Рецепции римского права в странах западной Европы

"отбрасывается", правовая культура реципиента  разрушается, в праве возрастает количество противоречий, недопустимых упрощений, что к тому же отнюдь не обеспечивает воспроизведение реципиентом у себя в стране заимствуемой правовой культуры.

  В науке признается факт, что при рецепции идей (в том числе и правовых), зародившиеся в одной стране, могут быть восприняты в другой лишь в том случае, если для этого имеются материальные предпосылки, соответствующим образом подготовленная среда, если они отвечают интересам и потребностям определенных классов и социальных групп. Попытки «привить» чужеродные элементы на новой юридической почве оказываются успешными лишь в случае, если такие элементы действительно конгруэнтны новой среде. В этой связи интересные обобщения нам представляет филологическая наука. В отношении переводов Библии на языки народов мира отмечается, что они любопытны для науки по причине, что каждый язык привносит в священный текст что-то свое, национальное, - возникают, пусть и, не затрагивая существа веры, смысловые нюансы, оттенки. Каждая нация, читающая Библию на родном языке, в свете сказанного усваивает ее, делает ее своей, не только сама пропитывается библейской культурой, но и привносит в Священное Писание свой неповторимый облик. Поэтому привнесение в реципированный правовой институт своей философии его использования, изменения его содержания до неузнаваемости - это характерная черта, свойственная любому обществу. Так, в России периода Петра I осуществлена рецепция зарубежного права в Российское, но в результате Воинский Устав подвергся такой коренной переработке, что он “в каждой части представляется оригинальным, а не копией законов одного какого-либо государства” ^.

  Также показательной является судьба Кодекса Наполеона, действовавшего с 1807г. в Царстве Польском. Исследователи отмечают, что его введение в принципе противоречило интересам различных слоев общества. Существовал сильнейший отпор со стороны духовенства, которые отказывались признавать нецерковный характер брака. Представители церкви выступали против  

предписаний Кодекса о регистрации разводов по взаимному соглашению и не мирились с передачей дел брачных в ведение светского суда. Представители крупной земельной собственности роптали против предписаний кодекса устранить навсегда связанность земельного владения. Имущественные отношения между супругами, начала наследственного права, форма завещаний - все эти заимствованные в значительной мере из французского обычного права и не составляющие «всеобщего разума народов» части кодекса, казались чуждыми обществу, далекому от условий, в которых заимствованные нормы выросли. И, наконец, чуждый язык Кодекса, введенного в действие и продолжающего и доныне официально действовать на не доступном населению языке - а на непонятном огромной массе языке оригинала. В 1814году Александр I издал рескрипт о полной отмене Кодекса. Однако уже через тридцать лет он был заново переработан в «польском» духе и опять введен в действие. Иными словами, выявляется следующая закономерность: - при рецепировании средневековым обществом римских правовых текстов, они будут заимствованы именно в их средневековом понимании, с использованием средневековой философии, но и будут постоянно обновляться, изменяя оставшиеся первоначальные очертания путем правоприменительной практики и развития общества. Данная закономерность характерна не только для рецепции римского права.

  Неприятие чуждых по духу правовых установлений, правил, принципов приводит либо к активным выступлениям против такой рецепции, либо к пассивному их неисполнению, игнорированию, «правовому нигилизму»… Так, при присоединении в 1802г. к Российской Империи Грузии, Россией было введено правило, что все грузинские правовые документы, такие как иски, жалобы и др., должны были быть составлены исключительно на русском языке, а не на грузинском. Конечно же, такое нововведение натолкнулось на ожесточенное сопротивление грузинского народа, и такая антинародная правовая практика была прекращена.  

  Интересна сторона вопроса о рецепции права стран-метрополий в правовые системы колоний. Но для ее разрешения необходимо коснуться самого характера такой колониальной политики, осуществляемой западными странами в XIX-XXвв. Ее основу составил расизм, сопровождаемый массовым уничтожением туземного населения. Во время своего пребывания в Северном Квинсленде в 1880-1884гг., норвежский путешественник, натуралист и этнограф Лумхольц Карл Софус (1851- 1922) фиксировал такие высказывания от колонистов: «Черных можно только стрелять - по - другому с ними обращаться нельзя».

Данная  политика поддерживалась и правовой идеологией колонизаторов. Политика территориальных захватов и насильственного распространения власти империалистических держав на слабые народы мира изображались юридической наукой Запада как продолжение якобы «цивилизованными нациями» «великих» традиций «эллинистического» Востока и Древнего Рима, выражавшихся в концепциях imperium и ius (власть и право). При этом как колониальная политика Рима оправдывалась правом народов (ius gentium), так и притязания Англии на захват чужих территорий обосновывалось колониальным правом (colonial law) в соответствии с правовыми воззрениями английской буржуазии.

Крайности колониальной политики закончились, в  основном, в 20-30гг. XXв. Рост национально-освободительного движения в этот период поставил колониальную администрацию перед необходимостью применения новых методов управления с использованием норм исторически сложившегося обычного права, отражающего местные традиции.

  Конечно, не секрет, что в праве бывших колониальных государств находятся составляющие элементы правовых систем метрополий. Именно на их основе было создано писанное национальное право этих государств. Это объясняется тем, что, как правило, до колониального прошлого здесь существовало только обычное право и колонизаторство ввело контур современной цивилизации с обязательными ее атрибутами (напр. право).  

Кроме того, колонизаторами практически никогда  и не ставилась  задача «оцивилизовывания дикарей». Поэтому после краха колониальной системы в мире ее «осколками» в большинстве случаев не стала Западная правовая культура. Наоборот, наблюдалось ее действительное отторжение, при внедрении в свои правовые системы теории римского права. Так, выдвигается идея самобытности африканского права, которая должна служить средством, противодействующим механической рецепции правовых институтов буржуазных стран и содействующих быстрейшему преодолению колониального наследования в области права. Отмечается, что завоевание политической независимости стран Африки не сопровождалось полным отказом от права колониального периода, значительное число старых нормативных актов продолжало существовать.

Исключение  из общего правила составляет Российская империя, проводившая довольно мягкую политику к своим «туземцам». Но даже такая мягкая политика вызывает жесткую критику у современных  исследователей ближнего зарубежья. Так, казахский исследователь Кенжалиев критикует Россию за попытку изменения казахских правовых обычаев. Но как следствие этого, казахское государство в принципе отказалось от обычного права кочевого народа и активно использует достижения российской доктрины цивилистики.

В рамках рассмотрения вопроса о рецепции права любопытным представляется изучение рецепции социалистической доктрины права  для своих социалистических республик, а после Второй мировой войны - для стран социалистического лагеря.

  Вообще, что касается славянских народов, то исследователями признается их определенная общность, что и предопределило успешность рецепции. Так, в законодательстве Украины было много общего с законодательством РСФСР, что вполне естественно. В литературе доказан факт рецепции на Украине норм социалистического российского права .В результате коренных перемен, произошедших в результате поражения фашистской Германии и возникновения стран социалистического лагеря, произошла рецепция советской системы права.

  В Болгарии рецепция доктрины советского социалистического права началось после 9 сентября 1944г. Болгарскими цивилистами отмечалось, что с победой народной власти изменился характер прежнего права, его применения, в том числе и гражданского права. Новое социалистическое гражданское право создается, развивается и укрепляется, широко используя достижения советской гражданско-правовой науки, так как СССР первое в мире социалистическое государство, имеющее самый большой опыт социалистического строительства. При осуществлении социалистической революции новые социалистические государства воспользовались советским гражданским законодательством, социалистической теорией и продолжают пользоваться ими и дальше. Этот факт был отражен в развитии цивилистической болгарской мысли, которая вслед за советской стала автоматически отрицать деление права на частное и публичное.

  Чехословацкие ученые также признавали сильнейшее влияние советской доктрины права на отечественное право: «Наши юристы в сотрудничестве с трудящимися изучали советское право, правовую литературу, чтобы выработать такие законы, которые соответствовали бы нашим условиям и служили серьезным оружием против всех врагов народной демократии, для построения нового общества».

  Необходимо признать, что не существовало ярко выраженного диктата в рецепции советского права. Так, советскими исследователями уже в 1958г. отмечалось существенное различие советского права от права социалистических стран в области многообразия правовых институтов. Были найдены и соответствующие «причины»: «Эти отличия обуславливаются особенностями их экономического строя, их исторического и национального развития, той стадией социалистического развития, в которой находятся эти страны. Так, гражданское право стран народной демократии знает виды

вещных прав, неизвестные законодательству СССР: вещное право пользования чужой вещью (узуфрукт), ипотеку (залог недвижимости), различного рода вещные обременения. Наличие указанных вещно-правовых институтов объясняется существованием в странах народной демократии, кроме Монгольской народной республики, частной собственности на землю».

  Но такая гипотеза не объясняет самого сохранения частной собственности на землю - отменой которой так гордилось советское государство. В действительности, страны народной демократии не спешили отказываться от работавших правовых институтов, как это произошло в России в 1917г., они пошли по пути симбиоза марксистско-ленинской философии и своеобразия своих систем частного права. Поэтому представители стран народной демократии в принципе не желали замечать частную собственность как тот фактор, который сближает их частное право с буржуазным: «Континентальная правовая система, так же как и англосаксонская, представляет собой образец того типа права, который основан на частной собственности на средства производства и соответствует социальной сфере. Социалистические правовые системы являются образцами типа права, основанного на общественной собственности на средства производства и на соответствующем общественном строе».  Советские исследователи констатировали, что многие страны социалистического лагеря использовали буржуазное право, например ГДР, Румыния. Однако «при применении норм прежнего права используется старая правовая форма, но она приобретает новое классовое содержание».

Сама  идея рецепции чего - либо в правовую систему рождается в силу идеологических установок и действует она, конечно, не на «пустой» почве.

Таким образом, представляется возможным  выделить следующие основные модели рецепции.

  «Добровольная» (кризисная) модель представляет собой заимствование правовой системой-реципиентом от правовой системы-донора правовых институтов в силу идеологической направленности реципиента в целях

улучшения действия правовой системы. Она возможна при наличии системного кризиса  в общественно - правовой жизни. Этот вид рецепции возможен только добровольно. Иными словами, если существует кризисные общественные явления, то возникает и «спасительная» идея рецепции. Если же в истории права выявляется факт добровольной рецепции, то ее предпосылки можно найти только в государственно-правовом кризисе.

   Как правильно отмечает А. Каменский, понятие «кризис» и «радикальные реформы» взаимообусловлены. Не только кризис вызывает радикальные реформы, но и они возможны лишь в результате кризиса, ибо только тогда в обществе нет достаточно сильных консервативных сил, способных противостоять всеобъемлющим преобразованиям. «Добровольная» модель может быть как успешной, частично успешной, так и не успешной. Так, успехом увенчался кодекс Наполеона, вобравший в себя римские правовые ценности. Частично-успешной можно признать Гражданский кодекс РСФСР 1994-1997гг., который вобрал в себя недостающие звенья теории римского права, ввел новые инструменты частного права и обновил терминологию. Однако для полной успешности рецепции необходим рост экономических преобразований, чего в России не наблюдается.

  «Недобровольные» варианты рецепции возможны в рамках оккупационной и колониальной моделей.  

  «Оккупационная» модель возможна при оккупационных действиях страны - победителя. Она может носить либо кратковременный, либо долговременный характер. Оккупационная модель характеризуется отношением оккупантов к оккупируемому местному населению как к равному по культуре народу. Типичный пример – кодекс Наполеона, который прижился в Польше вплоть до XXв.

  Следующая модель – «колониальная». Характеризуется отношением колонизаторов к местному населению как к «отсталому», «примитивному» народу. Определялась насаждением права метрополии. Однако даже при таком жестком характере, колонизаторы всегда учитывали в той или иной мере

положения местного права. Так, высадившиеся на американский континент воинственно настроенные конкистадоры обнаружили в обычаях и традициях коренного населения, в их политической организации определенные и ясные нормы, регламентирующие его общественную и хозяйственную жизнь Значимость этих норм, стабильность начал, на которых они основывались, заставили испанскую корону воспроизвести многие из критериев индейской организации труда и отношений собственности на землю в своей административной практике в колониях Нового Света. Общество опасается потерять свое внутреннее содержание в связи с рецепцией иностранного права. Так, средневековая Япония произвела рецепцию из Китая в разнообразных формах идеологии и культуры, включая иероглифическую письменность, однако это не привело к «китаизированию» мышления, культуры и обычаев японцев, чего так опасалось японское общество. Думается какие-то элементы, конечно же, укореняться в обществе, но в целом, в связи с «перевариваемостью», данные суждения являются надуманными. Но политические оценки возможности и результатов рецепции будут всегда преобладать над научными.