Процессуальное право в эпоху Петра 1

Незнание  закона субъектами, в отношении которых  он действовал, было обычным явлением. В целим, публиковалось не более половины всех издаваемых актов, тираж был небольшим. Петровские преобразования потребовали более решительного формирования корпуса правоведов – при этом был заимствован западный путь их подготовки: не через практику и опыт правоприменительной работы, а через обучение теоретическим основам юриспруденции. Уже с конца XVII в. принимается ряд энергичных мер как для упорядочения законодательства, так и для развития теоретической юриспруденции. Первая попытка (после Соборного Уложения 1649 г.) систематизации правовых норм была сделана учрежденной в 1700 г. Палатой об уложении. Главной задачей органа стало приведение в соответствие с Судебниками и Соборным Уложением всего массива вновь принятых нормативных актов. Вторая задача заключалась в обновлении судебной и управленческой практики путем включения в нее новых норм права.

Работа  Палаты продолжалась до 1703 г., когда  в целом был закончен проект 
Новоуложенной книги. Проект сохранял структуру Соборного Уложения (25 глав), но его нормы существенно обновились. В целом работа, проведенная 
Палатой об уложении, была первым опытом по систематизации права.

Кодификационная работа началась позже. В 1714 г. готовился  пересмотр 
Соборного Уложения, судьям предписывалось решать дела только на основе норм Уложения и не противоречащих ему указов. Специальной комиссии поручалось свести все последующие (после 1649 г.) указы и приговоры в сводные сборники. Работу должна была проводить канцелярия Сената.

В 1718 г. в докладе Юстиц-коллегии было предложено принять в качестве источника  новых правовых норм шведские законы, включив в единый свод Соборное Уложение, новые указы и шведский кодекс. Сенату было указано окончить кодификационную  работу (с учетом иностранного законодательства) к концу 1720 г. Источниками этой кодификации были Соборное Уложение 1649 г., Кормчая книга, указы, Военный и Морской уставы, шведские и датские законы. Главным направлением кодификационной работы в это время было выделение норм, направленных на укрепление и защиту государственного интереса. С 1720 по 1725 г. Уложенной комиссией было проведено более двухсот заседаний. Наконец, в 1725 г. проект нового Уложения был закончен. Он включал 4 книги: «О процессе, то есть о суде, месте и о лицах, к суду принадлежащих»; «О процессе в криминальных, розыскных и пыточных делах»; 
«О злодействах, какие штрафы и наказания следуют»; «О цивильных или гражданских делах и о состоянии всякой экономии» (о земле, торговле, опеке, брачном праве, наследовании).[1]

Результатами кодификационной работы первой четверти XVIII века стали:

1. Утвержденные  в 1714 г. и изданные в 1715 г.  Воинские Артикулы, свод военно-уголовного  законодательства, относящегося преимущественно  к области материального, а  не процессуального права. По  своей структуре этот кодекс  перенял родовую классификацию  правовых норм (по роду деяния) с внутренней иерархией по  важности деяния. Каждый артикул  описывал отдельный вид правонарушения  и назначал определенную санкцию;

2. Утвержденный  в 1720 г. Генеральный регламент,  или Устав коллегиям, охватывал  всю сферу нового административного  законодательства. При подготовке  регламента была осуществлена  рецепция иностранного права:  в его основу был положен  шведский Канцелярский устав  1661 г. Структура регламента ориентировала на объекты регулирования: положения об обязанностях и должностях коллегий и государственных учреждений вообще, определенные сферы и формы их деятельности, установление состава и категории служащих, норм административной ответственности;

3. Кодификация  норм частного права, почерпнутых  из Указа о единонаследии и  последующих актов о наследовании. Сводный документ, получивший название Пункты о вотчинных делах (1725 г.), был обобщением судебной практики и толкованием закона по вариантам правоприменения, дополнявшим и изменявшим предшествующее законодательство о наследовании. Как я уяснил из прочтенного материала, опыт кодификационной работы первой четверти XVIII в. показал, что развитие права стремилось к созданию отраслевого деления, для чего и создавались отдельные своды норм. Своды троились на систематизации, рецепции и обобщении практики правопременения. [2]

§2. Судебная система.

Сенат являлся высшей апелляционной инстанцией и его решения были окончательными. Судебными функциями (по делам своих чиновников) наделялись приказы и коллегии. Новыми чертами организационной судебной системы в первой четверти XVIII в. стали: коллегиальное устройство судов и попытки (правда, неудачные) отделить судебную организацию. Абсолютистское государство первой четверти XVIII в. Уже в 1733 г. в 23 городах существовали полицмейстерские конторы во главе с полицмейстером. Полиция имела вооруженные формирования. В области судебного процесса уже с конца XVII в. господствуют принципы розыска, "инквизиционный" процесс. Закон допускал отвод судей при наличии на то особых оснований: нахождение судьи "в свойстве" с одной из сторон, наличия между судьей и стороной враждебных отношений или долговых обязательств. Первая стадия заканчивалась на ответе ответчика. Такой ответ мог быть "повинным", ответчик мог "запереться" или признаться, но с указанием новых обстоятельств дела. Вторая стадия процесса начиналась с анализа доказательств. Различались четыре вида доказательств: собственное признание, свидетельские показания, письменные доказательства, присяга.

"Царица  доказательств" - собственное признание.  Для его получения могла применяться  пытка. Пытка не являлась вне  процессуальной мерой, она подвергалась  законом тщательной регламентации.  Пытали соразмерно занимаемому  чину и сословию (дворян как  людей "деликатного сложения" пытать следовало не так жестоко,  как крестьян), возрасту (лиц старше  семидесяти лет пытке не подвергали, так же как и недорослей, не  достигших пятнадцатилетнего возраста), состоянию здоровья(нельзя было  пытать беременных женщин). Пытать  можно только определенное число  раз, после каждой процедуры  испытуемому давали возможность  оправиться и подлечиться. Пытать  могли и свидетелей.

Негодными свидетелями считались лица, не достигшие  пятнадцатилетнего возраста и клятвопреступники, признанные таковыми по суду, проклятые  церковью, клейменые, шельмованные, судимые - за разбой, воровство и убийство, прелюбодеи, иностранцы, о которых  нет достаточных  сведений. Применялась "формальная теория доказательств": ценность каждого доказательства определялась заранее и была неизменной. Так, показания  мужчины считались более основательными, чем показания женщин, показания  знатного человека оценивались выше, чем показания незнатного, ученого - ценнее, чем неученого, показания  духовного лица -доверительнее показаний  светского человека.

Дача  ложных показаний наказывалась отсечением пальцев руки. Заслуживающим наибольшего  доверия считались записи в городовых  и судейских книгах, записи в торговых книгах оценивались ниже (если там  не было личной подписи должника), учитывались  долговые обязательства и деловые  письма. Нередко письменные доказательства нуждались в подкреплении присягой.

Решение выносилось большинством голосов, при  их равенстве перевешивал голос  президента(председателя). При выяснении  мнений опрос начинался с младшего члена суда .[3]

Приговоры по делам, где применялась пытка, утверждались высшим чиновником (фельдмаршалом  или генералом), которые могли  поменять меру наказания. Гражданские  дела рассматривались  судами в ином порядке. В 1723 г. принимается указ "О  форме суда", наметивший поворот  к состязательной форме   судебного процесса. Тяжеловесное и громоздкое письменное судопроизводство вновь заменялось устным судоговорением. Устанавливались сокращенные сроки явки сторон в суд. Не явившегося ответчика разыскивали с барабанным боем, зачитывая указ. Расширялось судебное представительство, которое могло применяться при разборе любых дел на основании доверенности или поручительства. Ответственность за действия представителя принимал на себя доверитель. Хотя по указу "О форме суда" предполагалось рассматривать и уголовные дела (кроме дел об убийстве, разбое, татьбе с поличным, расколе и богохульстве), практика пошла по пути применения этого акта главным образом в гражданском процессе. Уже в 1725г. вновь был расширен круг дел, рассматриваемых на основе "Краткого изображения процессов". Главной тенденцией в развитии судебного процесса было усиление, розыскных "инквизиционных" начал.[4]

§3.Процессуальное право в эпоху Петра I.

Процессуальное, как и все остальное, законодательство Петра I отличалось непоследовательностью и противоречивостью. Вместе с тем следует отметить, что процессуальное право в этот период сделало большой шаг вперед. Достаточно сказать, что впервые в истории русского права был создан процессуальный кодекс, хотя и с несколько ограниченной сферой применения. «Краткое изображение процессов или судебных тяжб» и Артикул воинский были вообще первыми кодификационными актами в российском законодательстве. Тенденция к замене суда розыском определяется обострением классовой борьбы, неизбежно вытекающим из общего развития феодализма. Переход к высшей и последней стадии феодализма—абсолютизму, обусловленный в России в первую очередь громадным размахом крестьянских восстаний, сопровождается стремлением господствующего класса к наиболее беспощадным, террористическим формам подавления сопротивления трудящихся масс. В этом деле не последнюю роль играет и судебная репрессия. Суд был призван стать быстрым и решительным орудием в руках государства. От судебных органов требовалось, чтобы они стремились не столько к уяснению истины, сколько к устрашению. В этом плане для государства более важно было покарать иногда и невиновного, чем вообще никого не покарать, ибо главная цель—общее предупреждение(‘чтоб другим не повадно было так воровать’). Этим задачам и отвечало процессуальное законодательство эпохи Петра I Ужесточение репрессии, свойственное переходу к абсолютизму, отражалось и в процессуальном праве. Усиливается наказание за так называемые «процессуальные преступления»: за лжеприсягу, лжесвидетельство теперь вводится смертная казнь» обычное украшение законодательства Петра»[6],по словам В.О. Ключевского. В начале своего царствования Петр совершает решительный поворот в сторону розыска. Он решил упразднить состязательный процесс, свести на нет активность сторон в процессе с тем, чтобы главную роль в нем играли судьи.

Слово «розыск» (и его синоним «сыск») в XVII веке имело двоякий смысл. 
С одной стороны, оно означало установление истины, расследование обстоятельств. С другой стороны, под розыском, или сыском, понималась особая форма судопроизводства, следственный процесс.

В Указе  от 21 февраля 1697 года. Розыскной процесс  вводится для всех дел, как уголовных, так и гражданских. Закон предусматривал не публичный способ возбуждения дела.В Указе говориться, по существу, о так называемой общей ссылке, известной Соборному Уложению (ст. ст. 168-172 гл. X) и применявшейся в состязательном процессе. Указ вводит новые формальные признаки для оценки доказательств, допуская отвод свидетелей. Поводом для отвода признаются враждебные отношения между свидетелем и ответчиком. Суд обязан проверить наличие этой вражды. Лучшим доказательством этого закон считает судебную тяжбу между свидетелем и ответчиком, имеющую место в каком-либо приказе (статья 3: «... и челобитье его ответчиков на него свидетеля в котором приказе...»).

При отсутствии свидетелей приходиться прибегать  к столь сомнительному доказательству, как церковная присяга — приведение к вере. Присяга приноситься не в суде, а в церкви. Приводит к ней не судья, а священник. Отменяя очные ставки, государство увеличивало доходы казны, так как за них раньше не брались судебные пошлины. Поскольку все дела разбираются розыском, то и пошлины взимаются со всех, вернее, со всех лиц, проигравших дело. Указ устанавливал пределы действия закона во времени. Обратной силы он, как и всякий процессуальный закон, не имел, что специально оговаривается, но применялся к незаконченным делам, в том числе пересматриваемым в силу обжалования. [5]

Указ 21 февраля 1697 года был дополнен и развит «Кратким изображением процессов или  судебных тяжб». «Краткое изображение  процессов...», основываясь на принципах  указа 1697 года, развивает их применительно  к военной юстиции, военному судопроизводству, являясь, таким образом, специальным  законом по отношению к общему закону.

По словам Владимирского-Буданова, в «Кратком изображении...» « нашло себе место  полное применение понятия следственного (инквизиционного) процесса...»[6]. Воля сторон и воля суда поглощаются и заменяются волей законодателя.

По своей  законодательной технике «Краткое изображение...» стоит достаточно высоко. Вместе с тем нужно отметить один внешний недостаток закона. Это  — пристрастие законодателя к иностранной терминологии.

С.М. Соловьев отметил, что Петр в отличие от его старших братьев, не получил  серьезного образования. Он был по преимуществу самоучкой, хотя и гениальным самоучкой[7].

Закон закрепляет стройную систему судебных органов, не известную до 
Петра I. В процессе отсутствует деление на предварительное производство и производство дел непосредственно в суде.

 «Важнейшим недостатком петровского процесса обыкновенно считают введенное им учение о формальном значении доказательств»[8].

Собственное признание по-прежнему считалось  доказательством. Оно являлось «лучшим  свидетельством всего света». Благодаря  такому ошибочному взгляду, процесс  преимущественно направляется к  выколачиванию собственного признания  пыткой, применение которой значительно  возросло.

Вторым  видом доказательства были свидетельские  показания.

После рассмотрения доказательств, по большинству  голосов судей (суд был коллегиальным) выносился приговор, который облекался  в письменную форму, подписывался судьями  и скреплялся аудитором.