Для преодоления опасных тенденций
массовой маргинализации населения
требуется не только социализация
людей, но и их инкультурация,
т.е. введение человека в систему
культурных норм социального
общежития и взаимодействия, иерархию
ценностей, степеней допус¬тимости
тех или иных суждений и
поступков и т.п., а также стимулирование
в человеке мотивации к соблюдению
этих норм, демонстрация и доказательство
того, что, соблюдая нормы, человек
имеет больше шансов достичь
желаемого, нежели их нарушая.
Этому, в конечном счете, и
служат, с точки зрения их социальных
функций, философия, религия, искусство,
образование, воспитание, мораль, обычаи,
ритуалы и пр. Все они обучают
человека тому, как следует, а
как не следует поступать, говорить
и думать, живя в обществе совместно
с другими людьми и не желая
эту общность разрушить. По-настоящему
выполнены требования национальной
безопасности в стране, где люди
в абсолютном большинстве своем
сознательно и целенаправленно
соблюдают общепринятые нормы
жизнедеятельности, т.е. являются культурными.
Культура – это и способ, стиль политической
деятельности человека, предполагающий
воплощение его ценностных ориентации
в практическом поведении. Культура
раскрывает практические формы взаимодействия
человека с государством как выражение
им своих наиболее глубинных представлений
о власти, политических целей и приоритетов,
предпочтительных и индивидуально освоенных
норм и правил практической деятельности.
Культура – модель поведения людей, отражающая
самые устойчивые индивидуальные черты
поведения и мышления, не подверженные
мгновенным изменениям под влиянием конъюнктуры
или эмоциональных переживаний.[5,176]
Если субъект руководствуется идеями,
пренебрегающими ценностью человеческой
жизни, чувствами неприязни и ненависти,
ориентируется на насилие и физическое
уничтожение другого, то распадается сама
ткань культуры. В этом случае в сфере
власти культурные ориентиры и способы
политического участия уступают место
иным способам политических взаимоотношений.
Поэтому фашистские, расистские, шовинистические
движения, геноцид и терроризм, охлократические
формы протеста и тоталитарный диктат
властей не способны поддерживать и расширять
культурное пространство в политической
жизни. Такое сужение культуры – прямая
угроза национальной безопасности. Развиваясь
по собственным законам, культура способна
оказывать влияние на формы организации
политической власти, строение ее институтов,
характер межгосударственных отношений.
Разнообразные внутренние структуры культуры
отражают технологию формирования политического
поведения субъектов (элит, электората,
жителей отдельных регионов), но главное
– различный характер и удельный вес различных
ценностей. Политические ориентиры и ценности
могут структурировать политическую культуру
и с учетом их различного значения и роли
для формирования политической деятельности
человека. В этом смысле могут выделяться
мировоззренческие, гражданские и собственно
политические ценности.
Так, ценностная ориентация человека
на мировоззренческом уровне
встраивает представления о политике
в его индивидуальную картину
мира, индивидуальное восприятие
жизни. Это заставляет его соотносить
свои нравственно-этические представления
(о добре, смысле жизни) с
особенностями политической сферы,
формировать представления о
роли политики в достижении им своих
главных жизненных целей. В рамках гражданских
ориентиров человек осознает свои возможности
как участника публичных отношений, в
которых действуют особые органы и институты
(органы государственного управления,
суд и др.), чья деятельность влияет на
наличие и реализацию его прав и свобод.
С точки зрения собственно политических
представлений человек вырабатывает свое
отношение к практическим формам деятельности
конкретного правительства, партий, официальных
лиц и т.д.[3,65]
Типичным способом структуризации
культуры является различение ценностных
ориентиров и способов политического
поведения в зависимости от принадлежности
людей к социальным, национальным, демографическим,
территориальным, конфессиональным, ролевым
(элита и электорат) и другим общественным
группам. Тем самым культура характеризует
наличие у ее носителей различий в отношении
к власти и государству, правящим партиям,
в способах политического участия и т.д.
То есть культура является определенной
мерой национальной безопасности.
Люди должны иметь стимулы к честной социальной
конкуренции законными способами, и власти
должны делать все возможное для воспитания
у населении склонности к открытому соревнованию
по общепринятым и гласным правилам. Основа
гражданского правового общества – не
рыночная экономика и демократические
формы правления как таковые, а именно
склонность к честной конкуренции свободных
личностей, где более энергичный, трудолюбивый,
способный и профессионально подготовленный
человек естественным образом имеет больше
шансов опередить конкурентов и заработать
больший объем социальных благ. Это и является
основой культуры современного общества,
и там, где подобная культура выше, существенно
ниже уровень внутренних угроз национальной
безопасности.
Под культурой современное научное
знание понимает ценностно-смысловое,
нормативно-регулятивное и символико-информационное
содержание любой сферы общественно
значимой деятельности людей. Именно
с этой точки зрения обретают смысл понятия
«экономическая культура», «политическая
культура», «культура труда» и т.п. В отличие
от «политических технологий», преследующих
цель повышения утилитарной эффективности
политической деятельности, «политическая
культура» выбирает из всего множества
возможных технологий достижения поставленных
целей только те, которые являются общественно
приемлемыми по социальной цене и последствиям.
Одна из важнейших социальных функций
культуры – историческая селекция, отбор
приемлемых форм и технологий осуществления
деятельности и взаимодействия людей,
выбираемых не только по признакам их
утилитарной эффективности, но и по критериям
социальной допустимости.[5,75]
По-настоящему безопасное общество
то, где люди в абсолютном большинстве
своем сознательно и целенаправленно
соблюдают общепринятые нормы жизнедеятельности,
т.е. являются культурными, а число нарушителей
сравнительно невелико. Когда же число
нарушителей начинает превосходить некоторый
процент допустимого, такое общество трудно
назвать как культурным, так и безопасным.
В этом смысле архаичные традиционалистские
общества, конечно же, гораздо безопаснее,
более предсказуемы в поведении большинства
своих членов, нежели индустриальные и
постиндустриальные, где процент маргинализированного
населения гораздо выше и соответственно
ниже допускаемые и общепринятые стандарты
безопасности. Очевидно, в современном
государстве невозможно обеспечить приемлемый
уровень безопасности только усилиями
правоохранительных органов. К решению
этой задачи, так или иначе, должна быть
привлечена вся политика государства,
в том числе культурная, координирующая
усилия всех институтов по социализации
и инкультурации человека. Основная цель
культурной политики – трансформация
норм и стандартов социальной адекватности
людей в образы и образцы социальной престижности,
пропаганда норм социальной адекватности
как наиболее престижных форм социального
бытия, как кратчайшего и наиболее надежного
пути к социальным благам и высокому общественному
статусу. Для реализации этих задач требуется
объединение усилий всех отраслей культуры:
образования, искусства, науки, средств
массовой информации, книгоиздания, собственно
культурных институтов в рамках единой
государственной программы социо-культурного
саморазвития и самосохранения общества.[5,76]
Можно сформулировать принцип
культурного аспекта национальной
безопасности: чем меньше средств
вкладывает правящая элита в
культуру и образование сегодня,
тем больше она должна будет
вложить их в милицию, юстицию
и пенитенциарную систему завтра.
Культура является системообразующим
фактором международной и национальной
безопасности, в культуре находятся истоки
и сущность системы духовно-ценностных
ориентаций в мире. Современный упадок
культуры является имманентной предпосылкой
все большей актуализации в настоящее
время проблем ксенофобии, религиозной
и этнической нетерпимости, экстремизма
и терроризма, то есть основных дестабилизирующих
факторов мирового развития в начале XXI
века. Современный общемировой социокультурный
процесс характеризуется кризисом доминирующей
до последнего времени системы духовно-ценностных
ориентаций в мире, так и спецификой кардинальных
преобразований последнего времени. Проблемы
международной, и национальной безопасности,
связанны с кризисом культуры, а в значительной
мере и обусловлены им, несомненно, ныне
остроактуальны и заслуживают самого
пристального внимания.[6,65]
Актуализация проблем ксенофобии,
религиозной и этнической нетерпимости,
наконец, политического экстремизма
в значительной мере являются
следствиями длительного и откровенного
пренебрежения к долгосрочным целевым
установкам гуманитарного характера,
в первую очередь, к проблеме формирования
единой многоэлементной системы духовно-ценностной
смыслоориентации человечества. Культурология
пришла к осмыслению календарной структуры
мира с позиций эпохальных событийных
признаков, приход нового столетия и тысячелетия
действительно следует датировать, как
не без оснований утверждает большинство
аналитиков, не 1 января, а 11 сентября 2001
г., датой террористической атаки на Нью-йоркский
международный торговый центр и Пентагон.
И это закономерно, так как именно эта
дата указывает на момент, когда человечество
однозначно уяснило: мир кардинально изменился,
обрел черты, которые никогда уже не позволят
ему быть таким, каким он был.
И дело здесь не в самом
по себе факте варварского
уничтожении тысяч ни в чем
не повинных людей. Человечество
во все времена сталкивалось
с варварством в самых различных его
проявлениях. В этом отношении данный
факт ничем не экстраординарнее, чем, скажем,
такие факты истории XX столетия, как миллионы
замученных людей в фашистских концлагерях
или бериевских застенках. Все значительно
проще и значительно сложнее. Человечество
с изумлением осознало, наконец, что мета-повествование,
именуемое Социальный Прогресс,
является не более чем убаюкивающей легендой.
Обретя ни с чем ранее не сравнимые возможности
преобразования мира, человечество вплотную
приблизилось к грани, перейдя которую,
способно уничтожить этот мир, уничтожить
само себя. Более того, в определенном
смысле человечество уже переступило
эту грань, упразднив многие существенные
элементы устоявшейся за последние века
и превратившейся в практически общепризнанную
системы духовно-ценностной ориентации
в мире. В результате даже такие базовые
элементы этой системы духовно-ценностной
ориентации, как свобода, равенство, демократия,
незыблемость международного права, отступили
на второй план по сравнению с проблемами,
порождаемыми сегодняшними реалиями.
Ныне мир уже стремится не к вожделенному
обществу всеобщего благоденствия, свободы,
демократии, а к безопасному обществу.
И какими методами эта безопасность будет
достигнута – вопрос для обыденного сознания
второстепенной, если не третьестепенной,
важности. Все расширяющиеся масштабы
международного терроризма, внутренних
и внешних конфликтов, экстремизма, ксенофобии,
религиозной и этнической нетерпимости
и порождаемая ими пропасть обозначили
вектор трансформации человечества, конечная
точка которой стала очевидной именно
благодаря событиям в Соединенных Штатах
– человечество стремительно движется
в направлении тотального самоуничтожения.[3,245]
Только отчасти это связано
с небывало возросшими в рамках
реализации модерн-проекта индустриального
мира научными и технологическими
возможностями человечества. Только отчасти.
Конечно же, если бы в мире не было накоплено
столько атомного, химического, бактериологического,
психотропного и иного оружия, если бы
в мире не было атомных электростанций,
химических и бактериологических производств,
если бы человечество не обладало развитой
авиа-космической индустрией и т. д., его
возможности в смысле самоуничтожения
были бы естественным образом ограничены.
Но не в этом ли первооснова и суть проблемы.[3,246]
Именно возросшие научные и технологические
возможности человечества позволили ему
впервые приблизиться к более чем заманчивой
и казавшейся достижимой уже в относительно
обозримом будущем цели – обуть, одеть
и накормить самое себя. Пухнущие от голода
африканские дети уже не воспринимались
как одна из неизбежных реалий существования.
Мировое сообщество стремилось, по мере
возможности, помочь обездоленным, пострадавшим
от катаклизмов, убогим. Казалось, пройдет
еще немного времени и в мире действительно
восторжествуют идеи равенства, справедливости
и международного права, то есть именно
те идеи, на которых только и может держаться
миропорядок в эпоху, когда человечество
обрело поистине фантастические возможности
адаптации к природной среде – научные,
технические, биологические, наконец,
генетические. В действительности же мы
имеем дело с картиной мира, где все, как
в калейдоскопе, моментально и непредсказуемо
меняется на диаметрально противоположное,
но почти неизменно – отчетливо отрицательное
для судеб человечества. В этом калейдоскопе
то, что должно приносить людям добро,
приносит им зло, расширяющиеся возможности
оказываются чреваты катастрофическими
последствиями, свобода превращается
в анархию, национальное достоинство –
в оголтелый национализм, шовинизм и ксенофобию,
от которых явственно несет фашизмом,
могущество – в беспредел права силы,
а не силы права, а человек уже давно перестал
быть мерой всех вещей и превратился в
безликую статистическую единицу, пресловутое
«ничто» абстрактной цифры.[7,354]
В сложившейся ситуации каждый должен
задаваться вопросом о том, с чем связаны
все эти метаморфозы человеческого существования
и к чему они приведут в самом ближайшем
будущем. Учитывая, что историческое время
для нас предельно свернулось, речь можно
вести о запасе от силы в десять – двадцать
лет, да и то лишь в том случае, если мы
повременим с некоторыми наиболее опасными
«экспериментами», теоретическое моделирование,
да и практическое развертывание которых
в настоящее время уже имеет место. Всякая
эпоха и всякая цивилизация воспринимает
себя как упадок по отношению к предыдущей
и особенно по отношению к Золотому веку
далекого мифологизированного прошлого.
Каждая, или почти каждая, эпоха и цивилизация
считает приметы общественной деградации
столь катастрофическими, симптомы падения
нравов столь всеобъемлющими, что за этим
упадком должны обязательно последовать
смерть, апокалипсис, конец света. Напомним,
что, скажем, еще моральное учение Конфуция
было ответом на симптомы якобы полного
нравственного разложения общества, поиском
пути спасения от скверны цинизма и нигилизма.
Все это так, но Евангелие нас предупреждает,
что конец света будет, поэтому национальная
безопасность в ее культурологическом
аспекте – не ускорять приближение конца
света.[5,134]