Судоустройство и судопроизводство России в XVII в

Теперь стоит затронуть почти не освещенный в литературе вопрос о практическом применении норм «Краткого изображения процесов…». Для начала необходимо повторить, что в российских военных судах XVIII в. — в отличие от шведских — никогда не рассматривались гражданские иски (каковая возможность предусматривалась в ст. 1 и 2 гл. 2-й и в главах 3-й и 4-й части 1 «Краткого изображения процесов…»). В связи с этим мертвой буквой остались и положения главы 5 «Краткого изображения процесов…», в которой регламентировалось участие в военном судопроизводстве «адвокатов и полномочных [представителей сторон]».[35]

В отечественном военном судопроизводстве XVIII в. никогда не применялся и апелляционный порядок пересмотра судебных решений (каковой прямо предусматривался в ст. 5 и 6 гл. 1-й и в гл. 2-й части 3 «Краткого изображения процесов…»[36]). Краткого изображения процесов…», в России не существовало никакой — ни организационной, ни инстанционной — со-

подчиненности между полковыми и генеральными кригсрехтами. В действительности это были совершенно обособленные друг от друга органы военного правосудия, имевшие лишь различный формально-иерархический статус. Кроме того, в «Кратком изображении процесов…» остался незакрепленным de facto сложившийся к тому времени в российской армии порядок, по которому смертный приговор, вынесенный военным судом офицеру, поступал на утверждение не только вышестоящему воинскому начальнику, но и непосредственно монарху. Таковой порядок получил

формальное утверждение позднее, уже по закону от 3 марта 1719 г. Ни словом оказались не упомянуты в «Кратком изображении процесов…» и военные фискалы.

Характерно, что введение системы кригсрехтов не привело к утрате судебных полномочий центральными органами военного управления. На протяжении 1696–1716 гг. судебные функции сохраняли и Разрядный приказ (вплоть до упразднения в 1711 г.), и Военная канцелярия, и Приказ артиллерии, и Адмиралтейский приказ, и ряд иных приказов и канцелярий. При этом все эти органы оставались вне всякой связи с кригсрехтами (как с полковыми, так и с генеральными). Тем самым, на протяжении описываемого периода новоявленная система кригсрехтов оставалась, по существу, децентрализованной, всецело замкнутой в организационном и судебном отношении на строевое командование. Остается добавить, что окончательное закрепление новая организация отечественного военного суда нашла в Во-

инском уставе от 30 марта 1716 г. Во всецело посвященной военному судоустройству и судопроизводству гл. 50 названного Устава подробно прописывался состав генерального и полкового кригсрехтов (каковые еще именовались в названной главе соответственно «вышним» и «нижним» судами), а также прописывались некоторые процедуры судебного следствия и постановления смертного приговора. Примечательно, что в ст. 1 гл. 50-й Воинского устава впервые предусматривалось устройство такого «нижнего суда», который можно счесть прообразом современного гарнизонного военного суда («нижний суд, которой… в крепости у губернатора или коменданта»). Завершая рассмотрение перемен в военно-судебной сфере за 1696–1716 гг., имеет смысл упомянуть о зародившейся тогда (и малоизученной поныне) аудиторской службе российской армии[37]. Служба эта тем более примечательна, что ее представители, по верному замечанию М. П. Розенгейма, «воплотили в себе юридический элемент нового военного суда».[38] В самом деле, согласно ст. 7 гл. 1-й «Краткого изображения процесов…», именно к аудиторам были предъявлены первые в истории отечественного государства и права квалификационные требования о знании действующего законодательства. Как резюмирующе провозглашалось в названной статье, «надлежит оным [аудиторам] добрым быть юристам[39]».

Фактическое становление аудиторской службы произошло в нашей армии, по-видимому, к концу 1700-х гг. С самого начала служба складывалась как трехзвенная: полковой аудитор — обер-аудитор бригады или корпуса — генерал-аудитор армии. По штатам от 19 февраля 1711 г., в сухопутных вой-

сках полагалось иметь трех генерал-аудиторов, трех генерал-

аудиторов-лейтенантов (заместителей генерал-аудитора), 12 обер-аудиторов и 87 полковых аудиторов[40]. В окончательном виде в петровское время права, обязанности и процессуальное положение генерал- и генерал-аудитора-лейтенанта были прописаны в особых 24 и 25 главах Воинского устава

от 30 марта 1716 г.[41]

Заключение

Подводя итог вышесказанному, следует констатировать, что к концу XVII в., ко времени установления единодержавия Петра I, судебная система нашей страны отличалась следующими главнейшими особенностями. В области судоустройства: отсутствием органов правосудия, организационно и функционально отделенных от органов управления, отсутствием судов общей юрисдикции, отсутствием единства судебной системы. В области судопроизводства: доминированием частного иска как основания для инициирования уголовного преследования, нечетким порядком прохождения

дел по инстанциям, несистематизированностью норм процессуального права. При этом правовая пропаганда сводилась к устному оглашению официальных актов, что обуславливало весьма низкий уровень ознакомления населения с действующим законодательством. Все это в совокупности привело отечественную судебную систему в состояние кризиса. Неудовлетворительность положения в сфере правосудия стала очевидна Петру I в первые же годы самостоятельного правления. Однако по-следовавшее в августе 1700 г. вступление России в Великую Северную войну надолго отвлекло законодателя от принятия комплексных мер по повышению эффективности функционирования судебной системы. В этих условиях в конце 1690-х – первой половине 1710-х гг. в развитии отечественного судоустройства сложились четыре — отчасти взаимопротиворечивые — тен-

денции. Первая из них заключалась в том, что в отмеченный период законодатель продолжил традиционную линию на создание судебных органов, совмещенных с органами управления. С другой стороны (сообразно второй тенденции), юрисдикционные полномочия ряда новоучрежденных административно-судебных органов (Преображенского приказа, Ратуши, губернских и комендантских канцелярий) оказались территориально всеохватны, что привело к существенному укреплению единства судебной системы.

В русле третьей тенденции законодатель настолько расширил объем судебной компетенции губернских и комендантских (а затем и ландратских) канцелярий, что почти превратил их в суды общей юрисдикции. В качестве четвертой тенденции следует отметить, что в связи с общим реформированием вооруженных сил радикальному обновлению подверглась и система органов военного правосудия, ключевым элементом которой стали построенные по западно-европейскому образцу коллегиальные военно-судебные присутствия — кригсрехты.

Суммируя вышесказанное, можно заключить, что к середине 1710-х гг. в судебной системе России сложилась двойственная, типично переходная ситуация. С одной стороны, были созданы и начали успешно функционировать опиравшиеся на современную нормативную основу такие

реформированные органы правосудия и уголовного преследования, как кригсрехты и фискальская служба. Произошло зарождение и органов предварительного расследования. С другой стороны, названные органы оказались состыкованы с оставшейся в основе архаичной системой не от-

деленных от органов управления общегражданских судов, продолжавших опираться в своей деятельности на устарелое в процессуальном отношении Уложение 1649 г. Подобная ситуация нуждалась в скорейшем преодолении. На повестке дня все с большей остротой проступал вопрос о полномасштабной судебной реформе.

Список использованной литературы

А. А. Керсновский. История Русской армии. М., 1992 г.

С.М.Соловьёв. Чтение и рассказа по истории России. М., 1989 г.

Н.И.Павленко. Птенцы гнезда Петрова. М., 1988г.

С.Ф.Платонов. Полный курс лекций по Русской истории. П.,1917 г.

Ю.Н.Титов. Абсолютизм в России. Советское государство и право. 1973

Е. Анисимов. Время Петровских реформ. Санкт-Петербург: Лениздат, 1989 г.

Н.  И.  Костомаров.  Русская  история  в  жизнеописаниях   её   главнейших

деятелей. Книга III. Москва: А/О «Книга и бизнес», 1992 г.

Погодин М. П. Петр Великий. - В кн.: Историко-критические отрывки, т. 1.

М., 1846 г.

Князьков С.  Из прошлого земли русской. Время Петра Великого Москва:

Мысль, 1991 г.

Буганов В. И., Зырянов П. Н. История России конец  XVII – XIX в. Москва:

Мысль, 1995г.

Н.И. Павленко, Пётр Первый и его время, Москва: Просвещение, 1989 г.

Д. О. Серов, Судебная реформа Петра 1: Историко-правовое

Исследование, Москва, Зерцало-М, г. 2009

17

[1] Гурлянд И. Я. Приказ Сыскных дел // Сборник статей по истории права, посвященный М. Ф. Владимирскому-Буданову. Киев, 1904. С. 87–109; Богословский М. М. Земское самоуправление на Русском Севере в XVII в. М., 1912. Т. 2. С. 240–259; Сыромятников Б. И. Очерк истории суда… С. 125–149; Ермолаев И. П. Среднее Поволжье во второй

половине XVI–XVII вв. (управление Казанским краем). Казань, 1982. С. 122–124, 130–131; Развитие русского права в XV – первой половине XVII вв. / под ред. В. С. Нерсесянца. М., 1986. С. 205–210, 216–221; Князьков С. Е. Судебные приказы в конце XVI – первой половине XVII в. // Исторические записки. М., 1987. Т. 115. С. 268–285; Голикова Н. Б. Организация политического сыска в России XVI–XVII вв. //

Государственные учреждения России XVI–XVIII вв. М., 1991. С. 11–

36; Вершинин Е. В. Воеводское управление в Сибири (XVII век). Екатеринбург, 1998. С. 104–137; Глазьев В. Н. Власть и общество на юге России в XVII веке: противодействие уголовной преступности. Воронеж, 2001; Смыкалин А. С. Судебная система Российского государства…С. 54–59; Измозик В. С. Политический розыск на Руси в XVII веке //

Жандармы России: Политический розыск России. XV–XX века. С. 69– 89; Акишин М. О. Воеводский суд в Сибири накануне судебной реформы Петра I // Проблемы истории местного управления Сибири XVI–XXI вв.: матер. Пятой всеросс. научн. конф. Новосибирск, 2003. С. 153–162; Авдеева О. А. Особенности административно-судебной системы Сибири в период воеводско-приказного управления // История государства и права. 2003. . 2. С. 34–40; Сумин Д. П. Судебные органы Московского государства XV–XVII веков (историко-правовое исследование): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2004. Кроме того, весьма содержательные (хотя и разрозненные) наблюдения о практике гражданского судопроизводства России конца XVII в. см. в недавней статье Л. А . Тимошиной (Тимошина Л. А. Судебное дело гостя И. Д. Панкратьева и крестьянина Тотемского уезда Д. Брединина 1687 г. // Очерки феодальной России. М.–СПб., 2005. Вып. 9. С. 158– 160, 166–168, 172–174, 177–193, 204–213, 229–232).

[2] Учрежденный в середине XVI в. Разбойный приказ был, по указу

от 6 ноября 1683 г., переименован в Сыскной. Под таковым названием приказ просуществовал до самого упразднения в ноябре 1701 г. (Полное собрание законов. Т. 2. . 1052. С. 567; Т. 4. . 1874. С. 175). В приказном делопроизводстве конца XVII в. данный приказ нередко фигурировал также как «Разбойный сыскной».

[3] Как ни странно, на данное обстоятельство не было обращено никакого внимания даже в статьях, в которых освещалось историческое

развитие системы специализированных судов в России (см.: Афанасьев С. Ф., Зайцев А. И. О б истории специализации юрисдикционных органов // Правоведение. 2002. . 2. С. 135–143; Гришина Я. С. К вопросу о специализированных судах: исторический аспект // Вторые Всероссийские Державинские чтения: Сб. статей. М., 2007. С. 83–

85).

[4] Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль

в формировании абсолютизма. М., 1987. С. 23.

[5] Вопрос о сфере церковной юрисдикции в России в XVII в. наиболее подробно осветил А. Ю. Гаращенко в весьма добротном диссертационном исследовании 2006 г. (Гаращенко А. Ю. Юрисдикция и устройство церковных судов в допетровский период российской истории: Дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2006. С. 40–46, 65–66, 71–72, 82–85, 88–89, 114–120, 130–137, 141–143, 155–160 [М.: РГБ, 2006. Электронный ресурс из фондов Российской государственной библиотеки]. О церковной судебной практике в последней четверти XVII в. см. также: Покровский Н. Н. Сибирское дело о десятильниках // Новые материалы по истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1986. С. 146–189. Кроме того, на эту тему см.: Дмитриев Ф. М. Указ. соч. С. 328–333; Маньков А. Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. СПб., 1998. С. 165–166, 203–206.

[6] К 1690-м гг. в Сибири были образованы Тобольский, Томский, Ленский и Енисейский разряды, на Юго-Западе — Белгородский и Севский. Сибирские разряды подчинялись Сибирскому приказу, юго-западные — Разрядному.

[7] Подробнее об этом см. в подзабытой ныне статье И. И. Дитятина «Роль челобитий и земских соборов в управлении Московского государства» (Дитятин И. И. Статьи по истории русского права. М., 1895. С. 272–289). См. также раздел «Царь и челобитчики» весьма содержательной работы С. Б. Веселовского 1912 г. (Веселовский С. Б. Приказной строй управления Московского государства // Русская история в очерках и статьях. Киев, 1912. Т. 3. С. 169–170).

[8] Российское законодательство X–XX вв. Т. 3. С. 104–105. Характерно, что М. А . Чельцов-Бебутов интерпретировал запретительную норму названной статьи как относившуюся исключительно к судебным делам (Чельцов-Бебутов М. А. Указ. соч. С. 675). Между тем, уже в начальной фразе ст. 20 гл. 10-й говорится о «людях, которым… доведется о судных своих и о иных каких делах бити челом государю…». Из этого со всей очевидностью следует, что в ст. 20 гл. 10-й Уложения 1649 г. ограничивалось право челобитья как такового, вне зависимости от его содержания. Для полноты картины нельзя не добавить, впрочем, что в ст. 22 гл. 2-й Уложения содержится косвенное — хотя и недвусмысленное — подтверждение права «служилых и иных чинов людей» на подачу коллективной челобитной с жалобой на воевод и других представителей государственного аппарата. Должностным лицам, известившим царя о попытке передачи такой челобитной как о бунте, законодатель грозил «жестоким наказанием» (Российское законодательство X–XX вв. Т. 3. С. 89). В литературе на сохранение в Уложении «права народного челобитья на проворовавшегося… администратора» в общем виде указал Н. Н. Покровский (Покровский Н. Н. Законодательные источники… С. 415).

[9] Полное собрание законов. Т. 4. . 1748. С. 3.

[10] Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1996. Т. 1. С. 32.

[11] Российское законодательство Х–ХХ вв. Т. 1. С. 65. Как ни

удивительно, норма о неопознанном трупе осталась вне поля зрения П. В. Максимова, специально исследовавшего складывание и развитие стадии возбуждения уголовного преследования в отечественном законодательстве (см.: Максимов П. В. Концепция возбуждения уголовного преследования по российскому уголовно-процессуальному за-

конодательству XI–XXI вв.: историко-правовое исследование: Дис. …канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2005. С. 71–113 [М.: РГБ, 2005. Электронный ресурс из фондов Российской государственной библиотеки];Он же. Досудебное производство в уголовном процессе России по Русской Правде // Юристъ-Правоведъ. 2005. . 1. С. 78–81). Для полно-

ты историографической картины остается добавить, что о характеризуемой норме (равно как и о частно-исковом порядке инициирования уголовного дела в IX–XIV вв.) ни словом не упомянул и В. В. Момотов, подробно осветивший развитие отечественного судопроизводства названного периода (см.: Момотов В. В. Формирование русского средневекового права в IX–XIV вв.: моногр. М., 2002. С. 340–380).

[12] Российское законодательство X–XX вв. Т. 1. С. 337–338.

[13] См.: Памятники русского права / под ред. Л. В. Черепнина. М., 1959. Вып. 5. С. 188–202, 220–239.

[14] См.: Памятники русского права / под ред. Л. В. Черепнина. М., 1963. Вып. 7. С. 396–434.

[15]  Применительно к XVII–XVIII вв., как представляется, вместо термина «возбуждение [уголовного дела]» более точным будет использовать термин «инициирование».

[16] Российское законодательство Х–ХХ вв. Т. 3. С. 244.

[17] Памятники русского права. Вып. 5. С. 197; Российское законодательство Х–ХХ вв. Т. 3. С. 234.

[18] Российское законодательство X–XX вв. Т. 3. С. 231; Памятники

русского права. Вып. 7. С. 397–398.

[19] Данный сюжет — применительно к XVI–XVII вв. — развернуто освещен в статье А. М. Клеймолы «Обязанность доносить в Московской России» (Kleimola A. M. The Duty to Denounce in Muscovite Russia // Slavic Review. 1972. Vol. 31. . 4. P. 759–779).

[20] Петровский С. А. Указ. соч. С. 100. Невозможно согласиться с П. В. Максимовым, который — без приведения каких-либо доводов, без ссылок на законодательство и материалы судебной практики — отметил, что в XVI–XVII вв. Российское государство «в лице своих агентов возбуждает уголовное преследование, производит и завершает сыск, независимо от жалобы или желания потерпевшего от преступления» (Максимов П. В. Концепция возбуждения уголовного преследования… Дис. …С. 83). Ошибочным представляется и суждение А. С. Смыкалина о том, что с конца XV в. в нашей стране «инициатором возбуждения уголовного дела» начало выступать государство (Смыкалин А. С. Судебная система Российского государства… С. 53). Сходным образом и Н. Н. Е Фремова  указала — безо всяких обоснований — в статье 2000 г., что, начиная с Судебника 1497 г., «инквизиционный процесс» «возбуждался и при отсутствии иска, по инициативе органов судебной, следственной (?) власти» (Ефремова Н. Н. Судоустройство и судопроизводство по Судебнику 1497 г. // Судебник 1497 г. в контексте истории российского и зарубежного права XI–XIX вв.: сб. статей. М., 2000. С. 190)

[21] В отмеченной статье 2005 г. П. В. Максимов сформулировал данную особенность средневекового уголовного процесса России более узко и менее определенно: «…Если же истца не было, как правило, не искали и ответчика» (Максимов П. В. Досудебное производство…С. 79).

[22] О развитии отечественного процессуального права в XVII в. см., прежде всего: Чельцов-Бебутов М. А. Указ. соч. С. 669–687; Маньков А. Г. Уложение 1649 года — кодекс феодального права России. 2-е изд. М., 2003. С. 311–341; Он же. Законодательство и право России… С. 168–182, 195–197, 205–206.

[23] Маньков А. Г. Законодательство и право России… С. 23. Для сравнения можно отметить, что за целое десятилетие 1631–1640 гг. в нашей стране было принято всего 98 законодательных актов, а за восьмилетие 1641–1648 гг. — 63 (Маньков А. Г. Уложение 1649 года… С. 56).

[24] Маньков А. Г. Законодательство и право России… С. 30.

[25] Законодательные акты Петра I. С. 107.

[26] Характеристику названных законодательных актов в литературе см.: Розенгейм М. П. Указ. соч. С. 66–82; Епифанов П. П. Воинский устав Петра Великого // Петр Великий. С. 184–190; Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. Т. 2. С. 536–541; Петухов Н. А. Указ. соч. С. 44–51;Акишин М. О. Судебная реформа Петра I: Дис. … С. 27–28.

[27] В современной историко-правовой литературе военные суды XVIII в. к специализированным судам отнес — правда, без всяких пояснений – А. С. Смыкалин (Смыкалин А. С. Судебная система Российского государства… С. 63). Что касается современных военных судов, то их к числу специализированных судов отнес Д. Г. Аверченко в отмеченном диссертационном исследовании 2002 г. (Аверченко Д. Г. Указ.

соч. С. 19).

[28] Весьма интересную сводку извлеченных из опубликованных источников данных о правоприменительной практике кригсрехтов в конце 1700-х – начале 1710-х гг. см.: Акишин М. О. Судебная реформа Петра I: Дис. … С. 41–45, 52–55.

[29] Peterson C. Op. сit. P. 338–339.

[30] См.: Розенгейм М. П. Указ. соч. С. 140–161; Чельцов-Бебутов М. А. Указ. соч. С. 709–713; Wortman R. Op. сit. P. 304–305; Peterson C. Op. сit. P. 336–342; Ефремова Н. Н. Судоустройство России… С. 74–76; Власов В. И., Гончаров Н. Ф. Указ. соч. С. 50–53; Чистяков О. И. Процессуальное законодательство. С. 799–818; Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. Т. 2. С. 551–558; Петухов Н. А. Указ. соч. С. 83–94; Хрусталев Л. А. Судебно-правовые реформы… Дис. … С. 79–157; Акишин М. О. Судебная реформа Петра I: Дис. … С. 31–32, 57–61, 73–83.

[31] Бобровский П. О. Военные законы Петра Великого в рукописях и первопечатных изданиях. СПб., 1887. С. 52.

[32] О писание изданий гражданской печати. 1708 – январь 1725 г. / сост. Т. А. Быкова и М. М. Гуревич. М.–Л., 1955. С. 130–131, 175–176. Уместно добавить, что в Первом Полном собрании законов «Краткое изображение процесов…» оказалось помещено вовсе под 1716 годом — в качестве третьей части Воинского устава от 30 марта 1716 г. (Полное собрание законов. Т. 5. . 3006. С. 382–410). Подобную ситуацию можно объяснить тем, что, по всей вероятности, составители Первого Полного собрания законов располагали лишь третьим изданием Воинского устава (осуществленном как раз в соединении с Артикулом воинским и «Кратким изображением процесов…»), выпущенном в свет в Санкт-Петербурге в октябре 1719 г. (Описание изданий гражданской печати… С. 267–268).

[33] В историко-правовой литературе на подготовку «Краткого изображения процесов…» Э. Кромпейном (со ссылкой на хранящийся в Россской государственной библиотеке список кодекса) впервые определенно указал Д. А . Романов в работе 1999 г. До того на Э. Кромпейна как на составителя «Краткого изображения процесов…» — в качестве предположения — указывали П. О . Бобровский, К. Петерсон и О. И. Чистяков. Сославшись на труд П. О . Бобровского, о составлении «Краткого изображения процесов…» Э. Кромпейном как о доказанном факте упомянул и М. О . Акишин (Бобровский П. О. Военные законы Петра Великого… С. 52; Peterson C. Op. сit. P. 337; Чистяков О. И. Процессуальное законодательство. С. 799; Акишин М. О. Судебная реформа Петра I: Дис. … С. 31; Романов Д. А. Реформирование судопроизводства в России… С. 8).

[34] Библиотека Петра I: указатель-справочник / сост. Е . И. Боброва. Л., 1978. С. 32. Проведенное составителями «Описания изданий гражданской печати…» сличение данной рукописи с типографским изданием «Краткого изображения процесов…» 1715 г. выявило их взаимо-идентичность (Описание изданий гражданской печати… С. 175–176).

[35] Законодательство Петра I. С. 827, 829–830.

[36] Там же. С. 839–840.

[37] Об аудиторской службе петровского времени см., в первую очередь: Розенгейм М. П. Указ. соч. С. 168–179; Акишин М. О. Судебная реформа Петра I: Дис. … С. 62–70. Общий обзор развития службы в XVIII в. см. в статьях Г. М. Сутормина (Сутормин Г. М. Военная прокуратура от Петра I до Николая II // История государства и права. 2001. . 3. С. 7–10; Он же. Аудиторская служба Российского государства // Законность. 2001. . 9. С. 50–54). Не будучи, по всей вероятности, ознакомлена с названными работами предшественников, С. В. Лонская отметила в учебном пособии 2003 г., что аудиторы первой четверти XVIII в. являлись «специальными гражданскими (?) чиновниками» (Лонская С. В. Указ. соч. С. 15).

[38] Розенгейм М. П. Указ. соч. С. 168.

[39] Законодательство Петра I. C. 825.

[40] Розенгейм М. П. Указ. соч. С. 170.

[41] Законодательные акты Петра I. С. 176.