Теория социального пространства Пьера Бурдье

     Бурдье  добавляет, что общий рейтинг  этнической группы в одном или  нескольких субполях определяется также  тем, а) как ее состав распределяется вокруг среднетипичного образца, т.е. коэффициентом дисперсии, б) численностью группы, занимающей высокопрестижные или низкопрестижные позиции в конкретных субполях. Иными словами, если группа разнородна, в ней немало тех, кто приобщился к искусству и криминалу, то общий рейтинг группы в иерархии социального пространства будет не только неустойчивым, но и невысоким. Так, среди чернокожих немало не только звезд Голливуда, но и уличных бандитов. Стало быть, у них одинаково многочисленное представительство в высших и низших позициях культурного субполя. Иными словами, у данной группы высока дисперсия - статистический показатель отклонения от средней нормы. Он не позволяет сложиться позитивному имиджу этнической группы в общественном мнении. Но вопреки ему, утверждает Бурдье, группа способна к вертикальной мобильности, т.е. продвижению вверх по социальной иерархии, если у нее окажутся эффективными внутригрупповая солидарность, протестное поведение, коллективное противодействие и давление на общество.

     Возможности солидарных действий и коллективной мобильности у Бурдье совершенно непонятны в свете его рассуждений  о классах. Он отказывается признать их реальными группами, способными создать свою партию, профсоюз, консолидировано  выступать на общественной сцене, социализировать  свое потомство в духе классовых  ценностей, обладать классовым сознанием  и т.п. Он так и заявляет: я признаю  только классы на бумаге. У него классы существуют только в логическом смысле. Их нельзя пощупать, увидеть, передвинуть, свергнуть, уничтожить. Классы - только теоретические конструкции, существующие в голове ученого. Его реальные представители могут осознавать свою классовую принадлежность, но как-то очень туманно, приблизительно догадываясь о ней и даже затрудняясь ее сформулировать в анкетном опросе. Возможно, так оно и есть, особенно в постиндустриальном обществе эпохи постмодернизма, когда люди считают социальным предрассудком расовые барьеры, классовую борьбу, политические границы, этническую принадлежность. Они мультикультуралисты, плюралисты, интернационалисты. Правда, так живет золотой миллиард развитых стран, а остальные три четверти землян все еще держатся устаревших убеждений. По всей видимости, Бурдье предлагает им побыстрее избавиться от них и принять концепцию бумажных классов.

     Класс у Бурдье - это совокупность агентов, занимающих сходные позиции, находящиеся  и подчиненные действию сходных  условий, а потому имеющих все  шансы для того, чтобы выработать сходные диспозиции и интересы, и, как следствие, сходные социальные практики, т.е. системы социальных действий. Это класс на бумаге. Он обладает лишь теоретическим существованием, Будучи продуктом объяснительной классификации, он ничем не отличается от тех классов, видов и отрядов животных, которые  созданы в зоологии. Такая модель позволяет социологу объяснить  и даже предвидеть поведение классифицируемых объектов, но не более. Но это не настоящий  класс, готовой к борьбе. Правильнее его именовать возможным классом.

     Понятно, что от социологического реализма Бурдье отмежевался. Но почему он считает, что  он дистанцировался и от социологического номинализма? Его утверждение, будто  номиналистский релятивизмуничтожает социальные различия, сводя их к чисто теоретическим артефактам, достаточно спорное. В противовес ему Бурдье провозглашает существование объективного пространства, которое якобы кладет конец номинализму. Но куда в таком случае девать его бумажные классы, которые суть теоретические артефакты, а не реальные сообщества?

     Существование социального пространства у Бурдье неразрывно связано с другим понятием - видением или восприятием социального  мира. Это продукт двойного социального  структурирования. С одной стороны, восприятие структурировано объективно, т.е. условиями проживания, социальным положением и происхождением, с другой - субъективно, ценностным миром, диспозициями, имиджем, предпочтениями и прочими  атрибутами символического пространства. Объективная составляющая восприятия объясняет то, почему "у владельцев большого культурного капитала больше шансов стать посетителями музеев, чем у тех, кто этого капитала лишен". В отличие от структурно институциализированных внешних условий, определяющих восприятие, его субъективная составляющая подвижна (Бурдье говорит: адаптивна), неопределенна и расплывчата. Однако хотя взгляды и мнения людей  то и дело меняются, в них тоже можно разглядеть известную структурированность. Она определяется общепринятыми  предрассудками, стереотипами массового  сознания, языком, который имеет  свою логику и в то же время выступает  коллективным продуктом, традициями, обычаями и общими социальными практиками. Мы привыкли называть все это культурой, хотя сам Бурдье употребляет иной термин: символический капитал.

     Если  коллективные схемы сознания навязывают некое единообразия, то изменчивость и неопределенность придают плюралистичность мнениям людей. Так они и сосуществуют вместе - две противоположности. Плюралистичность мировоззрения современных людей - историческое наследие прошлого. Если сделать социологический срез общественного  сознания нынешних россиян, то обнаружим  немало культурных пластов - от монархических, прокоммунистических до неолиберальных и анархических убеждений. Каждое из них указывает не только на своего социального носителя, но и на его  место в социальном пространстве, которое он некогда занимал. Когда  господствовали большевики, то коммунистические взгляды навязывались всему населению. Теперь его придерживается в основном пожилые люди. Нынешнее плюралистическое видение мира, говорит Бурдье, это  отражение прошлых символических  битв за производство над умами людей, за возможность навязывать им в легитимном порядке собственные классовые  установки и идеологии. Получается парадоксальная ситуация: современное  социальное пространство пытаются лицевать и перелицовывать по старым меркам, в соответствии с идеологическими  или религиозными представлениями, носителя которых давно умерли. Настоящее  воссоздается (Бурдье говорит: реконструируется) по образцу прошлого. Явно или неявно, политические лидеры, вступившие в  борьбу за власть, обращаются к предкам - будь то реальные личности, вымышленные  герои или умершие идеологии. Важно учесть нынешнее настроение избирателей, узнать, что ими востребовано и  подладиться под их предпочтения. Самая крупная борьба, которая  разворачивалась в недрах политического поля и вне его, происходит по поводу государственной власти.

     Хотя  субъективное видение мира коренится  в объективных структурах социального  мира (расстановке классовых сил, конфигурации социальных институтов, состоянии экономического базиса), но отображает его весьма приблизительно и неполно. Расплывчатость, неопределенность, подвижность человеческих воззрений  объясняется тем, что в структуре  мировоззрения можно встретить  самые разные пласты, идеологические принципы, политические предпочтения. Большинство людей не имеют четких взглядов и меняет их в зависимости  от изменяющейся в ситуации. Единицы  последовательны в своих убеждениях.

     В конечном счете, социальное пространство и различия, существующие в нем, превращается в символическое пространство, или  пространство стилей жизни (ансамбль групп, характеризующихся различным стилем жизни). А субполя социального  пространства становятся полем непрекращающейся борьбы за власть.

     Социальное  пространство как многомерный, открытый ансамбль относительно автономных полей, функционирует только потому и благодаря  тому внутри каждого подпространства  те, кто занимает доминирующую позицию  и те, кто занимает подчиненную  позицию, вовлечены в непрерывную  рода борьбу. Она идет на каждом сантиметре социальной ткани общества. И это  хорошо. Благодаря ей люди и социальные группы получают возможность выяснить, кто из них сильнее, а кто слабее, кто займет место наверху, а кто  внизу социальной пирамиды. Мы видим, что Бурдье изобрел достаточно оригинальный и весьма плодотворный для последующего анализа механизм установления иерархических  отношений, а именно динамический. Так  динамика и статика общества, неважно, осознавал свою удачу сам Бурдье или нет, слились в неразрывное  целое.

     Восприятие, социальное пространство и социальные агенты удивительно переплелись  в одном из главных понятий  социологического учения П.Бурдье - габитусе. Социальное пространство структурируется  объективно (существующими социальными  отношениями) и субъективно (представлениями  людей об окружающем мире). Люди, понимаемые как агенты социального процесса, производят практики и через них  влияют на изменение социальной структуры. Габитус - система диспозиций, порождающая  и структурирующая практику агентов, их представления; функционирует как  матрица восприятия, постановки целей, решения задач, действий. В нем  воплощены способы оценивания и  мышления, эстетический вкус, манера поведения  и речи, характерный стиль и  образ жизни, которые отличают представителя  одного класса, профессии, национальности от других. Габитус позволяет агенту спонтанно ориентироваться в  социальном пространстве и адекватно  реагировать на события и ситуации. Общество представляет совокупность отношений, складывающихся в различные поля (экономическое, политическое и др.), каждое из которых имеет специфические  типы власти. Классы понимаются как  группы агентов, различающиеся не только экономическим положением, но также  стилем жизни. Господствующий класс  состоит из ряда групп, представляющих экономический, политический, религиозный, культурный «капитал», каждая из которых стремится мобилизовать поле власти в собственных интересах. На основании эмпирических исследований приходит к выводу о классовом характере культуры, искусства, образования.

     Габитус, борьба и классы - еще один тематический связный понятийный кластер в  учении Бурдье. Социальное пространство у него - абстрактная протяженность, конституированная ансамблем подпространств или полей (экономическое поле, интеллектуальное поле и др.), которые обязаны своей  структурой неравному распределению  отдельных видов капитала, и может  восприниматься в форме структуры  распределения различных видов  капитала, функционирующей одновременно как инструменты и цели борьбы в различных полях.

     Социология  Пьера Бурдье носит глубоко критичный  характер. Его парадоксальное мышление направлено на критику не только социальной или политической реальности, но и  на саму социологию как инструмент познания социального мира.

     В научной литературе, причем не только в отечественной, но и в зарубежной, нет адекватной расшифровки теории социального пространства П.Бурдье. существуют лишь очень туманные разъяснения  отдельных положений, плохи увязанные  между собой. Причина видится  не в отсутствии таланта у интерпретаторов, а в неясности и расплывчатости манеры изложения самого Бурдье. Он лишь представил лишь эскиз общей  теории поля, указав ключевые положения. Но обоснования и доказательства теории у него нет, как нет и  операционализации исходных переменных. Вот почему понадобилась новая реконструкция  его социологического учения. А то, насколько она успешна, судить читателю.

     Стремление  П.Бурдье построить общую теорию социального пространства сродни великому замыслу А.Эйнштейна создать единую теорию поля. Ни тот ни другой проект не имел успеха. Непротиворечивой физической концепции, охватывающей все существующие явления, так и не появилось, а  если и выдвигаются гипотезы, то они возникают совсем на иной основе, нежели у Эйнштейна, не сумевшего  либо не захотевшего учитывать достижения современной квантовой физики и  философии индетерминизма.

     В теории социального пространства Бурдье немало противоречий, которые нарушают целостность его построений. Чего стоит хотя бы его утверждение, с  одной стороны, социальной топологии, а с другой - провозглашение статистического  анализа, который является единственным средством обнаружить структуру  социального пространства. Одно с  другим несовместимо: топология имеет  дело лишь с конфигурацией и не обладает метрикой, статистика же несовместима с формой, но все переводит на язык цифр.

     То  он заявляет, что единственная вещь, которая существует для социолога, изучающего общество, это пространство отношений, то заявляет, будто последнее  столь же реально, как географическое пространство, внутри которого постоянные перемещения людей. Но географическое пространство не является пространством  отношений, в нем нет иерархии и стратификации. Оно относится к топологии, и максимум, что в нем допустимо, и то при допущении новых аксиом, это векторная геометрия.

     Противоречиво и его учение о социальных дистанциях. Вначале Бурдье помещает их в элементную базу пространства отношений (что само по себе правильно), то заявляет, что  дистанции измеряются также временем (например, временем подъема или  преобразования - конверсии). Неожиданное  появление временного параметра  в его топологии свидетельствует  о том, что речь идет о пространственно-временном  континууме. Но тогда об этом надо прямо  заявить. Кроме того, необходимо проговорить  условия его построения и метрику.