Проблема смертности в России

2. Как вы считаете, почему в настоящее  время процессы  глобализации ведут  к вестернизации,  т.е. к усилению  господства в мире  западной культуры? Каковы альтернативы этому процессу?

  Глобализация (в широком значении) – это объективный естественный процесс интеграции человечества в единое целое. Глобализация проявляется в том, что социальные процессы в одной части мира во все большей степени определяют происходящее в др. частях мира. Происходит сжатие пространства, время спрессовывается, географические и межгосударственные границы становятся все более легко преодолимыми.

  Глобализация (в узком смысле) (либеральная глобализация) – это род геополитики, направленный на распространение своего культурного влияния со стороны какой-либо страны или нескольких стран на весь мир. Политическим лидером глобализации сегодня являются Соединенные штаты Америки, всевозможными средствами навязывающие свою волю другим странам

  Большинство  современных исследователей - как  отечественных, так и зарубежных - полагает, что глобализация является  спонтанным процессом, который  обусловлен прежде всего экономическим,  технологическим и социальным  прогрессом последних  десятилетий.  При этом отмечают обычно быстрый рост международной торговли, масштаб инвестиционных потоков, формирование всемирного информационного пространства - в общем, все большую открытость отдельных экономик. В то же время обращают внимание на становление неких глобальных институтов и практик, которые способствуют укреплению единства мирового сообщества. В результате спонтанный характер глобализации выводится, по сути, из подразумеваемой теоретиками бессубъектности этого феномена; рассматривая реально происходящие в мире процессы, обществоведы на редкость единодушно отказываются от анализа как заложенных в них причинно-следственных связей, так и их направленности. В результате современное обществоведение, по существу, отказывается от каких -либо серьезных попыток вскрыть реальные движущие силы глобализации.

  Многие исследователи феномена глобализации считают, что она обусловлена

"свободным  движением капиталов и возрастающей  зависимостью национальных экономик  от глобальных финансовых рынков  и транснациональных корпораций", что она представляет собой "процесс, в ходе которого стираются географические границы социальных и культурных систем". Нередко в подобных объяснениях обнаруживается явная тавтология; например, утверждается, что в эпоху глобализации важнейшими оказываются "транснациональные подходы к организации глобальной системы, в основе которой лежат глобальные тенденции и институты". В некоторых работах по глобализации сделаны попытки дать новые определения формирующейся глобальной цивилизации - например, как "сетевого общества". Можно встретить и такие смелые утверждения, будто современный мир управляется глобальными институтами, пусть даже это не дает основания говорить о "мировом правительстве" . Одним словом, протекающие ныне процессы рассматриваются как"формирование глобального человеческого сообщества", а "абсолютное большинство живущих на Земле постепенно вырабатывают общее понимание основных принципов жизнеустройства".

  В обществоведческой литературе мы не встретим никакой серьезной критики

подобных взглядов и соображений. Тем более удивительно, что, соглашаясь с положениями об объективном и спонтанном характере глобализации, другие авторы выражают глубокую озабоченность ходом ее развития и указывают на необходимость регулировать и направлять данный процесс. Дж. Стиглиц пишет, например, что "если глобализация будет и далее осуществляться тем же образом, каким она осуществлялась до сих пор... она не только не сможет способствовать развитию, но будет и впредь порождать бедность и нестабильность"; Л. Туроу, со своей стороны, полагает что ответ на вопрос, "является ли глобализация инструментом совершенствования человечества, зависит от того, какой тип глобальной экономики мы создаем". Можно привести множество других подобных примеров.

  То, что сегодня называют глобализацией, более точно может быть определено как вестернизация. Сам этот термин не нов; обозначаемое им явление характеризуется практически всеми теми признаками, которыми сегодня принято наделять глобализацию. "Вестернизация, - писал С. Латуш, - явление универсальное по своему временному характеру и географическому охвату... Модель технологического общества со всеми его атрибутами - от массового потребления до либеральной демократии - в принципе легко воспроизводима и в силу этого всеобща". Отличие заключено лишь в одном, но принципиальном моменте: у вестернизации есть субъект, и потому этот процесс не ведет к формированию "сетевого" общества, не утверждает равенства и братства, а создает мир, управляемый из единого центра на основе единых принципов. Говоря о вестернизации, не приходится доказывать необходимость ее "регулирования", так как изначально признается четкое различие между "ведущим" и "ведомым", центром и периферией. Глобализация не является приметой нашего времени. Ее начало можно отнести к середине XV в., когда началось, говоря словами Ф. Броделя, превращение "мира европейских экономик" в мировую хозяйственную систему европейского типа. Эта "глобализация" не была торжеством свободного рынка и общечеловеческих ценностей, но она закладывала основы того мирового порядка, который мы наблюдаем и поныне. Эта "глобализация" не создавала "сетевого" общества, ибо тогда, в отличие от нашего времени, принято было говорить не о "встречах" европейцев с населением, скажем, американского континента, а об открытии европейцами новых земель за океаном. Но эта "глобализация" с неизбежностью приводила к включению многих новых территорий в зону европейского влияния; она резко активизировала международную торговлю; она создавала условия для распространения на весь мир тех единых принципов социального общежития, отсутствие которых воспринимается сегодня столь болезненно. И, наконец, эта "глобализация" не только перестраивала жизнь народов мировой "периферии", но делала более зрелым и сам западный мир; не зря многие философы отмечают, что эпоха модернити, "будучи порождена Европой, в то же самое время сама породила Европу" как социальную систему, способную к быстрому и динамичному развитию.

  Европа, ставшая лидером этой волны глобализации и остававшаяся им до начала Второй мировой войны, идеально соответствовала этой своей роли. Предпринимая первые колонизаторские усилия, европейцы не имели хозяйственного превосходства. Даже спустя два с половиной столетия после появления первых колоний в Америке, все европейские страны вместе взятые обеспечивали не более 23% мировой промышленной продукции, в то время как на долю Индии приходилось 24.5%, а Китая - почти 33%; через 150 лет доля Европы составляла уже 62%, а доли Индии и Китая - 1.7 и 6.2%, соответственно. Европейцы сумели достичь мирового господства по двум причинам: во-первых, они обладали самыми передовыми на тот момент социальными институтами - саморегулирующимися, способными к быстрому совершенствованию и пригодными для копирования; во-вторых, они считали территории, над которыми устанавливали контроль, составной частью своих империй, достойной того же отношения, какого признавались достойными и остальные их части. Период европейского доминирования над миром воистину был эпохой становления "европейского мира", тем временем, когда "Европа рассеяла по всем континентам свои капиталы, свою технику, свои языки и самих европейцев".

  Масштабы этой глобализации поражают воображение даже сегодня. Освоение колоний привело к лавинообразному росту международных торговых и финансовых трансакций, причем на долю европейских стран (не считая России) к началу XX в. приходилось почти 80% мирового товарного экспорта, а отношение объема экспорта к ВВП составляло в Германии 12.2%, в Нидерландах - 14.5%, а в Великобритании - 14.7% . Европа оставалась единственным в мире нетто-инвестором: в 1905-1909 гг. до 22% французских и до 42% британских внутренних накоплений инвестировалисьза рубежом, и к 1911 г. объем экспорта капитала составил 8.7% ВВП Великобритании, что делало Соединенное Королевство источником 43% (!) общемирового объема прямых иностранных инвестиций. Характерно, что европейцы приходили в колонии не только для того, чтобы максимально быстро извлечь все возможные выгоды из эксплуатации местных природных богатств и местного населения; оказавшись вовлеченными в последовательную модернизацию периферийных территорий, европейцы принесли в Азию и Африку свои промышленные и аграрные технологии, сделали те или иные страны специализированными экспортерами определенной продукции, доставив каучуконосные деревья из Южной Америки в Азию, чай – из Китая на Цейлон, научив африканцев возделывать какао-бобы и т.д. В одной лишь Индии за время своего владычества британцы построили более 24 тыс. миль железных дорог и расширили площади орошаемых сельскохозяйственных угодий более чем в 8 раз. Выходцы из Старого Света населили самые отдаленные уголки планеты, составили карты всех континентов и океанов, дали собственные названия островам и морям. Европа "выплеснула" в мир миллионы граждан своих стран, носителей европейской культуры и ценностей; с середины XIX в. до начала Второй мировой войны из стран Европы выехало более 60 млн. человек, и лишь тысячи из них вернулись обратно. Знаменательно, что в эти годы эмиграция в колонии определялась в документах британского кабинета министров как "перераспределение населения в пределах нации (курсив мой - В.И). . Европейские колониальные империи стали первыми (и, заметим, к настоящему моменту - последними) глобальными политическими структурами: из 188 государств, состоявших в начале 2000 г. в Организации Объединенных Наций, 125 в то или иное время управлялись европейцами. При этом операции, подобные американскому вторжению в Афганистан, европейцы предпочитали называть не историческими вехами в "глобальной войне с терроризмом", а частными эпизодами в банальном процессе "наведения порядка".

  К началу Первой мировой войны европейцы достигли реального контроля над миром, не сопоставимого с тем, который осуществляют сегодня Соединенные Штаты. Если не принимать в расчет спекулятивные финансовые операции, следует признать, что в первые годы XX в. масштабы международных торговых и инвестиционных, а также миграционных потоков были несравненно большими, чем в наши дни. Под политическим контролем европейских стран находилось 84% всей территории Земли, британские, французские и германские военно-морские соединения господствовали на просторах Мирового океана. Этот политический контроль обходился, однако, сравнительно недорого как европейцам, так и населению колоний: в начале XX в. за рубежом были размещены не более 250 тыс. британских военнослужащих (приблизительно столько же, сколько американцев поддерживают ныне порядок в Ираке), а за всю историю европейских колониальных войн колонизируемые народы потеряли убитыми в 6 раз меньше, чем во внутренних конфликтах за первые четыре десятилетия после обретения ими независимости.

  Нельзя, разумеется, идеализировать времена европейского колониального владычества, но тем не менее следует подчеркнуть ряд моментов, серьезно отличающих глобализацию XIX и начала XX в. от нынешней "глобализации".

  Во-первых, глобализация XIX и начала XX в. имела четкую направленность, которая вполне осознавалась всеми участниками процесса. Европейцы выступали ее движущей силой, ее субъектом, народы мировой периферии - ее объектом. Потоки технологий, товаров, финансовых ресурсов и людей двигались, главным образом, из Европы в направлении колоний, а не наоборот. Эта глобализация, как мы отмечали выше, была воплощением вестернизации - процесса распространения западных общественных практик, хозяйственных и политических форм на остальной мир. Она не предполагала формирования "взаимозависимого" мира; она решала вполне понятную и в целом рациональную задачу создания "европейского мира". Во-вторых, глобализация XIX и начала XX в. не была "спонтанным и самоподдерживающимся" процессом. На протяжении десятков лет европейцы прилагали гигантские усилия по переустройству периферии, освоению отдаленных регионов мира и включению их во всемирную систему торговли, коммуникаций и культурного обмена. И они значительно преуспели в этом, если учесть не только хозяйственные достижения колоний, но и тот факт, что в их большинстве освободительные движения пришли к власти под лозунгами, почерпнутыми из западной социальной теории, что новые независимые государства нигде не воспроизвели прежних трайбалистских форм, а заимствовали европейские политические системы.

  В-третьих, глобализация XIX и начала XX в. выгодно отличалась от нынешней"глобализации" и тем, что европейцы поддерживали жесткий контроль над мировой периферией, не только пресекая возможные вооруженные столкновения населявших ее народов и полностью элиминируя потенциальные угрозы, которые она могла представлять для Запада, но и устанавливая глубокое культурное взаимодействие с этими народами. Европейцы кодифицировали восточные и африканские языки, изменили систему верований многих народов, приобщили их к христианской религии и западным моральным ценностям. На наш взгляд, к началу XX в. европейцы были более способны конструктивно взаимодействовать с представителями иных культурных традиций, чем жители любого континента в любой иной период истории.

  В-четвертых, глобализация.Х1Х и начала XX в. резко отличалась от сегодняшней и той ролью, которую имела в данный период военная и хозяйственная мощь стран-гегемонов. Несмотря на подавляющее превосходство европейцев в вооружениях и военной технике, реалии той эпохи требовали тонкого политического лавирования и образования альянсов и союзов с колонизированными народами, что наилучшим образом иллюстрирует история британского владычества в Индии. Европейцы искренне старались не допускать ошибок, бесконтрольных и безответственных действий, что также подчеркивало контролируемый характер всего процесса глобализации, делало недвусмысленными представления о ее направленности и ее движущих силах.

  Даже этот короткий перечень особенностей прежней глобализации и сравнение их с особенностями "глобализации" нашего времени позволяет прийти к выводу, что существующие между ними разительные отличия могли стать следствием резкого перелома в глобализационных тенденциях. Этот перелом привел человечество от управляемой вестернизации начала XX в. к хаотической глобальной конкуренции хозяйственных, социальных и культурных моделей, характеризующей его последние десятилетия. Почему он стал возможен? Какие негативные тенденции породил? Кто несет за них ответственность? Эти вопросы звучат обычно на собраниях"антиглобалистов", и они отнюдь не лишены оснований. Современная "глобализация" решительно отличается от вестернизации прошлых времен.

  Первое из этих отличий мы видим в задачах, которые ставили перед собой их инициаторы, а также в тех мотивах, которыми они руководствовались.

  За нынешним этапом "глобализации" стояло стремление американцев использовать возможности народов, населяющих страны периферии, и навязать им свое собственное видение мира. Для американцев главным было не осознание своей цивилизаторской роли в жизни этих народов, а уверенность, что развивающиеся страны повторяют путь, по которому они сами прошли как первопроходцы. Роль первопроходцев не предполагала глубокого осмысления американцами сложившихся культурных парадигм; скорее, она подразумевала пренебрежение ими, и американцы никогда искренне не интересовались происходящими в мире событиями. Именно поэтому они всегда были весьма избирательны в средствах "общения" с этим внешним миром и рассматривали его в лучшем случае как то, что когда-нибудь принесет им те или иные выгоды. Все это характеризует процесс, называемый многими (и прежде всего самими американцами) "глобализацией".