Социология 20 века

Необходимо отметить, что системное движение стало  формироваться на рубеже XIX—XX вв. как одно из направлений выхода из кризиса, охватившего научное познание. В частности, это была рефлексия на аналитико-синтетический способ классической науки решать исследовательские проблемы. Он выступал в качестве абсолютного постулата научного знания в рамках дихотомии «элементаризм-целостность». Акцентирование целостности объекта выдвинуло новую ориентацию, исследования — новые принципы подхода к объекту изучения, составляющие суть системного подхода.

В нем  внимание прежде  всего  переносится  с исследования элементов на структуру как инвариантную (неизменную) характеристику сложности  изучаемого объекта — на связи  между элементами. Последние описываются с учетом их «места» в целом, а не как таковые, т. е. их описание не носит самодовлеющего характера. Мы видим реальные вещи — феномены, но не связи (соотношения) между ними. Запоминается иногда не наблюдаемый факт, а наше ошибочное его восприятие. Основу же феномена как раз и составляют системные связи, которые образуют системную целостность.

Системные представления  имеют давнюю историю. В генезисе они опирались на организмические концепции общества, выступающие против механизма, выводящего интегративные характеристики живого из элементарных представлений. В XIX в. системные идеи теснейшим образом были связаны со структурным (структура) и функциональным (функция) представлениями объекта исследования.

В биологии они возникли на основе осознания недостаточности чисто эволюционистского подхода для объяснения феноменов роста, регенерации, организации и т. п. В дополнение к идее развития была выдвинута и идея системности (организованности), рассматривающая организм как систему. Почерпнутые из биологии организмические представления об обществе Г. Спенсера во многом напоминают современный системный подход. В частности, он использовал функциональные аналогии между процессами организма и общества: считая законы их организации гомогенными, Спенсер исходит из органической взаимосвязи частей (функции) и относительной самостоятельности целого (структура) и частей как в организме, так и в обществе. Отсюда вытекало, что эволюционное развитие прогрессирующей дифференциации структуры в обществе сопровождалось прогрессирующей дифференциацией функций. Поэтому процессы социальной эволюции, дифференциации и интеграции являются естественными и генетическими. Такие представления обусловили постановку проблемы структурной сложности социального целого и дальнейшую концептуализацию его структуры и функциональных связей в биоорганической школе. Эти идеи в модифицированном виде перешли к структурализму и структурному функционализму.

3. Структурно-функциональное направление  в социологии

Суть дела исчерпывается  не своей целью, а своим осуществлением.

Гегель

Какое начинание не избегало хулы и клеветы? Неудачи какого движения не оборачивались козырем в руках его противников?

Системные идеи активно  проникают в социологию в 40-е годы. Так, североамериканская ветвь системно-структурных и функциональных представлений формирует новый подход в социологии: в рамках концептуального каркаса структурного функционализма происходит переход к объяснению социальных явлений на основе универсально-абстрактных конструкций. Разработка данного направления связана с именами Р. Бейлза, Р. Мак-Айвера, Р. Мертона, Т. Парсонса, Н. Смелсера, Э. Шилза и др.

Однако отцом структурного функционализма в социологии, претендующего  на роль общесоциологической теории, является Талькот Парсонс (1902-1979), работавший в Гарвардском университете, который занимал лидирующее положение в американской социологии. В это время здесь также работали Э. Мэйо, Р. Мертон, П. Сорокин и др. Под их влиянием происходило пробуждение интереса к социологии в университетской среде — теоретиков-аналитиков в целом. Это обусловило тенденцию усиления «академической социологии», с её устремленностью к общим теориям, способствующим преодолению тупиков эмпиризма. Филиация (проникновение) системно-кибернетических идей, математического моделирования в социальное познание стимулировала формирование системного подхода (анализа) к изучению социальных явлений. Структурный функционализм Т. Парсонса стал его выразителем и занял ведущее положение в академической социологии.

Свою карьеру Т. Парсонс начал с изучения биологии. Однако его вскоре заинтересовали экономика и социология. В частности, обучаясь в Лондонской школе экономики, в том числе и у Б. Малиновского, он получил представление о структурализме и функционализме. Но на него оказали влияния также кибернетические идеи — кибернетический образ системы с обратной связью, спонтанно поддерживающей свое равновесие. В результате Парсонс создает теорию, охватившую структурный подход и функциональное описание этой структуры, разрабатывает общие схемы объяснения социальных систем, а также методику и технику исследования, противостоящие эмпиризму.

Парсонс исходит из идеи равновесия, основанной на принципе спонтанного  саморегулирования социально-экономических процессов, опирающихся на традиционные приоритеты частной собственности и индивидуальной свободы (предпринимательства). Последние являются ценностями функционального приспособления к стихии рыночного хозяйства капиталистического общества. Данные механизмы поддерживают его в состоянии равновесия1. Тогда роль государства сводилась лишь к поддержанию законности и порядка. В этом плане Парсонс является противником политики «Нового курса» президента Рузвельта в период «Великой депрессии» 30-х годов, предложившего для выхода из кризисной ситуации использовать государственные (плановые) механизмы вмешательства в капиталистическую экономику (идеи кейнсианства). Его теоретико-социологическая позиция в этом вопросе нашла отражение в теории «социального действия», модифицированной впоследствии в структурно-функциональное направление.

После второй мировой  войны политико-экономическое состояние США было достаточно благополучно. Переход к реконструкции мирного времени не вызвал особых затруднений: возвращение к приватным интересам, наступление НТР создавали ощущение благополучия и стабильности американской социально-экономической системы. Вместе с тем, в памяти ещё жила ужасная действительность прошедшей войны и люди были готовы броситься в любую иллюзию, утверждающую, что «все прекрасно в этом лучшем из миров». Разрабатываемая Парсонсом идея равновесия и интеграции социальных систем как нельзя лучше соответствовала духу времени и приобрела широчайшую популярность в 50—60-е годы. Воздавая должное, его ещё при жизни называли «новым классиком».

Основные доктринальные  тезисы Т. Парсонса, интегрированные  в «общую теорию» социологии, основаны на конвергенции концептуальных схем М. Вебера, Э. Дюркгейма, А. Маршалла, В. Паре-то.

1.  В обществе господствует  инструментальная, функциональная рациональность - организационная цель.

2.   Общество   имеет   технико-экономическую  структуру — профессиональную  и стратификационную.

А. Технология и экономика  являются источниками социальной динамики.

Б. Культура - это консервативная сила, стабилизирующая общество.

3.   Степень  влияния   в  обществе  определяется положением  в   иерархии   отношений   на  ролевой основе.

3. НОВЕЙШАЯ СОЦИОЛОГИЯ

Мир - это плюриверсум, а не универсум.

Н. Абанъяно

В 60-е годы мир переживал  острейшие социально-политические и экономические потрясения: угроза ядерной войны (Карибский кризис — Куба, 1963 г., война США во Вьетнаме, арабо-израильские войны, ввод советских войск в Чехословакию, 1968 г., и др.)» расовая дискриминация, экология, бюрократизация, масс-скультура. Возник исторический парадокс — продвижение человека на пути развития познания и технического могущества сопровождалось повышением мощи разрушительных сил, расширением масштабов грозящей человечеству катастрофы. Формируется убеждение, что нельзя построить «общество всеобщего благоденствия» в условиях угрозы уничтожения Земли в глобальном масштабе. На этом фоне «оптимистическая» позиция теоретиков индустриального развития выглядит странно и неадекватно: обнаруживается резкий контраст между их претензией объяснить все и неспособностью отвечать на реальные проблемы современности. Индустриализм, оказавшийся доминантой событий, повлек за собой последствия («сюрпризы на дне ящика Пандоры»), которые не могли предусмотреть его апологеты.

Противоречивость множественной, разнокачественной и динамической действительности достигла такого уровня, когда даже самая изощренная теория не в состоянии была придать ей концептуальное единство. В конце 60-х годов гегемония структурного функционализма была разрушена под волной критики, имевшей как теоретический, так и политический характер. Она шла по нескольким направлениям.

Во-первых, подверглась  сомнению имплицитная посылка Парсонса, что все виды социального действия  (поведения)  можно уложить в  логическую структуру   «социальной   системы»   («прокрустово ложе»). Есть такие виды деятельности, которые в неё  не  укладываются,   в  частности   «эксцентричное»  научное поведение.  В деятельности ученого помимо жесткого набора процедур,  чтобы прояснить концепцию в его аналитической работе, используются     интуиция     и  воображение.  В  этой ситуации исследователь не скован правилами и методом  —  они   отступают  на  задний  план.   Да  и развитие общества - это творческий процесс порождения нового, в котором присутствует «фактор X», — то неизвестное, которое обусловливает неожиданные повороты, и предусмотреть их невозможно. Поэтому управление сложной социальной действительностью нельзя свести к жесткому программированию.

Парсоновские функциональные императивы заключали в себе форму ограничений количества, полезности функций и их структурно-институционального обеспечения. Это проявилось в том, что предложенная им схема структурно-функционального анализа оказалась нечувствительной к негативным сторонам современности — проявлениям в ней дисфункций, дестабилизирующих социальный мир и ведущих к распаду систем. Уже в мертоновской концепции введение понятий эуфункция и дисфункция, чуждых подходу Парсонса, заметно расширяло идею функциональности и поле исследовательских проблем. Влиянием данных характеристик нарушения равновесия объяснялось всякое отклонение в социальных действиях людей от господствующей в обществе системы норм и ценностей (преступность, рассовые волнения, революционные выступления и т. п.), являющееся источником напряженности в обществе.

Кроме того, в рамках данной схемы поведение человека интерпретировалось под определяющим воздействием социальных институтов и всеобъемлющего нормативизма, которые налагали ограничения на свободу выбора в человеческой деятельности. Но человек несет ответственность перед совестью за свои деяния: их можно совершить или не совершить, т. е. они лежат в полосе свободы.

Во-вторых, естественнонаучная и универсалистская ориентация структурного функционализма в качестве идеала акцентирует функции и цели, а не людей с их практическими и субъективными аспектами в повседневной жизни. Однако социальные изменения предстают как замена одних социальных структур другими, смена одних образов жизни, ценностей другими и т. д. При этом человек выступает как творец мира, способный его изменить.

Социология — это  наука о людях и для людей. Поэтому она должна повернуться  к человеку и связанному с ним «субъективному смыслу» — мотивационно-смысловой сфере человеческой деятельности. Движение маятника началось в обратном направлении — к идеалам гуманизма и герменевтическим традициям. Главный лозунг данного этапа: «Вернуть в социологию человека».

В-третьих, в действительности нормой выступает наличие альтернативных, конкурирующих социальных явлений — религии, политических идеологий, моральных представлений и т. п. Поэтому, помимо равновесия, имеют место столкновения культур, социальные изменения, конфликты ценностей, которые являются типичными и неизбежными для современного дифференцированного и стратифицированного общества. Снятие с них обвинения в аномальности превращало теорию равновесия в догму и способствовало проникновению в социологию теории организации. Последняя разрабатывает «рациональное регулирование» социальных конфликтов по определенным правилам игры, приемлемым для обеих спорящих сторон и приводящим их к «общему знаменателю».

Эти и другие доводы использовали критики структурного функционализма для раскрытия несостоятельности его линии на создание «большой теории» и неспособности охватить всю социальную реальность. Данная концепция была дискредитирована и перестала быть единой теоретической платформой в социологии: начался процесс её сатурации (затухания). Западная социология начала новый этап своего развития.

Критика структурного функционализма и связанные с этим изменения духовного климата в «академической» социологии, обеспечили в 60-е годы почву для осуществления модификаций «большой теории» социологии и «теоретического взрыва». Он был связан с развитием и обогащением критикуемых идей, переработкой ключевых вопросов проблемы сценариев развития настоящего, способного принять вызов будущего. Никто не хочет жить по-старому, и все стремятся к прорыву в новое качество социальной жизни. За всем этим стоит потребность иметь как можно более точное знание о том, что и как должно подвергаться регулирующему воздействию и изменению, социальному контролю. Проблема состоит и в том, каким образом наиболее рационально сохранить плюральность социального мира — разнообразие, толерантность и свободу как общественный идеал.

В борьбе со структурным  функционализмом формируется теоретический авангард в лице социологии «среднего значения», качественного стиля (символический интеракционизм, феноменология и т. п.), ведущих поиск путей и средств решения социальных проблем в рамках существующего статус-кво. Наряду с ними формируется критическая социология, ставящая под сомнение индустриалист-ские начала общества. Такое быстрое умножение вариантов теоретического поиска есть весьма обычный симптом кризиса науки: новые теории предстают как непосредственная реакция на данный кризис.

С утратой структурно-функциональным направлением своего престижа вновь встал вопрос о связи теорий и методов в социологии, о теоретической основе эмпирических исследований. В его решении в рамках трихотомии -методология—теория—метод» наметилось два принципиальных подхода. Сторонники одного стояли на позиции принципиального разрыва между философской методологией и теоретической системой в социологии. В частности, такой подход разрабатывался Р. Мертоном, защищавшим позитивистскую ориентацию социологии на «модель» естественнонаучного знания. Применительно к теориям «среднего ранга» разрабатывалась также методика и техника социологического исследования, технология внедрения его результатов. Все это соответствовало сознательно выдвигаемой установке построения единой методической методологии и её сближения с принципами гуманитарного знания.