продвижения врага, как
Северная бухта… Однако предположение,
что противник повторит главный удар там,
где наносил его в прошлый раз, не оправдалось».[354]
Совершенно противоположного
мнения [видимо, пропущено слово «придерживался». —
Прим. lenok555] генерал-майор П. А. Моргунов,
являвшийся в дни обороны Севастополя
комендантом береговой обороны. Он утверждает,
что «направления ударов противника были
определены довольно точно. Последующие
события подтвердили эти выводы».[355] Трудно
предполагать, чем руководствовался автор,
но его утверждение бездоказательно, и
с ним нельзя согласиться.
Прав Н. И.
Крылов. Такого же мнения и
некоторые другие руководители
обороны. В частности, генерал
Н. К. Рыжи, начальник артиллерии
СОР и Приморской армии в
дни обороны Севастополя, пишет:
«Мы затруднялись определить, где
именно противник нанесет теперь
главный удар. Тем не менее,
очевидно, следовало принять меры
к усилению обороны в третьем
секторе и особенно на правом фланге
четвертого, то есть в долине Бельбека,
а также между Бельбеком и Качей. Это следовало
сделать уже потому, что 8-я бригада морской
пехоты почти не имела боевого опыта и
оставалась без своей артиллерии, а в 95-й
дивизии недоставало одного стрелкового
полка (он находился во втором секторе).
Командование армии допустило определенный
просчет, не использовав всех возможностей
для усиления войск на этих направлениях».[356]
События тех
дней действительно подтверждают,
что командование СОР допустило
просчеты в определении направления
главного удара противника. Этим
объясняется, что оно поддерживало
наибольшую плотность обороны
во втором секторе и на примыкающих
к нему флангах первого и
третьего. Анализ расстановки наших
сил по секторам показывает, что
в первом наши войска по
численности почти не уступали
противнику, во втором — преимущество
было на нашей стороне (здесь
была достигнута и самая высокая
плотность нашей обороны —
батальон на 546 м). В третьем секторе
преимущество в силах было на стороне
противника, а в четвертом он имел более
чем двойное превосходство. Плотность
нашей обороны здесь составляла соответственно
батальон на 920 и 1800 м, позиции были оборудованы
в инженерном отношении слабее, чем в первом
и втором секторах.[357]
Руководствуясь предположением,
что противник повторит главный удар там,
где наносил его в прошлый раз, командующий
Приморской армией не дал добро на возвращение
в четвертый сектор 161-го стрелкового полка
95-й стрелковой дивизии, который в период
тяжелых ноябрьских боев был переброшен
на правый фланг обороны с левого.[358] Оставался
во втором секторе и 31-й полк 25-й стрелковой
дивизии. Да и резервы армии (388-я стрелковая,
40-я кавалерийская дивизии и 7-я бригада
морской пехоты) были расположены ближе
ко второму сектору. И не случайно в первый
же день нового вражеского наступления
пришлось исправлять ошибку — большую
часть резервов перебросить в четвертый
и третий сектора,[359] где противник наносил
главный удар.
Второе вражеское
наступление на Севастополь, начатое
17 декабря, продолжалось по 1 января
1942 г. Оно, как и первое, провалилось. Войска
СОР, несмотря на огромные трудности, сумели
удержать главную базу флота.
НОЯБРЬ
25 — вторник
На сухопутных
рубежах главной базы части
Приморской армии удерживали
прежние рубежи.
Противник атак
не производил, но вел редкий
артиллерийский, минометный и ружейно-пулеметный
огонь.[360]
Авиация флота,
базировавшаяся на Кавказское
побережье, на рассвете бомбардировала
вражеские войска на Керченском
полуострове. Произведено 22 самолето-вылета.
Один МБР-2 не вернулся с задания, другой
потерпел аварию при взлете, а третий сделал
вынужденную посадку в районе д. Лазаревская.[361]
Авиация главной базы за день сделала
87 самолето-вылетов, из них на бомбардировку
и штурмовые удары — 44. Бомбардировочно-штурмовые
удары были нанесены по скоплениям вражеских
войск в пунктах Кучук-Мускомья, Алсу и
в районе горы Ташлык. Уничтожено четыре
автомашины и до двух взводов противника.[362]
Командование
СОР было убеждено, что на следующий
день немецко-фашистские войска
начнут новое наступление и
предпринимало соответствующие
меры.[363] Состоялось совещание Военного
совета флота. Заместитель командующего
по сухопутной обороне, командующий
Приморской армией генерал-майор
И. Е. Петров сообщил, что
противник подтягивает новые
силы и готовится к наступлению,
которое возможно во второй
половине дня 26 ноября. Тут же
он огласил подготовленную директиву
с соответствующими указаниями
войскам. Она требовала от комендантов
секторов проверить готовность
всех огневых средств на вероятных
подступах, усилить оборону наиболее
опасных участков, артиллерии пристрелять
рубежи. Подтянуть резервы, произвести
минирование на опасных направлениях,
подготовиться к отражению танков,
обозначить передний край обороны
для безопасности действий нашей
авиации.[364]
Командование
СОР одобрило проект директивы,
потребовав от присутствующих
боевой готовности подчиненных
им частей.
Заместитель
начальника Главного морского
штаба запросил командующего
ЧФ, прибыли ли в Севастополь
12 маршевых и 2 пулеметные роты,
направленные по распоряжению
НКО Щаденко.[365] Командующий флотом
ответил, что эти маршевые роты
еще не прибыли, только что
получено сообщение о прибытии
их в Новороссийск.[366]
Командующий ЧФ
и СОР получил телеграмму заместителя
НК ВМФ адмирала И. С. Исакова, в которой
предлагалось более эффективно использовать
подводные лодки, а также указывалось,
что «операции подводных лодок типа „М“
в северо-западном районе проводить с
заходом в Севастополь; увеличить напряжение
подводных лодок в операциях на коммуникациях
противника, которые не подвергались ударам
авиации и надводных кораблей».[367]
26 — среда
Войска СОР
занимали следующие рубежи.[368] Первый
сектор (комендант генерал-майор
П. Г. Новиков) — войска 2-й стрелковой
дивизии (383-й и 1330-й стрелковые полки и
полк НКВД) и 161-й полк 95-й стрелковой дивизии
— берег моря, северо-западные склоны
высоты 212,1, совхоз «Благодать», высоты
164,9 и 123,3, д. Карань. На огневых позициях
в районе сектора располагался 51-й артиллерийский
полк.
Второй сектор
(комендант полковник И. А. Ласкин) — 514-й
полк 172-й стрелковой дивизии, 31-й полк
25-й стрелковой дивизии, 1-й Севастопольский
полк морской пехоты, 2-й полк морской пехоты
и 80-й отдельный разведывательный батальон
Приморской армии — Камары, Нижний Чоргунь,
дорога 2,5 км юго-западнее Шули, 2 км западнее
высоты 269,0, 1 км западнее х. Мекензия. На
огневых позициях в районе сектора — 52-й
артиллерийский полк.
Третий сектор
(комендант генерал-майор Т. К.
Коломиец) — 54-й и 287-й полки
25-й стрелковой дивизии, 3-й полк
морской пехоты, 2-й Перекопский
полк морской пехоты — 1 км западнее
х. Мекензия, высоты 319,6 — 278,4 и 175,8. На огневых
позициях в районе сектора — 69-й артиллерийский
и 99-й гаубичный артиллерийский полки.
Четвертый сектор
(комендант генерал-майор В. Ф.
Воробьев) — 90-й и 241-й полки
95-й стрелковой дивизии,[369] 8-я
бригада и 18-й батальон морской
пехоты — высота 165,4, западнее
высоты 132,3, 1 км севернее д. Аранчи, высота
57,0 и далее до моря.
40-я кавалерийская
дивизия (командир полковник Ф.
Ф. Кудюров), 7-я бригада морской
пехоты (командир полковник Е.
И. Жидилов) и местный стрелковый
полк (командир полковник Н. А.
Баранов) находились в резерве
командующего армией.
Противник вел
беспорядочный артиллерийский и
пулеметный огонь по боевым
порядкам войск СОР и тылам,[370]
но в наступление, как предполагало
командование Приморской армии,
не перешел.
В свою очередь,
тяжелые батареи береговой обороны
главной базы вели огонь по
ближайшим тылам противника. Шесть
МБР-2 и два ГСТ бомбили войска
противника в Варнутке; три Ил-2
и четыре И-16 штурмовали вражескую
пехоту юго-восточнее д. Нижний
Чоргунь и высоту 253,7. Из-за плохой видимости
результатов удара самолеты не наблюдали.
Пять И-5, вылетевшие бомбить войска противника
в районе Черкез-Кермен, и семь самолетов,
вылетевших на разведку, возвратились,
не выполнив задания из-за низкой и сплошной
облачности.[371]
Командование
8-й бригады морской пехоты (командир
полковник В. Л. Вильшанский,
военком бригадный комиссар Л.
Н. Ефименко) решило провести разведку
боем. Доложили о замысле генералу
И. Е. Петрову, который одобрил инициативу.
«Нельзя оставлять врага в покое. Надо
его тревожить, чтобы не вздумал считать
нас слабее себя»,[372] — сказал он. После
подробного ознакомления с планом разведки,
командарм посетил бригаду, беседовал
с бойцами и командирами, интересовался
ходом подготовки разведчиков.