Социально – культурные проблемы развития России

    Эти трансформации фиксируются как  ценностный «синдром постмодернизма», который документирован исследованиями по 40 странам за 1970-1995 гг. Сюда входят трансформации «картин мира»: от изменения политических целей до изменения культурных, религиозных, семейных норм, а также изменения мировоззрений на макро- и микроуровнях: социальном и личностном.

    Как выглядят «базы данных» российских реалий в этом всемирном обзоре ценностей? По большей части они выражаются в стремлении политических инноваторов внедрять западные модели образа жизни в нашу среду. В равной мере это относится к моделям образования и культуры. В контексте ценностных трансформаций все усилия направлены на разрушение так называемой тоталитарной культуры.

    Разрабатывается новая политика, которая стремится  покончить с тотальностью, понимаемой как органичность культурного пространства с «ценностным господством» — эстетическим, социальным, политическим — отечественной традиции, привить русской культуре «релятивистскую» модель-Речь идет о концепциях мультикультурализма, или поликультурализма которые можно понять как теории «расширения границ» Главная цель — внедрить в границах социокультурного российского пространства «альтернативные культуры», якобы изгнанные тоталитарной идеологией, дав им те же права,  что и титульной (русской) культуре

    Иначе говоря, политика расширения границ по схеме поликультурализма есть по сути политика размывания границ единого культурного пространства, созданного многовековой российской историей, подмена исконно отечественных культурных традиций альтернативными культурами, не имеющими ровно никаких корней в России и несущими ей чуждый образ жизни, ценностей нравственности

    Принцип иерархичности культуры как наличия  шкалы культурных ценностей о  котором писал Н. Бердяев, замещается демократическим принципом равенства всех культур. Более того, в концепции мультикультурализма эта иерархия культурных ценностей представлена как политическая, как некая структура «имперского» свойства, как «культурный империализм» с преобладанием в его парадигме «универсальных» ценностей (см.: Ушакин С. А Мупьтикультурализм по-русски или о возможностях педагогики постмодерна в России//Полис, 1997, № 4, с, 123).

    В сфере образования свержение  «культурного империализма» реализуется через внедрение «педагогики альтернатив», которая напрочь отбрасывает всю исторически спожившуюся систему культурных образцов как устаревшую. Именно в таком контексте мультикультурализм представлен как метод «культурного многообразия» и «межкультурного обогащения». Такой принцип образования сегодня и пропагандируется в качестве приоритетного

    В этой связи особенно остро встает проблема традиции в культуре, притом не столько как реалий фольклора, объектов историко-культурною наследия или сложившихся учреждений культуры. Все это в границах так называемого сферо-ведомственного подхода, который легко реформировать.

    Речь  о другом, о понимании традиции в социокультурном смысле, как того субстрата, который делает культуру самобытной, придает ей черты национального своеобразия и в то же время делает ее актуальной для час, т. е. с понимании традиции как «живой нити» настоящего и прошлого Именно эта «живая нить» должна стать предметом отечественной педагогики, которой противопоставлена сегодня концепция педагогики мультикультурализма, как «полифонической» модели Между тем такая полифоническая модель образования есть в сущности не что иное как насаждение «образа Америки» и культа «настоящего американца» с помощью масс-медиа и школьных программ

    Пресловутый принцип «плюрализма идентичностей» как возможность «выбирать» свою идентичность в противовес стандартам, навязываемым обществом, где, на самом деле, четко распределены статусно-ролевые обязанности, и соответственно, закреплено определенное «место» каждого индивида в социуме, оказывается в сущности подрывом существующего порядка вещей, стабильности общества

    В странах с «отлаженной» демократией  социальная мобильность является основой продвижения человека в обществе посредством изменения социально-ролевых функций. В нашем обществе, где отсутствует демократическая среда в ее западном выражении, где социальная стратификация приобрела уродливые формы, обозначив лишь крайние полюса очень богатых и очень бедных, принцип социальной мобильности вне реальных очертаний социального пространства, его верха и низа, как и проблема выбора, может оказаться весьма провоцирующей идеей Поэтому прогрессивный на первый взгляд принцип свободных социокультурных реалий, привнесенный на нашу почву, может обернуться непредсказуемыми социальными проблемами

    В концепции «педагогики без границ» личность как «совокупность отношений» жестко не детерминирована и всякий раз обретается заново посредством активного «потребительского выбора», отсюда — занижение понимания структуры личности до уровня «потребителя». Но самое главное — его насаждение релятивистской модели поведения з отношении неустойчивой системы этических, правовых отношений и реализации на практике аморального принципа «что не запрещено, то разрешено»

    Фрагментарная личность, как продукт «педагогики  без границ», противопоставляется в качестве «новаторской» по отношению к традиционной «педагогике границ»,

    Даже  не затрагивая в таком контексте  определения базисных структур личности, где творческое начало вытесняется потребительским, и результатов для человека и общества воспитания «без границ» — принципов идеалов, традиций, — мы видим, что такая политика в сфереобразования  и воспитания  однозначно окажется  стимулятором девиантного поведения

    С другой стороны, если не касаться того, насколько правомерны такие концепции с точки зрения отечественной культуры, нужно признать такую модель педагогики существенным забеганием вперед. Почему, описанная модель образования (мультикультурализм) может развиваться только в обществе с развитой демократической средой ((.южно назвать его постмодерном), когда действительно структура бытия индивида определяется не «концепцией выживания» и не «производственной функцией», а «потребительским выбором». Многообразие ценностей материальных, духовных, виртуальных, — из которых индивид способен выбирать, должно быть доступным. И активность самого индивида будет заключаться в том. чтобы реализовать это многообразие в своей жизни — плюрализм информационных рынков, продуктов, услуг.

    Но  когда индивид озабочен проблемой  выживания, и этот плюрализм благ и услуг для большинства населения, оказавшегося за чертой бедности, является эфемерной идеей, о каком «свободном выборе» может идти речь?

    Если  мы обратимся к признанным авторитетам  в области ценностей постмодерна, то обнаружим однозначный ответ: в экономически неблагополучном обществе будут преобладать банальные материальные ценности, вследствие чего возможен «рефлекс авторитаризма».

    Приоритетная  культурная ценность постмодерна —  свобода выражения, соответственно, терпимость к меньшинствам, политическое участие и прочие изыски демократического рая. Но во что эти принципы выливаются без демократической среды.

    Уже накоплены базы данных, «всемирные обзоры ценностей» в которых исследованы межуровневые зависимости между культурой и демократическими институтами и сделаны следующие выводы: если макроуровень представлен стабильной демократией, но микроуровень — доверием, ценностями субъективного благополучия» (Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества/УПолис, 1997, № 4).

    Если  рассматривать наше общество по этому  показателю, то и на макро- и микроуровнях мы видим рост недоверия, отчуждения не говоря уже об отсутствии «субъективного благополучия» для большинства населения.

    Роль  культуры, таким образом, по-разному  измеряется и оценивается в процессах трансформации ценностей в реформирующихся обществах как результат социетальных изменений, или наоборот, как их фактор Видимо, различие выводов зависит от того, что считать культурой.

    Считать ли, культурой «высшие» образцы человеческой деятельности, синтезирующей исторический опыт поколений, или образцы технологичности, комфортабельности?

    Ответ на этот вопрос определит образец того, что будет предметом образования и воспитания

    Во  всяком случае, главный вывод о  принципах трансформации ценностей состоит в том, что существует неизменная связь системы ценностей на массовом уровне и глобальных перемен. А как конкретно проявляются межуровневые зависимости — закономерностей не выявлено' В каждом случае специфично, А тогда нужно отвечать своей специфичности. Но самое главное — думать о том. что трансформации ценностей имеют последствия— экономические, политические, социальные.

    Существуют  разные теории изменения ценностей  в реформирующихся обществах. Наиболее насаждаемые у нас — теории «межгенерационных» изменений. Изучая последствия Второй мировой войны в странах с разрушенной экономикой, эти теории доказывают, что экономический рост способствовал изменению фундаментальных ценностей у различных поколений. Они эволюционировали от ценностей выживания до ценностей качества жизни, т.е от материальных к постматериальным.

    Вся перестройка мироотношения сегодня  понимается как постмодернизация, межгенерационная теория «смены поколений», означающая путь «ускоренной» смены поколений, что аморально.

    В контексте ее — социетальная цель — экономический рост на микроуровне означает доминирование «положительной мотивации», перед которой отступают все моральные нормы, идеалы, ценности. Все дозволено, если ведет к успеху, и педагогика без границ здесь адекватный инструмент.

    С другой стороны, постмодернистский  принцип реконструкции в условиях экзистенциально нестабильного общества обретает прямо-таки провоцирующий характер, поскольку призывает критически отнестись к исторически сложившимся ценностям — отечественным традициям т. е тем ценностям, которые интегрируют целостность и солидарность поколений

    Сегодня эта солидарность поколений квалифицируется как «тотальность» Соответственно, звучат призывы воспитывать негативное отношение к отечественной культуре как «тотальной».

    Из  подобного анализа социокультурной  ситуации в России и призывов к  созданию «новой» культуры, базисом которой явятся ценности постмодерна, и формируется культурная политика в сфере образования и воспитания, ориентированная на сознательную маргинализацию ценностей русской культуры Под видом устранения культуры тоталитарной, внушая чувство «вины» за русскую нацию, как якобы «имперскую», теоретики поликультурализма стремятся принизить роль русской истории и культуры. Например, утверждается, что новациям сегодня мешает «сложившаяся традиция обучения истории», которая квалифицируется как «центростремительная»; т.е., когда история «всех земель» сведена к «роли довеска Московской истории». И это будто бы мешает учащимся формировать свою активную позицию, поскольку исторические события излагаются как «жестко детерминированные» и недосягаемые для «участия и воздействия» (Ушакин С. А. Указ. статья//Полис, 1997, № 4, с 123).

    В следовании традиции данный автор видит  «дефект» современного образования, который рекомендуется преодолеть посредством педагогики постмодерна.

    В контексте политики мультикультурализма  курс общей истории следует изменить так, чтобы представить «множественность позиций» на факты российской истории. Например, «распад СССР» рассматривать с точки зрения «крымских татар, новых русских и научных сотрудников Академии наук» При этом все они являются «равноправными», и нет какой-то одной, «единственно верной» истории, потому, что она. дескать, «коллективная»

    Непрофессионализм и политический авантюризм начали активно вторгаться в отечественную историческую науку, попирая на своем пути традиции, авторитеты, идеалы, сакральные ценности и зачастую принципы научной достоверности

    Желание перекроить российскую историю по схемам западной политологии ничего общего не имеет с научной методологией истории, которая не позволяет «уравнивать» различные версии истории как простую совокупность некоторых позиций и точек зрения. Здесь необходимо акцентировать проблему исторического и логического в истории.

    Как и всякая научная дисциплина, история  имеет собственные категории и методы исследования, на которых основываются учебники. Кризис марксистской методологии в объяснении истории не означает отмены собственно истории, поскольку она просто необратима. И попытки внести свои субъективные суждения в качестве «коллективной» позиции в объяснение истории можно рассматривать как идеологическую диверсию.